— Что стало с Презиной?

— Разгневанный король отправил ее вместе с дочерьми на Авалон, не согласившись даже выслушать ее оправдания. Вот так случилось, что Шотландия вышла из-под влияния Авалона, а верховная жрица затаила на Презину злобу, которую вынуждена была обуздать из уважения к Мерлину.

— Значит, Мелюзина и ее сестры были смешанной крови… Но разве им было место на Авалоне?

— В том-то и дело, что нет. Опасения Мерлина подтвердились: девочки были бессмертными, но слишком отличались от расы своей матери. А правду об их рождении от них тщательно скрывали. Однако на пятнадцатом году жизни они узнали ее от эльфа, присутствовавшего при родах. Осознав, чего лишил их отец, сестры вознамерились его наказать. К тому времени каждая уже знала, что наделена магической силой, причем помимо присущих всем им способностей у каждой был свой особый дар: Мелюзина могла плавать в море часами, словно змея; у Мелиоры был ястреб, осуществлявший ее мечты в ночи полнолуния; что до Плантины, то она, помимо способности менять внешность, что могла делать и ее мать, умела притягивать к себе золото, где бы оно ни находилось. Пока девушки жили на Авалоне, ни одной из них не представился случай использовать свои волшебные умения. Мелюзина нашла путь в королевство отца. Мелиора отправила туда своего ястреба. Элинас был пойман и заключен в сердце горы Брюмблоремлион, а Плаитина присвоила всю его казну. Судя по всему, до Презины дошли вести о внезапном исчезновении шотландского короля, которому она простила его жестокость и которого так и не смогла забыть. Догадываясь о причине происходящего, она призвала к себе дочерей и попыталась заставить их открыть ей место, где они держали плененного Элинаса. Мелюзина, Мелиора и Плантина только посмеялись над излишней сентиментальностью матери. Разгневанная и доведенная до отчаяния Презина наказала их, сделав так, что у магических способностей, которыми обладали сестры, появились изъяны. Так, у Мелюзины по субботам стал появляться русалочий хвост, а помимо этого мать обрекла ее на скитания. Мелиора оказалась затворницей в замке в Армении под охраной своего ястреба, а Плантину заточили в Арагоне вместе с сокровищами отца. Верховная жрица потребовала, чтобы это наказание тяготело над сестрами вечно. Так и вышло. Но, к огромному огорчению верховной жрицы, стоило девушкам покинуть Авалон, как местная прорицательница прочла в рунах, что планам жрицы не суждено сбыться.

— «Силы трех над злом восторжествуют, и дитя, покрытое волосами, рожденное Еленой от анатолийского принца, завоюет Высокие Земли», — проговорила Альгонда в тишине проклятой комнаты, глядя на круглое лицо лукаво улыбающейся луны.

В небе, откуда ни возьмись, появился ястреб. Покружив немного, он устремился к вершине дерева.

В свете последних откровений Жерсанды все происходящее отныне обретало смысл.

— Я не знаю, как три сестры узнали о пророчестве, — продолжала Жерсанда, — но это знание дало им силы противостоять судьбе. Что случилось с Плантиной не известнтно.

Мелюзина встретила Раймондена и повторила ошибку матери, а потом, как Прелина, была приговорена своим супругом, которому родила много детей, к изгнанию. Мелиора не захотела жить на свете без мужчины, которого любила. Она без конца искала способ стать смертной. И в конце концов достигла желаемого, принеся в жертву своему ястребу глаза своего любовника. Она жила со слепцом до глубокой старости, пока они вместе не сошли в могилу. И все же Мелиора понимала, что не может полностью отрешиться от магии: из пророчества следовало, что присущей ей волшебной силе суждено ее пережить. Перед смертью Мелиору посетило видение, о котором она рассказала дочери, к сожалению, смертной, и попросила уведомить Мелюзину и передавать из поколения в поколение, что когда-нибудь в их роду на свет появится девочка, наделенная магической силой, которая сможет повелевать ястребом и будет как две капли воды похожа на трех сестер… Это ты, Альгонда. В первый раз я вспомнила о пророчестве, когда ястреб накинулся на твоего отца после той ночи, когда ты увидела, как он жестоко меня избивает. Когда же Мелюзина спасла тебя, я поняла, что это правда. Теперь у нас есть доказательство — вот этот портрет.

