Фендар удивлённым и в то же радостным голосом спросил:

— Кавалер дан-Браддок, неужели мы дожили до этого счастливого дня? Мне кажется, что когда Второй Учитель явится в наш мир, то обязательно обратит внимание на то, что наш император верен его заветам и делает всё возможное, чтобы покончить с войнами.

Всадники пустили коней в галоп и поскакали с холма один в сторону Легена, а второй к реке, чтобы переправиться через неё и разыскать среди невысоких кустов Провозвестника. Ни один, ни другой не могли видеть, что за ними неотрывно следуют два небольших, совершенно невидимых разведчика. Как алварийский дворянин, кавалер Месан дан-Браддок мог ничего не бояться в Ференциане, а вот ищейкам теговийской святой инквизиции там не поздоровится. Ещё более трагическая история в это самое время произошла в Кайпуре, крупном приморском городе на континенте Сендакия. В Тиреатике, где люди хотя и поклонялись Богу Яветом, но напрочь отвергали то, что Истур был сыном Божьим, тоже имелась святая инквизиция, которая жестоко искореняла любую ересь.

Кружевница Тихана вдобавок к тому, что умела плести из шелковой нити чудесные тончайшие чёрные кружева, которые так высоко ценились во многих странах, с которыми торговала Тиреатика, ещё и хорошо разбиралась в лекарственных травах. Не так давно она смогла вылечить одного своего пациента, помощника королевского судьи, но при этом отказала, причём наотрез, в близости и тот затаил на неё злобу. Не смотря на то, что лечение принесло ему практически полное исцеление от желтой лихорадки, хотя лекарство и было очень горьким, он, подумав, написал на травницу донос в инквизицию и пять дней назад вдову арестовали вместе с тринадцатилетней дочерью, обвинив в сношениях с дьяволом. Под пытками они оговорили себя и в полдень шестого дня их ждала смерть на костре.

Избитых и искалеченных мать и дочь облачили в длинные, ярко-оранжевые балахоны, заковали в кандалы и уже привезли на площадь, посреди которой находилось место казни — огороженное высоким каменным бордюром с отверстиями, чтобы огонь полыхал жарче. Посреди этого квадратного бассейна размером шесть на шесть метров, который вскоре должен был стать огненным, торчал из камня толстый железный столб, к которому на высоте трёх метров была прикреплена чугунная решетка. Под ней уже были сложены дрова и хворост, обильно пропитанный нефтью. Молодую ещё женщину и девочку, которые уже почти обезумели от боли и ждали мучительной смерти на костре, как избавления, приковали цепями к железному столбу. Глава городской инквизиции, который восседал вместе с несколькими дюжинами своих приспешников на беломраморном возвышении, огороженном балюстрадой, под которым стояло несколько десятков сотрудников этого карательного ведомства, громко, с праведным гневом в голосе, зачитал приговор и произнёс в окончании:

— Пусть тела грешниц сгорят, а их души отлетят к Богу.

В тот же самый момент мать и дочь почувствовали, как что-то прохладное обволакивает их истерзанные тела, из них быстро уходит боль и потому смогли не только услышать, но и понять сказанное:

— Успокойся, Тихана, успокойся, Яртира, вам не грозит смерть. Стойте спокойно и смотрите, как вокруг вас будет бушевать пламя, оно не коснётся ваших тел, которые уже через несколько минут будут полностью исцелены. После того, как костёр прогорит и все люди увидят, что огонь не коснулся ваших тел, с вас спадут оковы и вы подниметесь над этой площадью, бросите последний взгляд на ваш город и мы унесём вас на чудесный остров, в Убежище, где вы будете жить ничего не боясь. Там вы встретитесь с Наставником, посланным в ваш мир Вторым Учителем Человечества. Простите нас, что мы не успели прийти к вам на помощь раньше, до того, как вас схватили и отдали в лапы палачей. Это лишь потому, что мы узнали о ваших мучениях всего лишь чуть больше часа назад. Надеюсь, что вас утешит то, что вы вскоре встретитесь со Вторым Учителем, в которого, к сожалению, ваш народ не верит, как и в Первого.

