Ударил кулаком в ухо, коленкой придавил голову к земле и отхлестал засранку бола — верёвкой с камушками на концах. Отпустил только когда услышал униженные повизгивания. А потом нес домой добытую птицу и отгонял псину камнями — она плелась сзади и так смотрела… мороз по коже.

Дома, с заметным трудом отделил одну ножку, подскабливая острой кромкой камушка выдрал пух и мелкие перья, подвесил её в фокусе рефлектора, а снизу подставил чашку для капающего жира. Размер светового пятна, если сделать его минимальным, слишком сильно жёг — придвинул будущее блюдо поближе и только следил за тем, чтобы пропекалось со всех сторон, поворачивая одуряюще пахнущее… кажется, в прошлой жизни это называлось бёдрышко.

Мясо было жестковатым, если сравнить с тем, что готовила мама, но жевалось — как всегда, ел он долго и неторопливо, в отличие от собаки, которой досталось всё остальное. Растерзав и проглотив почти всю добычу, псина так и рухнула, лишь переместившись в тень. А Петя не стал налегать на белковую пищу после длительного периода вегетарианства, прошедшего в самой зверской его форме — сыроядении.

Он не пропустил дня летнего солнцестояния — измерил длину самой короткой тени, соотнёс её с высотой пирамиды прямо на приготовленном угломерном круге. Немудрёные вычисления показали, что место, в котором он находится, расположено примерно на двадцатом градусе северной широты. Если полагать, что это двадцать второе июня, то попал он сюда в День Космонавтики — двенадцатого апреля.

В сумме вычисленная широта и наблюдения за погодой в течение двух с половиной месяцев позволяют надеяться на мягкую бесснежную зиму без опускания температуры ниже точки замерзания. То есть, возможно, выживет он здесь и без отапливаемого жилища.

На душе стало спокойней. Петя устроился в тени и, как и в любую свободную минуту принялся за прядение ниток — обязательно нужно соткать покрытие, способное защитить его жилище от дождя. Или росы — вряд ли зимой это событие будет вызывать радость в его душе. И ещё его настораживало то обстоятельство, что весной трава в этих краях была низкая, в среднем — по колено. А теперь так вымахала, что в ней нетрудно было спрятаться. Получается, в какой-то период она вся погибает. То есть некоторый запас продуктов необходимо иметь, чтобы не загнуться от голода.

Изучив травы окрестных долин — а это, как ни крути, главное богатство для него — пришел к выводу, что применять пеньку для увязывания её в толстые длинные связки — основу будущего перекрытия жилища — неразумно. Слишком много верёвок ему требуется, а трава эта, хоть и не редко встречается, но и сплошной стеной нигде не стоит. Стал подбирать другое толстоствольное длинномерное растение. Несколько видов репейников отверг довольно быстро — никак не удавалось просушить их мясистые стебли. Загниют они — тут и сомневаться нечего.

Пробовал вязать в бунты солому злаков — вот уж чего, хоть завались. Но сооруженная из этого материала арка расползалась — чего-то не хватало подобной конструкции для прочности. Или он просто недостаточно сильно её стянул? Возможно. Но крепче у него не получится.

Ну да подыскалось то, что нужно. Стебли этой травы достигали в высоту до плеча и были увенчаны сверху метелками со слегка сплюснутыми шариками зёрнышек. Длинные листья своими режущими кромками призывали к осторожности в обращении, но легко отрывались, если правильно потянуть. Стебли хорошо просыхали и становились слегка упругими — очень удобное сочетание свойств. Чем-то найденное растение напоминало веники — верхняя метёлка создавала знакомое по прошлой жизни впечатление после вытрясания из неё зёрнышек и прочего мусора. Даже навязал веников, и траву для себя назвал вениковой.

Зёрнышки, когда сварил их на солнечной печке, сделались вполне съедобными, хотя исключительно плохо жевались. Правда, если «крупу» предварительно раскрошить камнями, она заметно лучше разваривалась и проскакивала значительно легче. В сыром же виде они усваивались неважно.

