– Теперь ты в полной безопасности, моя хорошая. Успокойся и скажи мне, как тебя зовут. Отныне тебе нечего бояться.

Всё же стуча от страха зубами, она ответила:

– Л-лена... Лена Петрова. А вы кто такой?

По привычке я ответил ей:

– Леночка, ты можешь называть меня просто Кузьмичом. Поверь мне, малыш, я действительно пришел сюда только для того, чтобы спасти тебя. Ты прошла на рынке мимо меня, но видно не заметила, зато я с того момента всё время следил за тобой. Извини, что я не освободил тебя сразу и позволил этому скоту ударить тебя, но мне было важно найти это звериное логово. Если ты не против, то я хотел бы приложить к твоей голове то хрустальное блюдечко, которое я прикладывал к башке этой гнусной мегеры. Ты только не бойся, тебя мне бить не за что, а вот ей я врезал за дело. Эта тварь совершила столько преступлений, что ей и семи казней будет мало. – Поняв, что сболтнул лишнего, я поторопился добавить – Это специальный прибор, Лена, и с его помощью я узнаю о тебе нечто очень важное. Поверь, тебе не будет больно. Ты вообще ничего не почувствуешь.

Лена, продолжая дрожать всем телом, сказала мне в ответ:

– Х-хорошо, я согласна, Кузьмич.

Девушка-то боли точно не почувствовала, зато меня, стоило положить ей на голову мыслезонд, уже через каких-то тридцать, сорок секунд пронзила такая острая боль, что я чуть не упал на бетонный пол. То магическое устройство, которым вооружил меня Аботан, не только умело проникать вглубь сознания человека, но ещё одновременно обладало свойствами мощнейшего компьютера, оснащённого программой анализа не только сознания человека, но и его души. Хотя я и называл этот магический прибор мыслезондом, его действие было куда шире. Впрочем, для чтения мыслей человека он тоже был вполне пригоден, особенно тогда, когда мне нужно было быстро допросить кого-нибудь. Хрустальное блюдечко, прочитав сознание человека, через очки передавало всю самую важную информацию о нём, прямо в мой мозг.

Если я нахлобучивал мыслезонд на голову какого-нибудь преступника, то уже через две-три минуты знал всю подноготную его чёрной душонки и всё, что он сотворил за всю свою жизнь. Об обычном человеке он сообщал мне немного, зато о любой жертве преступления выдавал столько информации, что можно было просто ошалеть. Мало того, что он выуживал из мозга такого человека самые мельчайшие подробности, связанные с его страданиями, так он ещё и передавал мне всю его боль. На долю Лены Петровой за последние несколько месяцев выпало столько страданий, что это чуть было не отправило меня в нокаут, хотя до этого дня я считал, что уже успел повидать всякого, в том числе и людских страданий.

Лене в мае исполнилось восемнадцать лет, но свой день рождения она отметила не в кругу семьи. Точнее, она его вообще не отмечала, так как находилась в это время в одном из борделей Кабула вместе со своей младшей сестрой Сашей, они были погодками, и то, что выпало на их долю, заставило мою кровь закипеть от ярости и ненависти. Лена и Саша приехали в наш город в феврале этого года из небольшой деревни и тому были причины. Родители девушек держали небольшое фермерское хозяйство, но мать Лены умерла два года назад, а отец вместо того, чтобы заняться воспитанием дочерей, начал пить по-чёрному и через несколько месяцев их семья уже была на грани полной нищеты. К тому же напившись, отец частенько бил их и им приходилось прятаться от него у соседей. В конце концов их положение стало совершенно невыносимым и девочкам ничего не оставалось делать, как податься в наш город, где они могли найти работу.

