Нейзер оказался вовсе не такой уж бесчувственной скотиной, какой хотел мне казаться. Он немедленно выпрямился в штурманском кресле и буквально вперил свой взгляд в сияющие, переливающиеся холодным светом звёздные россыпи, мерцающие, разноцветные пылевые облака, лежащие справа по курсу снизу, сияющее, словно огромный рой светлячков, шаровое звёздное скопление, расположенное выше. Слева от этой сверкающей красотищи, величественной, непроницаемо чёрной стеной стоял темпоральный коллапсар. Нейзер открыл рот от восторга и прошептал:

— Великий Космос… Как же здесь красиво. Веридор, ну почему мы не смотрим на эту красоту в полете, а таращимся в эти идиотские экраны?

Парня проняло. Дурацкие спесь и наглость, как рукой смахнуло с его лица. Теперь оно стало по настоящему красивым и одухотворённым. В удивлённых серо-голубых глазах этого красивого, здоровенного парня, отражались звёзды. Вздохнув, я с улыбкой негромко промолвил:

— Вот именно, мой мальчик, — Великий Космос!

Нейзер даже не огрызнулся в ответ на мои слова и высокомерный, по-отечески наставительный тон, с которыми я их произнёс. Его губы, снова едва шевельнулись, беззвучно повторяя:

— Великий Космос.

Положив руки на панель управления, я легонько коснулся клавиш и "Молния" послушно заложила крутой правый вираж и, завершив манёвр, вышла на курс, ведущий в лобовую к стене темпорального коллапсара. Набрав код, я включил аппаратуру, которая создавала вихревой туннель, через который мой корабль мог пройти сквозь темпоральный барьер. Всё, что излучает звёзда в течении миллионов лет, впрессовывается в темпоральный кокон. Когда специальная комбинация силовых полей и темпорального ресивера начинают пробивать вихревой туннель, свет звезды, как бы оттаивает. При этом возникают чудные световые эффекты. Больше всего это напоминает огненный смерч, переливающийся всеми цветами радуги, яркий, но не настолько, чтобы ослепить. Корабль влетает прямо в воронку этого сверкающего яркими огнями смерча.

Проход темпорального барьера занимает от нескольких минут, до полутора часов в зависимости от того, какой возраст у темпорального коллапсара. Этот, коллапсар, как я уже говорил, самый старый из обслуживаемых мной и проход длился один час и тридцать семь минут. Всё это время Нейзер вопил и визжал от восторга, словно мальчишка, впервые попавший в аквапарк с водяными горками. Он огромными прыжками носился по навигационной рубке от правого борта к левому, залез с ногами на переднюю панель, чтобы оказаться поближе к кокпиту и вообще вёл себя, как ребенок. Когда последние сполохи угасли, он, наконец, успокоился. После такого буйства красок, внутреннее пространство темпорального коллапсара показалось мне пыльным и тусклым, как старый, заброшенный подвал. Чтобы не портить настроение ни себе, ни Нейзеру, я поскорее сдвинул броневые шторки и вернул экраны мониторов на место. Аттракцион закончил свою работу. Теперь следовало приниматься за работу мне.

Подняв бронепанели, я принялся рассчитывать курс "Молнии" к Галану, а Нейзеру приказал немедленно заткнуться, иначе я эти расчеты никогда не сделал бы. После того, как на борту моего корабля появился этот разгильдяй, мне пришлось прекратить прямое общение со своими постоянными спутниками и самыми лучшими помощниками — Нэксом и Бэкси. Нет, когда Нейзер не находился в навигационной рубке, мы иногда переговаривались, если того требовали обстоятельства. Более того, довольно часто я тихонько вставал ночью и шлёпал босиком в рубку, чтобы посудачить с Бэкси о том, да, о сём. Она, кстати, в последние дни и сама тянулась к общению со мной, чего в ней никогда не замечалось раньше.

В присутствии Нейзера, мне приходилось делать вид, что у меня есть дурная привычка разговаривать во время работы на компьютере. Если бы Нейзер проявил хоть немного внимания, то он сразу обратил внимание на то, что я колочу пальцами по клавиатуре почти без разбора, а моё бормотанье как раз и является командами. Конечно, все навигационные компьютеры могут прекрасно воспринимать голосовые команды, а некоторые даже способны вести с пользователями самый настоящий диалог, но Великие Льды Варкена, это же свихнуться можно, сколько мне пришлось бы трепать языком, чтобы сделать, скажем, расчёт курса к Галану для движения с помощью ионно-вихревого привода и используя для увеличения скорости аж двенадцать крупных планетарных объектов.

