Все эти издания страдают одним общим недостатком: составители сборников не соблюдали элементарных требований записи и издания фольклорных памятников, тексты подвергались стилизации.

Как я отбирал из своего фольклорного архива материалы для настоящего сборника и чем при этом руководствовался? Осетинский фольклор богат и многообразен, это признано давно. Я решил ограничить рамки сборника только сказками и отчасти легендами. Я подобрал из своего фольклорного собрания сказки разного вида и содержания и постарался, чтобы диалекты осетинского языка были представлены достаточно полно. В сборник я включил только собственные записи или такие, которые осуществлялись по моему поручению студентами или учителями. Из них дигорских — 81, иронских — 39 и туальских (южноиронских) — 5.

Все материалы сборника даются в моем переводе. При переводе я следовал той традиции, которая практиковалась в кавказоведческой литературе. Я учел и опыт Вс. Миллера, и таких фольклористов, как Б. Гатиев, А. Кайтмазов, Ф. Такоев и др., а также и свой собственный опыт при издании II выпуска «Памятников народного творчества осетин», в предисловии к которому я писал в 1927 г.: «При переводе на русский язык я старался, по примеру Вс. Миллера, Шифнера и др., как можно ближе держаться дигорского текста с той целью, чтобы перевод мог дать более ясное понятие о характере и строе дигорской речи, так как иной способ передачи текстов извратил бы смысл и значение народных сказаний. Ясно, что к такому переводу нельзя предъявлять строгих литературных требований»4. Я и теперь нахожу, что такой принцип перевода, имеющий многолетний опыт, оправдал себя в прошлом и оправдывает в настоящем.

Что представляет собой осетинская сказка со стороны содержания и формы? Научное изучение осетинской сказки — дело будущего. Я ограничусь лишь некоторыми замечаниями общего и частного характера, основанными на моих наблюдениях.

Сказка среди других жанров в осетинском фольклоре занимает главенствующее положение. Правда, в осетинском фольклоре между отдельными жанрами — сказанием, хвалебной песней и песней — нет твердого разграничения; сами сказители зачастую смешивают сказание, хвалебную песнь и песнь, называют их сказкой. Вот, например, свидетельство сказителя-певца Дз. Дедекаева: ««Песня о Мисирби» — одновременно и песня, и сказание. Я воспринял ее от многих больших певцов; знаю и песню; она содержит то же, что и сказание… Пели ее, перехватывая друг от друга; каждый, кто знал песню, мог пропеть столько колея, сколько хотел, а затем песню от него подхватывал другой, тот, кто знал песню; каждую песню вот в таком порядке и пели». То же самое Дедекаев говорит и о «Песне о Гуймане»: «Она и песня, и сказание».

Как правило, осетинская сказка передается устно, без музыкального сопровождения. Для нее характерна устойчивая форма начала: «Давно-давно жили-были бедные муж и жена (или: алдар, хан, и пр.)». Попадается и такое начало сказки: «Было, не было, жили-были…». В длинных сказках через определенный отрезок сказки повторяются слова: «Сказка стремительна», что соответствует формуле русских сказок: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Концовка сказки также стереотипна: «Они стали жить и поживать и сегодня еще живут и поживают», или: «Как вы из всего этого ничего не видели, так да не посетят вас никакие другие напасти, никакие другие болезни».

Если начальная формула такого типа принадлежит только сказке и ни одному другому жанру фольклора, то конечная формула осетинской сказки пристегивается и к сказанию, и к хвалебной песне, и к песне, если она не поется, а передается прозой, в виде сказания.

В своем содержании осетинская сказка имеет ряд стереотипных мотивов, которые можно легко проследить при чтении текстов настоящего сборника.

Сказка — поэзия. Вот почему я до сих пор одержим фольклором и продолжаю, несмотря на свои годы, заниматься народным творчеством.

