Сказав это, я замолчал. Честно говоря, мне стало страшно, ведь если подумать, то какой из меня был военный советник? По большому счёту, моя вольная жизнь, когда я сам принимал решения, исчислялась всего двадцатью пятью годами от рождения, до окончания академии, потом какими-то тремя годами отпусков, когда у меня не было "Синей птицы", да, ещё тем полутора годами, что я провёл в теле Матвея на Земле Магии. Итого менее тридцати лет. Всё же остальное время я либо проспал в анабиозе, загружая в свою голову знания, которыми никогда не пользовался и потому они были бесполезным для меня багажом, либо жил в рафинированной среде военно-космического флота с его кастовыми отношениями, пропитанными романтикой и идеализмом, ведь иначе гравилётчики просто не смогли бы перенести вечное шипение дракона, сводящее людей с ума. Так что не смотря на свой рост, физическую силу и бойцовские качества – Матвей Бунчук это тепличное растение, герань в горшке, а что касается моих друзей, то некоторые из них были ещё моложе и нежнее, и вдруг жизнь и судьба поставили перед нами такую задачу. Однако, сомнения одолевали меня недолго. Я быстро связался со своей командой и доложил им о находке, после чего связался с Землёй Прима и огорошил там всех известием о том, что всё свершилось по воле древних славянских богов. Там всю информацию быстро прогнали через аналитический компьютер и тот выдал своё резюме – с богами не спорят. Можно подумать, что я этого сам не знал. Тоже мне, умник нашелся.

Наши инженеры, изучили рисунки Викулы Никитича и мигом выдали свои рекомендации, как нам, используя уже имеющиеся колдовские знания, изготовить такие шлемы, которые, судя по всему, обладали совершенно фантастическими свойствами и позволяли нам как оставаться совершенно невидимыми, так и представать перед врагами Светлой Руси крылатыми воителями и воительницами, из серебра. Главное же заключалось в том, что в шлемы был встроен модуль раздвоения. В общем восемнадцати богам и богиням вскоре предстояло ударить по врагу, а затем пуститься по следу Чингисхана, но как мне сразу же подумалось, вся самая главная и сложная работа возлагалась на боярина Викулу Никитича, о котором в добром десятке книг говорилось, как о наипервейшем помощнике и советнике царя Игоря Освободителя. В эту же ночь мы начали читать летопись и поразились тому, как много советов в ней было адресовано именно нам. За неделю мы все заучили её наизусть, а затем стали изучать те разделы колдовства, которые нам были нужны в первую очередь и успели всё подготовить к нужному дню. Всего нам предстояло совершить сорок две вылазки в прошлое за двадцать семь лет жизни Викулы Никитича, который, судя по всему, стал нашим самым лучшим другом и собратом по оружию.

Вместе со своими шестью сотнями конных витязей и ста пятьюдесятью прусскими конными рыцарями его побратима, барона Генриха фон-Химмельдорфа, боярин Викула Мещерский, словно матёрый волкодавище, двадцать семь лет шел по следу чёрного колдуна Чингисхана и в конце концов взял его в плен и освободил из рабства половецкого князя-колдуна Ильбера Синеуса, ставшего затем его побратимом и преданным другом. Этот конный передовой полк от Хорезма и до Пекина называли армией Бессмертных Великанов. Начав войну двадцати пяти, тридцатилетними парнями, они так и не постарели за двадцать семь лет и при желании могли бы завоевать весь мир, но ни на минуту не позволили царю Игорю Юрьевичу усомниться в их преданности, а потом, когда боги покарали чёрного колдуна, провели пятнадцать лет в долгом, весёлом путешествии возвращаясь домой. Викула Никитич отказался от всех наград и даже от княжеского престола в Туле, зато его друг Генрих стал первым прусским королём и земель, дарованных русским царём, у него прибавилось. С тех пор Пруссия не знала ни войн, ни прочих бед и была бережно хранима всеми последующими русскими царями.