Но в том-то и дело, что на борту "Молнии" стоял не обычный навигационный компьютер, существо хотя и чрезвычайно умное и, зачастую, обладающее интеллектом, если хотите, разумом, но всё-таки чертовски бестолковое. Нэкс, настоящий мозаичный кристалломозг, мой мудрый дружище Нэкс, самое гениальное разумное существо во всей Вселенной и её ближайших окрестностях. Потому через десять минут расчёт курса мы с ним закончили и я показал Нейзеру на главном экране, как мы станем двигаться к Галану. Тот сначала принялся чесать голову в районе затылка, а затем озабоченно поинтересовался:

— Веридор, а вы уверены, что все расчёты сделаны верно?

Я обиженно посмотрел на него и сухо спросил:

— Нейзер, разве у вас есть повод в этом сомневаться?

Тот пожал плечами и сказал:

— Да нет, Веридор, просто вы сделали за несколько минут расчёт такой сложности, что мне как-то не по себе стало. Будь у вас нормальный компьютер, тогда никаких сомнений, а то ведь это просто какая-то рушелка из каменного века с жутким, доисторическим устройством ввода информации. Где вы только откопали такую рухлядь, Веридор, таким агрегатом, на Мидоре детей пугать можно, да, и взрослых тоже.

Тут я понял, что опростоволосился. Я как-то совершенно забыл о том, что компьютер пульта управления с его древней буквенно-цифровой клавиатурой, действительно выглядит, как устаревшая модель. Правда то, что скрывается под полом навигационной рубки и занимает объём в семьсот с лишним кубических метров, является самым совершенным компьютером из всех, какие я только знаю. Ведь его построил Нэкс, а уж он-то знает толк в электронике и компьютерном дизайне. Объяснять всего этого Нейзеру я, конечно, не стал, а просто разыграл перед ним насмерть разобиженного навигатора и воскликнул:

— Ха, Нейзер, да, мой навигационный компьютер не уступит любому другому не смотря на то, что я пользуюсь клавиатурой, взятой с древней машины, место которой действительно в музее. Просто мне нравится работать на таком антиквариате, ну, а если вы действительно такой умник, то возьмите и сами всё проверьте! В вас видна военная косточка, а потому я не удивлюсь, если окажется, что у вас имеется диплом космопилота.

Нейзер и в самом деле сел проверять рассчитанный Нэксом курс, а я, насвистывая, ушел по своим делам. Когда я вернулся в рубку часа через три, Нейзер всё ещё работал на компьютере. Он включил голосовой ввод информации, но при этом ещё и пользовался клавиатурой, потел, пыхтел, но всё равно в своих расчётах не продвинулся и наполовину. Я достал из холодильника банку пива, открыл её поставил на пульт рядом с ним и снова ушел. Он даже не обратил на неё внимания. Наконец, ещё через два часа он озадаченно скомандовал:

— Отбой, машина. Выполнять первую программу. Старт через тридцать секунд. — Повернувшись же ко мне, он недоуменно повертел головой — Ну, и ну, Веридор, признаюсь, вы меня удивили. Я составил программу полёта за пять часов двадцать минут и всё равно она оказалась на прядок хуже чем та, которую вы сбацали за десять минут. А навигационный компьютер у вас и, правда, отличный, даже у наших вояк машины похуже. Признаюсь, вы действительно меня удивили.

Я пожал плечами и сказал равнодушным голосом:

— Нейзер, поверьте мне на слово, уж эту звёздную систему я знаю лучше, чем свои пять пальцев и смогу проложить курс практически из любой точки эклиптики до любого планетарного объекта, ну максимум за двадцать минут. Не забывайте и о том, что последние двадцать пять лет я только то и делаю, что чуть ли не каждую неделю прокладываю курс от одной точки в пространстве звёздной системы, к другой. Практика, знаете ли, мой дорогой друг, практика и опыт, как результат тренировок.