В заключение мне хотелось бы выразить глубокую благодарность проф. И. Г. Левину за его благожелательное отношение и ценные советы и Г. Б. Дзагурову за искреннее участие в судьбе этого сборника.

Губади Дзагурти

Повстречались однажды барс, медведь и волк. После взаимных приветствий завязался между ними разговор: кто чего боится в жизни.

— Я ничего в жизни не боюсь! — смело сказал барс.

— И я ничего не боюсь, — поспешил вслед за ним и волк.

Медведь же молвил печально:

— А я боюсь!

— Чего же ты, медведь, боишься в жизни? — в недоумении спрашивают его барс и волк.

— Старости! — коротко сказал медведь.

Жил-был бедняк, и не было у него в хозяйстве ничего, кроме двух быков.

Отправился он однажды пахать у лесной опушки. Пашет он, пашет, вдруг является к нему волк.

— Привет тебе, бедняк! — говорит он.

— Здравствуй, волк! — отвечает бедняк.

— Давай, бедняк, заключим с тобой договор, — предлагает волк.

— А о чем мы будем договариваться?

— Пока ты будешь пахать, я каждый день буду тебе таскать по барану, а ты, когда закончишь пахоту, отдашь мне одного своего быка.

Задумался бедняк и говорит себе:

— Ну, ладно! Каждый день по барану — это выйдет больше стоимости моего быка, мне выгодно.

Стал волк ежедневно таскать бедняку по барану. Каждый раз они резали его и съедали вместе.

Когда пахота уже подходила к концу, начал бедняк волноваться:

— Что теперь будет со мной? Уведет волк моего быка — с чем я останусь?

Завтрак еще не был готов, и волк еще не пришел, когда появилась откуда-то лиса; прошла она мимо бедняка сторонкой и говорит:

— Привет тебе, молодец!

— Здравствуй, лиса, — отвечает он.

— Чем ты опечален? — спрашивает лиса.

— Как мне не быть печальным? — отвечает он. — Уговорились мы с волком так: пока я буду пахать, он будет мне таскать ежедневно по барану, когда же я кончу, то должен буду отдать ему одного из своих быков. Завтра я кончаю пахоту, уведет он моего быка — на что же я буду существовать, как буду содержать своих детей? Вот потому я и печален.

Говорит ему лиса:

— Если я найду способ избавиться от волка, то, что ты мне дашь?

— Кроме своей души да своих быков, отдам тебе все, что попросишь, — отвечает ей бедняк.

— Ладно! Ничего я у тебя не прошу, отдай мне только того белого барашка, что находится у тебя дома.

— У меня дома нет никакого белого барашка.

— Тебе принесут его.

— В таком случае ладно.

— Завтра во время завтрака я буду проходить мимо вас и обращусь к тебе со словами: «Привет тебе, молодец!». А ты мне ответишь: «Позавтракай с нами». Я скажу: «Около тебя собака, она укусит меня». А ты мне на это ответь: «Это не собака, а кожаный мешок». После этого волк попросит тебя: «Замани ее, мы ее съедим». А я скажу: «Если это кожаный мешок, то завяжи-ка его чем-нибудь». И волк сам тоже попросит: «Свяжи меня, но слегка». А ты крепко привяжи его к арбе. После этого ты мне скажешь: «Ну, теперь подойди». А я опять тебе скажу: «Нет, не доверяю я тебе, ударь-ка его чем-нибудь». Волк попросит: «Ударь меня, но слегка, только для видимости». И тогда-то ты наберись мужества, размозжи ему голову ярмом.

На душе у бедняка стало радостно, и он даже запел.

На другой день волк притащил барана, закололи его и стали готовить завтрак.

А тем временем из лесу явилась лиса и обращается к бедняку:

— Привет тебе, герой! Отвечает ей бедняк:

— Будь здорова, лиса! Позавтракай с нами!

— Твоя собака укусит меня, — говорит ему лиса.