Убежище из трёх стен вполне защищало от ветра, гулявшего в этих краях произвольно меняя направление. Наскоро связанная из длинной травы крыша давала тень. Сейчас, летом, этого достаточно. Но, случись дождь, и придётся прятаться в колодец, уповая на кривизну его стен. Хотя, если польёт всерьёз — потоки воды затопят эту жалкую ямку, расположенную там, куда всё и потечёт. В принципе, растительность в самой заглублённой части долины значительно богаче, чем на верхних частях склонов — скорее всего тут образуется некий временный водоём. Изредка. Может быть даже не каждый год.

Но обожженные на солнце горшки с зерном размокнут, если не спрятать их под крышу. А уж в случае подтопления запасам на чёрный день наверняка придёт конец. Да и собственное тело желательно сохранить в сухости и тепле… странно думать подобные мысли в нынешнюю жарищу, когда даже по ночам душно, но вот такое дело…

Место для постройки дома Петя выбирал вдумчиво. Прежде всего, его интересовала ровная площадка вне пределов низины, где велика вероятность, что возникнет подтопление, и с большим количеством камней поблизости. Нужное отыскалось в полутора сотнях метров вверх по склону — тут вообще несколько плоских вершин огромных глыб выглядывали из земли неподалеку друг от друга, и плитки, размером с пару кирпичей лежали вокруг во множестве — это было хорошо заметно по тому, что пробивающаяся между ними травка наглядно обозначала промежутки между сплошняком.

Размер строения определил для себя, как три на четыре метра. Это пространство огораживалось примерно четырнадцатью кубометрами кладки, то есть, объёмы посильные. Работу начал с обжига Большого Водоносного Горшка. Сложность заключалась в том, что пятно, на котором концентрировал лучи его рефлектор было невелико — стакан на один большой глоток накрывало уверенно, а вот поллитровый варочный горшок обжигать пришлось два дня, да и то в первых образцах оставались непропечённые места, которые вскоре разрушились под воздействием воды — размокли. Для обжига же трёхлитровой посудины пришлось сразу изготовить ещё четыре рефлектора, каждый чуточку больше первого.

Сам горшок после трёхдневного терпеливого пропекания с разных сторон оплёл верёвочной сеткой, которую снабдил ручками. Зачем такие сложности? А как иначе увлажнить глину для кладки, кроме как плеснув неё драгоценной водицы?

Следующий вопрос — где взять глину? Выходов её на поверхность он нигде поблизости не встречал — она тут лежит глубоко под землёй. Та, которую извлёк при копании колодца, ушла в водосборную и астрономическую площадки. Доставать же из старого раскопа новую, значит всё перебаламутить, вызвать обрушения и вообще, устроить полный тарарам в месте, от которого целиком и полностью зависит сама его жизнь. Нет, создавать угрозу источнику важнейшего для жизни ресурса — воды — он ещё не сошел с ума. Поэтому просто-напросто начал новый раскоп рядом с новостройкой. В конце концов — будет ещё одна яма, в которой, в случае дождей, скопится влага. То, что она расположится не в самом низком месте… ну, может быть воды сюда набежит не слишком много. Или, если построить рядом вторую водосборную пирамиду… но не сейчас. Ему и без этого пока хватает забот. А вынутые из «глиняного карьера» камни прекрасно лягут в кладку.

Складывая основание стены, Петя полностью замкнул контур, образовав прямоугольную ленту высотой в ладонь и в три с половиной ладони шириной. Второй снизу слой снаружи сделал из отобранных камней — длинных, таких, концы которых в будущем сможет обвязать верёвками. Это для того, чтобы иметь возможность закрепить бунты, из которых соберёт арочную кровлю. И сами эти связки опереть концами на эти самые камни. Дело в том, что спрятанные в стену части будут прижаты весом верхней части кладки, которая, начиная отсюда, пойдёт уже, отступив внутрь на ширину ладони. Учитывая, что и внутренняя и наружная стороны делаются на конус — с завалом внутрь, верхнее окончание стены на высоте полутора метров будет иметь ширину в полторы ладони.