Альгонда встала у окна. Сорвавшись с вершины дерева, ястреб спикировал к земле, чтобы схватить невидимую добычу. Может ли быть, что это ястреб Мелиоры? Тот самый, из-за которого умер отец? Неужели это она виновата в том, что он упал? И все же Альгонда не чувствовала себя виноватой. Она многого не знала о себе, о том, что ждет ее впереди. Если бы только в будущем было бы место и для Матье… Протяжный крик хищной птицы прозвучал в ночи. Ястреб, раскинув крылья, парил над опушкой леса. Альгонда, чьи веки отяжелели, вышла из комнаты и заперла ее на ключ.

Рано или поздно найдутся ответы на все вопросы.

Стоя на лестничной площадке, Жак де Сассенаж смотрел вверх, на лестницу. С самого момента пробуждения его обуревало желание подняться в комнату Мелюзины, но, услышав, что там уже идет уборка, он колебался, пытаясь найти подходящий предлог. Уступить любопытству означало бы придать слишком большое значение легенде, в которую его скептический ум отказывался верить. Он в сердцах топнул. А перед кем ему, собственно, оправдываться? Он хозяин этого замка и окружающих его земель, а потому волен делать все, что захочет. И все-таки — идти или нет? Он поставил ногу на ступеньку, колено пронзила боль. Вспомнилось связанное с комнатой кошмарное сновидение.

Он снова увидел себя в проклятой предком спальне лежащим перед камином, а его ноги будто склеены одна с другой и покрыты сверкающей чешуей. И этот портрет на стене… Мелюзина? Или Альгонда? Сходство изображенной на картине девушки с дочкой управительницы замка просто потрясало. Когда он очнулся, в ушах продолжал звучать замогильный смех, исходивший, казалось, из стен.

Луч света проник сквозь шторы и упал на его кровать Барон позвонил в колокольчик, призывая Альгонду. Девушка, как всегда приветливая, раздвинула шторы и пожелала ему доброго утра.

Когда она подошла и остановилась у изножья кровати, чтобы спросить, желает он позавтракать в постели или же велеть накрыть маленький столик тут же, в спальне, барон сел, опираясь спиной на подушки.

— Я встану, — решил он, окинув девушку долгим взглядом.

Как истинный ценитель женской красоты, Жак де Сассенаж не мог не замечать, что Альгонда похорошела за последнее время. И только сегодня он осознал, насколько она хороша. Даже слишком… Без сомнения, смущенная этим взглядом, девушка опустила глаза и попросила позволения уйти. Барон не стал ее задерживать. Он понял, что желает ее, и это его не обрадовало. Ему и раньше в отсутствие супруги приходилось удовлетворять свои плотские потребности со служанками, но с годами страсти поугасли, и это случалось все реже. И все же мысль о том, чтобы принудить девушку к соитию, была ему неприятна. Да еще этот сон, смысл которого ему никак не удавалось понять. Как только он оделся и позавтракал, пришла Жерсанда и объявила, что их с Сидонией свадьба может состояться двадцать шестого августа. Еще управительница добавила, что поручила Альгонде подготовить комнату для Филиппины.

— Прикажите оседлать моего лучшего коня, я поеду в Ля Рошетт, уведомлю мэтра Дрё о том, что сроки изменились, — распорядился барон, обрадованный новостями.

Несколько минут спустя он запер свою комнату, и тут на него с новой силой накатило желание проверить, насколько обстановка в проклятой комнате соответствует той, что он видел в своем кошмаре.

Глухой стук, доносившийся с верхнего этажа, решил дело.

Толкнув приоткрытую дверь, он увидел Альгонду в облаке пыли, поднятой ее же метлой. Девушка стояла к нему спиной. Одного взгляда было достаточно, чтобы сердце его сжалось: над камином виднелось темное пятно, как раз по размеру портрета. Жилка забилась у него на виске, дыхание участилось. Либо Жерсанда ему солгала, либо портрет был снят до того, как она вошла в комнату. Но если так, то напрашивался вывод: он сам его снял, даже если этого и не помнит. Но куда он его спрятал и зачем? В любом случае, тайна оставалась неразгаданной. И все же барон Жак привык получать ответы на свои вопросы и не намеревался отступаться.