Знаешь, когда-то свой профессиональный путь я начинал на кафедре биохимии медицинского института. Ах, как нелегко было совмещать занятия со студентами и самозабвенно заниматься собственными научными исследованиями. Правда, второго было больше. Именно то, чему я научился на кафедре, позволило сделать важные открытия (до сих пор не признанные, потому что они сильно мешают царящей акушерской глупости) на службе психотерапевтом женской консультации.

Скажу откровенно, процентов тридцать времени, отведённого на занятие практической и теоретической биохимией, я посвящал метафизическим вопросам, проблемам формирования личности врача. И это на такой, сугубо «пробирочной» кафедре! Однажды я заявил студентам: «Если врач трусит, он не будет хорошим специалистом». Конечно, я уже имел перед собой опыт моей жены Наташи, которая к тому времени была весьма сведущим клиницистом.

Не только профессиональная, но и личная жизнь учила: ищи рядом!

Вот история, которая имеет сегодня и прямое отношение к тебе. Когда твой будущий папенька отсидел в животе моей жены больше половины срока, начались сложности — то у неё чрезмерно повышалось артериальное давление, то возникали прочие грозные признаки преждевременных родов, резко снижающих выживание детей. На 6 месяце беременности Наташе стало совсем невмоготу — пришлось её направить в больницу, туда же, где и родилась недавно твоя сестрёнка. А там главное — покой, но всё равно не сработало. Инъекции магнезии были бесполезными и вовсе небезболезненными. Состояние стало критическим. Лечащий врач тихо-мирно ей говаривала: «Скинешь ты, Наташка…» Вот это помощь!

Судьба предлагала нам самим взяться за решение проблемы: ищите рядом! Дело в том, что на той самой кафедре биохимии мы с женой занимались исследованиями в области неинфекционной иммунологии. Тогда эта совершенно новая для Перми отрасль только родилась. Мы стали её пионерами, был и пионервожатый. Нам ещё не хватало умений (при дефиците реактивов), но было сильное устремление служить истине. По имевшимся у нас данным иностранной литературы (её у нас было тогда много, а твой дед читал на четырёх иностранных языках) мы знали, что доступный даже тогда и известный препарат индометацин блокирует синтез простагландинов, но в лимфоцитах крови. Он применялся широко в терапии, но не в акушерстве. Пришла идея: может, этот препарат сумеет заблокировать синтез простагландинов, вызывающих преждевременные роды, и в матке? На свой страх и риск жена решила принять индометацин, предупредив врачей. Те потребовали подписки, что за последствия не отвечают. Случилось чудо! Через два часа после приёма одной таблетки угроза преждевременных родов исчезла. А папенька твой родился через два месяца, хоть и чуть раньше, но весом 3,5 кг! Наташа сделала то, чего ещё никто не делал в нашем Крае. Вскоре подобная практика распространилась повсюду.

Сегодня медицина уже не та, что была каких-то тридцать лет назад: то, что доказательно полезно всем больным, нередко врачами тормозится, если последним становится невыгодно, но то, что даёт неиссякаемый источник барыша и толпы новых пациентов (возьми, хоть те же вредоносные кампании по вакцинации детишек с момента рождения с последующим периодом их, нередко, безуспешного лечения) — всячески приветствуется. Известны и расправы с противниками действий, подпадающих под определение геноцида. Ах, как они клялись в верности заветам Гиппократа!

После 100-летнего периода расцвета здравоохранения в России и СССР, оно вновь отстаёт от требований времени, а люди в белых халатах теперь охотно усваивают кредо своего коллеги из смешной повести знаменитого француза [77*]: «Что касается врача Кустоса, то это был почтенный практик, который по примеру своих собратьев, излечивал больных от всех болезней, кроме той, от которой они умирали. Досадная особенность, — общая впрочем, для врачей всех стран».

Печальная реальность профессии времён Мольера вновь стаёт актуальной для современных докторов:

Это из пьесы «Мнимый больной». Про акушеров-гинекологов, ставших серьёзными ускорителями заболеваемости среди беременных и новорождённых, можно сегодня, вслед за Мольером, сказать и так:

А что же говорит уголовный закон? Он, естественно молчит. Потому что всегда преследует интересы власти. Не ради этого мы поддержали перестройку Горбачёва. Но нас, то есть народ, в очередной раз просто надули. Вот почему сегодняшние нувориши так отчаянно и грубо пытаются вылезти из категории народа — чтобы мочь самим обманывать и грабить. Я недавно познакомился у приятелей с одним прокурором и спросил его, между прочим: «Вы догадываетесь, что в стране геноцид?» Он, оказалось, прекрасно осведомлён и понимает, что суд утратил свою главную, регулятивную функцию [63*] и стал нелегальной, кощунственной формой бизнеса. Кстати, Мисюра, в старом русском языке сегодняшнему слову «закон» соответствовало буквосочетание «кон». Соответственно «закон» обозначало то самое беззаконие. Врачи и юристы превращены в социальных роботов [63*], да только ли. К тридцатому году власти обещали произвести «чипизацию» всей страны. Ты знаешь, что это такое и зачем? Затем, чтобы беседы, подобно этой, никогда не появлялись, но не в силу запрета, а в силу отсутствия свободно думающих, неконтролируемых писателей и учёных. Ты должен быстрее становиться личностью, для которого понятия «рабство» и «человек» — вещи несовместимые.

Я увлёкся проблемами истории тогда, когда, благодаря ФН, понял, что она делается, на самом деле, политиками, творцами лжи, а так называемые учёные выполняют при них лишь роль писарей. Выдающийся немецкий философ Шопенгауэр [78*] высказывался так: «Люди говорят правду, в основном, два раза в жизни — в гневе и на пороге смерти». Видимо, в гневе бывший мэр столицы Юрий Лужков выпалил: «Выжить можно только одним способом — через обман». Это он имел в виду выживаемость власти. Но решил не дожидаться исторической справедливости и сейчас отсиживается где-то за границей. Наше прошлое поругано такими, как Лужков. И если его не восстановить правильно, как было на самом деле, России не выжить. Историческое чтение стало для меня на несколько лет тем самым «Ищите рядом!». Наши предки умерли не навсегда, они присутствуют в наших делах сегодня, в наших выборах, в наших мыслях и теле. Помни:

Кстати, тот самый Шопенгауэр сыграл большую роль в моём становлении, как учёного и личности. Известная тебе уже кафедра биохимии мединститута находилась по адресу: ул. Крупской, 44. Недалеко от дома родителей. (Вот почему я так люблю приходить туда даже в плохую погоду). Там же был и читальный зал иностранной литературы. Однажды, придя за новой порцией статей, увидел прямо на столике кем-то сданную книгу Шопенгауэра на немецком языке. В СССР брежневских времён такой автор не мог увидеть свет, что меня и поразило. Действительно, на ней стояли место и дата издания — Берлин, 1923. В свободное время жадно поглощал невиданное чтение, тем более будущая супруга в этом меня сильно поощряла (да и было чем её удивить, а стало быть, и покорить женское сердце?), а потом много лет цитировал студентам и приятелям.