Тихана пришла в себя быстрее дочери и в её груди сразу же всё так и заклокотало. Она хотела было закричать, но стоило только ей открыть рот, как в него полилась неизвестно откуда сладковатая, бодрящая влага. Она сделала несколько глотков и громко закричала:

— Люди, ни я, ни моя дочь не ведьмы! Это всё ложь! Эти звери и гнусные выродки, которые называют себя святой инквизицией, подло лгут вам. В нашем мире был Первый Учитель и он дал людям многие знания, но вскоре придёт Второй Учитель! Зажигайте свой костёр, мерзавцы, мы не сгорим в его пламени и оно не будет терзать наши исцелённые тела. Ваши вонючие дрова сгорят, после чего все увидят, что с нами ничего не случилось и мы вознесёмся в небо. Господь наш Явет и сын его Истур послали к нам своих ангелов и они унесут нас на своих крыльях в Убежище, до которого вам, злобные псы дьявола в человеческом облике никогда не добраться. Там мы будем находиться под защитой ангелов Господа нашего, милосердного Явета и сына его Истура, посланного в наш мир, чтобы учить людей быть добрыми и сострадательными. Вы же поганые выродки дьявола!

Толпа на площади, собравшаяся посмотреть на то, как сожгут ещё двух ведьм — мать и дочь, испуганно попятилась назад. К ногам приговорённых к сожжению на костре полетело сразу дюжины полторы факелов и потому он занялся очень быстро. Взметнувшееся вверх пламя спалило оранжевые балахоны, но под ними на матери и дочери были надеты короткие, до середины бёдер, серебристые туники и глядя на их тела нельзя было сказать, что их недавно пытали. Из огня же громко, но отнюдь не испуганно, доносились два женских голоса:

— Ваш костёр не опаляет нас! Мне ничуточки не больно! Скоро ангелы Господа нашего унесут нас из этого города, а вы, слуги дьявола, ждите седей Господних, которые низвергнут вас в ад.

От таких слов главному инквизитору сделалось дурно, да и его коллеги, а также все те, которые находились у святой инквизиции на службе, чувствовали себя неуютно. Пламя уже полыхало вовсю, а мать обличала их во всё более резких и оскорбительных выражениях, но что самое неприятное, она принялась поносить ещё и церковь Явета, обвиняя её во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. А костёр тем временем стал постепенно пригорать и поскольку главный городской инквизитор был ни жив, ни мёртв, его первый заместитель приказал подбросить в него дров, но их было привезено на площадь не так уж и много. Люди же, которые обычно ликовали, когда на площади сжигали очередных колдуна, ведьму или иных еретиков, испуганно молчали и что самое неприятное, сцепив пальцы, молча молились лишь их губы шевелились и кто его знает, о чём они молили Бога.

Вскоре костёр прогорел окончательно и все увидели, что мать с дочерью живы и невредимы. Наконец главный городской инквизитор пришел в себя и через силу просипел:

— Арбалетчики, огонь…

Увы, но выстрелы не причинили им никакого вреда и он, вскочив на ноги, собравшись с силами, завизжал?

— Опустить мосток! Зарубить их мечами!

Так было и сделано, но как только здоровенный верзила, вооружившийся двуручным мечом, которого окатили водой, бросился по железному мостку к приговорённым к сожжению ведьмам, то с полпути был с такой силой отброшен кем-то назад, что долетел чуть ли не до беломраморного возвышения. В ту же минуту с Тиханы и дочери её Яртиры спали оковы и с леденящим душу звоном упали на раскалённую докрасна чугунную решетку. Мать и дочь взялись за руки и у них за спиной моментально выросли большие, серебристые ангельские крылья, на которых они стали плавно подниматься в голубое небо. В ту же минуту Сэрдак Калер, главный городской инквизитор, истошно завыл, вскинул руки и упал мёртвым. Такого зрелища его сердце не смогло выдержать и этот зверь скоропостижно скончался.

Толпа восхищённо ахнула, а вся инквизиторская рать, ощетинившись мечами и копьями, стала отступать к своему следственному замку, но в этот же момент его огромные ворота рухнули и из него стали выбегать все заключённые, которые успели по пути на волю вооружиться чем ни попадя. Через пять минут всё руководство святой инквизиции города Кайпура было уничтожено, но вот что самое характерное, недавние узники встали на защиту рядовых исполнителей и даже следователей. Тумаков им, конечно, навешали, но убивать не стали и это была отнюдь не первая неприятность инквизиторов.