Работу девушки нашли себе довольно быстро и как раз на том самом рынке, куда Лена приехала вместе с двумя ментами. Они были умными и рассудительными девушками, а потому, попав в большой город, не пустились во все тяжкие, как это частенько случается с деревенскими девчонками. Наоборот, строя большие планы на будущее, в котором видели себя счастливыми, они торговали на рынке чаем, кофе и конфетами, радуясь тому, что их хозяйка платила им процент от выручки, а не обычную зарплату, и мечтали скопить денег на учёбу в институте. Лена и Саша прилагали все усилия к тому, чтобы торговля шла бойко, снимали комнату у одинокой набожной старушки на другом конце города, жили скромно и незаметно, чтобы накопить побольше денег поступить в институт и серьёзно взяться за учёбу, так как дурами они не были и закончили школу с хорошими оценками, но к их несчастью на них положил глаз Муса.

Ещё одному мерзавцу, но уже живущему в Кабуле, Хаджи-Ахмеду, для его дорогого борделя, который посещали исключительно американская солдатня, требовались молодые, сильные и красивые девушки славянской внешности, именно такие пользовались спросом у этих вояк, сменивших нас через почти десятилетие в этой стране. Муса подослал к девушкам двоих своих уродов, чтобы те без лишнего шума заманили их на дискотеку, но они отшили азеров и тогда бандиты просто выследили и похитили Лену и Сашу, когда они возвращались домой. Девушек отвезли в дом майора Рогозина, где они провели в подвале целую неделю, пока эти скоты не набрали нужное количество товара. Первым их изнасиловал Вадим, сын мента и врачихи, а потом свою похоть удовлетворили и остальные члены банды. Через неделю, когда бандиты собрали в подвале ещё пятнадцать девушек, жена майора накачала их какой-то гадостью и в Кабул была отправлена очередная, шестая уже по счёту партия живого товара.

Сначала девушек довезли на автобусе до Туркмении. Путь был кружным и довольно долгим и всё это время над ними издевались подручные Мусы и майора Рогозина, а потом на самолёте военно-транспортной авиации армии США их переправили в ящиках из-под какого-то оборудования в Кабул. Три девушки не выдержали этого перелёта и скончались, а остальные попали в лапы этого ублюдка Хаджи-Ахмеда. Почти две недели девушки жили в самой настоящей тюрьме, построенной рядом с домом их хозяина. Там их всех слегка откармливали, заодно приучая к наркотикам, приводили в божеский вид и обучали азам новой профессии, после чего начинали выводить на работу в бордель, расположенный рядом с американской военной базой, из которого уже не было обратного пути. Хаджи-Ахмед очень пёкся о репутации своего заведения и как только какая-нибудь девушка теряла товарный вид или подхватывала венерическую болезнь, он перепродавал её и заказывал себе в России новую рабыню.

Ни одна девушка не задерживалась у этого жуткого скота более полугода и Лена не знала никого, кому бы удалось вырваться из этого кромешного ада. Бывало так, что перепившиеся солдаты калечили и даже убивали девушек, но Хаджи-Ахмед не предъявлял им никаких претензий, действуя по принципу – попортил товар, заплати тысячу долларов и можешь приходить снова. Если девушку калечили так, что её невозможно было вылечить за неделю, другую, то её тут же убивали, вывозили за город и закапывали, словно падаль. Вот потому-то этому скоту постоянно требовался новый товар и он был согласен платить за каждую новую рабыню по пятнадцать тысяч долларов, а за особо ценный товар, то есть молодых девушек, и того дороже. Профессиональные проститутки ему не были нужны уже потому, что ни одна из них не согласилась бы добровольно отправиться в Кабул.

Однако, трагедия Лены заключалась не только в том, что её продали в рабство какому-то грязному, вонючему афганскому скоту, а ещё и в том, что в начале июня их двоих заказала себе целая толпа каких-то американских отморозков и после жутких издевательств те буквально растерзали Сашу. Такая же участь ждала и Лену, но она чудом спаслась. Комната, в которой эти уроды проводили какой-то свой чудовищный ритуал, была вся забрызгана кровью и для его продолжения им потребовалось другое помещение. Когда слуга Хаджи-Ахмеда повёл Лену в другой номер, ей посчастливилось вырваться и убежать. Полуголая, без денег и паспорта она выбежала из отеля, превращённого в бордель, и непременно погибла бы, если бы её не подобрал русский парень по имени Витёк, который гонял из Узбекистана в Кабул фуры с грузами для американской армии.