Во второй половине дня пятнадцатого сентября, затарившись сырокопчёной колбасой, высококалорийными энергетическими коржиками и специальным колдовским отваром для кавалеристом, от которого не бегаешь до ветру, предупредив домашних, что мне нужно пройти особый колдовской обряд и потому пятеро с лишним суток не буду выходить из своих комнат, я вошел в плотно зашторенную комнату, сел в удобное кресло и надел на голову ажурный серебряный шлем для исторического, и не только, вирджсёрфинга и вместе со своими друзьями был немедленно перенесён в то место, где на нашей Земле находился город Магнитогорск, в одна тысяча двести десятый год.

Первым делом мы отправились в степь, навстречу врагу и поразились тому, что Викуле Никитичу с его шестьюстами воинами предстояло сразиться с пятнадцатитысячной конной армией и это были отборные бойцы, причём все слепо подчинявшиеся своему повелителю. Быстро определив диспозицию сил врага и скорость его движения, мы оставили наших европейских друзей и подруг наблюдать за ним, а сами рванули в Московию. Татария и Башкирия были её составными частями, как и Половецкая степь. Там мы без малейшего стеснения влетали в тела князей и громко кричали им, что на Светлую Русь идёт войной гигантская орда Чингисхана и им нужно немедленно бить в колокола, садиться в сёдла боевых коней и о двуконь скакать на восток, где уже вступил в бой русский боярин Викула Никитич Мещерский, посланный царём-батюшкой с богатыми дарами в честь женитьбы сына. Генриха и царя оповещал лично я сам.

Ну, а враг тем временем к нашему полному восторгу решил заночевать буквально в нескольких десятках километрах от города Железного, хотя и неплохо укреплённого, но не имеющего сил оказать сопротивления такому огромному войску врага. Впрочем, встречная упреждающая атака также виделась мне самоубийственной, если, конечно, к нам на помощь не придут настоящие боги, а не какие-то самозванцы. Увы, но против опытных колдунов уязвимы в том числе и астральные тела. Тем не менее, в урочный час мы с Матвеем, наконец-то порознь, вошли в просторную, красиво убранную горницу и увидели Викулу Никитича в не совсем том виде, в котором надеялись. Хорошо, что я не повернул переключатель на шлеме в положение полной яркости. Боярин со всей страстью своей души предавался утехам любви с очаровательнейшей черноволосой девушкой. Вежливо дав ему закончить сие важное мероприятие, я наклонился к его голове, просунул свою голову в неё наполовину и громко сказал:

– Викула, быстро прощайся с девушкой и спроваживай её восвояси. Враг стоит у ворот града Железного, а ты тут любиться вздумал. Кстати, я Лель, и поверь, к этой вашей затее, никакого отношения не имею и если ты её не выпроводишь сам, то пеняй на себя, придётся мне сделать это вместе с братцем Полелем.

Мои увещевания подействовали и боярин, поцеловав девушку ещё пару раз, негромко сказал ей:

– Прости, душа моя, но тебе нужно идти, а мне срочно облачаться в латы и ехать на битву. Какой-то враг у ворот града Железного объявился. Эх, сколько раз я всем твердил, что здесь большую крепость ставить надо и дозорные крепостцы вперёд выносить, так вам, долдонам казанским, этого не объяснить.

Боярин соскочил с нагой девушки и метнулся к дверям, а та села на кровати и удивлённо воскликнула:

– Какой враг, Викулушка? Откуда? Сегодня пять обозов с пяти концов в город приехало и никто ни о каком враге даже слыхом не слыхивал. Глупости ты говоришь.

Викула Никитич отодвинул засов, приоткрыл дверь и негромко приказал кому-то:

– Свирь, иди к нашим, вели быстро облачаться в латы и седлать коней. Поскачем налегке, не о двуконь, но всем взять по шесть колчанов стрел и запасному луку. Да, вели Козьме придти, помочь мне доспех надеть. – Повернувшись к девушке, он гыркнул на неё – Гюзель, я же тебе сказал, выметайся!

– Вот ещё, я останусь. – Упрямо ответила та.

Тут я не выдержал, мы проявились оба, причём с крыльями за спиной и поскольку говорить не мог, то молча указал на дверь рукой. Девушка нисколько не испугалась и спросила:

– Викула, кто эти двое?

Боярин, взглянув на нас, уверенно ткнул пальцем в меня и весёлым голосом сказал: