- Наш Петруха везде первый, но если уж он остался с девушкой наедине, то никогда не станет торопиться. Лола, бедняжка, как же ты сумела вырваться из лап этого медведя?

Крепко поцеловав меня, Лолита воскликнула:

- Как же, вырвешься из его объятий! Пока, ребята, до встречи на плацу. Носов не вешать, держать хвост пистолетом. Не вы одни теряете сегодня таких прекрасных ребят, как ваш Мамаша и его Золушки.

На этот раз праздничный стол накрывали не мы, а молодые мастера, которые смотрели на нас с завистью. А ведь мы были уже одеты по гражданке и я самым непотребным образом - вытертые добела джинсы, клетчатая ковбойка, потрёпанные казаки, делающие меня ещё выше моих метр девяносто три, и старая ковбойская шляпа. Я ведь хотя и русский, всё же родился и вырос в городе Остине, штат Техас. В этом городе прошли моё детство и юность. Двести сорок лет назад мой прапрадед - Иван Дмитриевич Ларин, служил в Остине генерал-губернатором и тогда русских в Техасе называли оккупантами, но когда он умер в возрасте ста тридцати семи лет, то жители не только столицы, но и всего штата пустили шапку по кругу, чтобы установить памятник Большому Ивану или Медведю Ларри. Так жители города называли героя России, командира большого партизанского отряда, который вместе с тремя братьями сначала брал штурмом космодром в Оренбурге, потом отправился в беспримерный рейд на Фертурию и уже после этого наводил на Земле Русский Порядок.

Вот к чему я точно никогда не примазывался, так это к славе своего прапрадеда и когда меня спрашивали, не из тех ли я Лариных буду, которые чуть ли не вчетвером "усмирили" весь Техас, всегда говорил, что мы перебрались в Америку позднее и даже не родственники. На самом же деле я знал нашу родословную назубок, вплоть до конца семнадцатого века. Никита Ларин был одним из птенцов гнезда Петрова и командовал галерой русского гребного флота под командованием генерал-адмирала графа Фёдора Матвеевича Апраксина в Гангутском сражении. Ларины всегда служили либо в армии, либо во флоте и принимали участие во всех войнах, хотя кроме Никиты Ларина в восемнадцатом веке и Ивана Ларина в двадцать втором, больше никто не дослужился до высоких чинов. Мои предки просто за ними не гнались, но всегда служили Родине честно.

Нас усадили за стол и наш последний праздничный обед во взводе пять баранка три начался с тоста, который сказал командир:

- Парни, я пью за то, чтобы всё у вас получилось так же хорошо, как вы все эти годы настолько замечательно несли службу в нашем взводе, что сделали его "Счастливым".

Потом были другие тосты и мне было приятно смотреть на боевых друзей и подруг, которые вскоре присоединятся к нам в Питере, в Федеральном университете государственной службы, где мы проведём вместе ещё шесть лет, но уже, как курсанты. Нет, ошибаюсь, как студенты. Боже, а ведь никому из нас кроме наших отцов-командиров не было больше тридцатника. Мы, четверо мастеров, родились в течение всего двух дней - второго и третьего июня и у каждого была точно такая же судьба, как и меня. Отцы моих друзей тоже были Мамашами, но они почему-то решили, что ничего лучшего, чем служить вчетвером в одном взводе им уже не надо. Мы пришли во взвод пять баранка три друзьями не разлей вода, но что самое главное, спаянным и хорошо сработавшимся пусть и маленьким, но зато умелым и на многое гораздым коллективом. Мы ведь умели не только пилотировать наш летающий космический форт "Орёл 503/15", но и ремонтировать его, а ему частенько доставалось не только при заходе на посадку, но и во время прорыва сквозь оборонительные рубежи врага.

Чего только с нами не случалось за три с половиной года войны. Да, мы повидали всякое, кроме разве что отпусков, так как поодиночке отправляться на Землю считали для себя недопустимым, а всей толпой нас в жизни никогда бы не отпустили с фронта. Хотя если честно, то я и был-то в отпуске всего три раза, но дальше Арии всё равно никуда не улетал и по сути все три недели оставался в расположении части. Для меня сама мысль о том, что я оставлю взвод без присмотра, казалась дикой. Всё, теперь я снова стал штатским человеком и мне нужно было как можно скорее избавляться от всех прежних привычек. В университете нас ждали только в конце августа, сегодня было седьмое июня, а самое лучшее место, где можно, нет, не забыть про свой родной взвод, разве пять лет такой жизни забудешь когда-либо, просто как можно быстрее войти в ритм мирной жизни, считалась планета-курорт Адриатика, находящаяся в ста семидесяти двух световых годах от Арии. Планета-рай, самой природой созданная для отдыха и приятного времяпровождения.

Вот туда-то мы и отправлялись сроком на сорок пять дней, причём в обязательном, неукоснительном порядке, чтобы пройти полный курс психологической разгрузки. Военный городок нашей дивизии располагался вместе с ещё двумя дюжинами точно таких же на высоком плато Молчания, на котором никогда не бывало тихо. Пятнашка же находилась на самом краю плато и с его полуторакилометровой высоты нам был прекрасно виден главный военный космодром планеты "Ария-1". Почти посередине огромного космодрома, в окружении многобашенных громадин звёздных крейсеров и линкоров, длина которых достигала двух километров, приземистых, черепахоподобных малых десантных звездолётов - пятиэтажных космических кораблей длиной в полторы сотни метров, парил на антигравах белоснежный, элегантный пассажирский лайнер "Адриатика".

Его зафрахтовали специально для того, чтобы с максимальным комфортом через девять дней полёта доставить на планету-курорт две с половиной тысячи Мамаш с их Золушками, а также почти одиннадцать тысяч вчерашних космодесантников. Сегодня, ровно в девятнадцать часов "Адриатика" должна была стартовать с космодрома и так уж случилось, что этот лайнер ждал, когда на дембель отправится восемьдесят четыре вчерашних вечных няньки - Мамаши и Золушки двадцати одного взвода Пятнашки. А в шестнадцать часов все наши боевые товарищи пройдут перед нами парадным маршем, колонной по четыре, во главе которой будет шагать сам Громовержец, генерал-майор Алябьев, который семь раз прикалывал к моему парадному кителю ордена и медали. Легендарный дядька, он не раз за время этой войны сам вёл космодесантников в бой. Мы уже предвкушали, чем нас будут кормить и поить на "Адриатике", когда новая Мамаша взвода, мастер-сержант Майкл Стоун огорошил нас:

- Парни, извините, но вам сегодня не светит подняться на борт "Адриатики". Такая уж у вас судьба. - мы, по простоте душевной, так и оторопели потому, что никто даже и не подумал прочитать мысли этого мрачноватого парня, а тот радостно воскликнул: - И всё только потому, что вы полетите на Адриатику на борту роскошной, стодвадцатиметровой космояхты! Парни, это вам подарок от нас, может быть на чей-то взгляд молодых и неопытных, но чертовски пронырливых, и, не смотря на молодость, оборотистых ребят. Каждого из вас на борту космояхты "Крылья ночи" ждёт фантастически роскошная каюта, а также ещё кое-какие неожиданности. А вы, ветераны, знайте, что ваша Мамаша и её Золушки сумеют и вас отправить на дембель так, как это не снилось ещё никому из всех космодесантников Федерации.

Нет, если эти парни будут действовать точно так же и в дальнейшем, то наш Тарас Бульба самый счастливый Батя на свете. В нашем старом, родном до боли, простом и незатейливом кафе, в котором мы не только завтракали, обедали и ужинали целую неделю до той войны и вот уже полтора года после неё, в котором отмечали все дни рождения и праздники, принимали друзей и просто устраивали вечеринки, мигом стало тихо, как за три минуты до атаки. На то, чтобы зафрахтовать стодвадцатиметровую космояхту, не хватило бы их жалованья за все пять лет службу. Только поэтому я на всякий случай я "проинспектировал" мысли молодых нянек и тут же восторженно ахнул. Эти парни придумали просто гениальный ход. Зная, что их отправляют в знаменитый "Счастливый взвод", они ещё находясь на Земле связались с крупнейшей телекомпанией планеты, со знаменитой "Би Би Си", и предложили ей свой полуторачасовой фильм, в котором обещали рассказать об одном младшем лейтенанте и трёх его мастер-сержантах всё, что только будет можно, не гневя военную цензуру.