— Скажи-ка, царь, что там позади, что впереди, что вверху, что внизу?

Царь отвечает:

— Позади — вода, впереди — вода, вверху — небо, внизу — море.

Опять орёл встрепенулся, царь свалился, долго падал, по пояс в воду ушёл, и тут орёл снова его подхватил. И спрашивает:

— Что, царь-государь, видел страх?

— Ох, видел, — отвечает царь. — Когда падал — сердце зашлось. Я всё думал: «Авось не пропаду, авось орёл меня поймает».

Дальше летит орёл. Другой берег моря уже виден.

В третий раз орёл встрепенулся, свалил царя, тот в воду упал, с головой ушёл, воды хлебнул, и тут орёл его выхватил, на крыло взял. И снова спрашивает:

— Что, царь-государь, каков он, страх?

— Ох, страшен твой страх, — отвечает царь. — Я падал и всё судьбу молил, чтоб ты меня подхватил, от смерти спас. За что ж мука такая?

— За старое, царь-государь, за старое. Я трижды смертному страху в глаза глядел, когда ты в меня, раненого, целился. Теперь за зло мы в расчёте. Давай за добро рассчитаемся. Полетим в гости к моей старшей сестре. Живёт она в медном городе. Захочет тебя сестра моя одарить, будет предлагать злато-серебро, а ты ничего не бери — ни злата, ни серебра, ни камня самоцветного, проси только медный ларчик с медным ключиком.

И полетели они за тридевять земель. Орёл спрашивает:

— Скажи-ка, царь, что справа, что слева?

— Справа — лес, слева — город, — отвечает царь.

— Вот туда нам и надобно. Это — медный город, там царствует моя старшая сестра.

Опустились они у медного города. Орёл о землю ударился, обернулся добрым молодцем, и вошли они с царём в город. Направились прямо к царице, к сестре орла. Увидела его сестра — стала обнимать-целовать:

— Братец ты мой родимый, свет ты мой ненаглядный! Где ж ты пропадал, где странствовал? Больше трёх лет мы тебя не видели! Уж мы по тебе сокрушались — слезами горючими обливались!

Брат-орёл отвечает:

— Век бы вам сокрушаться да слезами горючими обливаться, кабы не мой спаситель. Он меня, раненого, подобрал, три года досыта кормил, на ноги поставил.

Посадила их царица за столы дубовые, за скатерти узорчатые, устроила пир великий, от души угощала-потчевала. А потом повела в кладовые, показала богатства несметные.

— Вот, — говорит, — злато-серебро, вот камни самоцветные. Бери, царь-государь, всё, что ни приглянется.

Царь отвечает:

— Не надо мне ни злата, ни серебра, не надо мне и камня самоцветного. А подари ты мне медный ларчик с медным ключиком.

В лице переменилась царица и говорит:

— Нет, царь, не тот сапог ты берёшь, не на ту ногу надеть пытаешься!

Осерчал брат-орёл на такие слова, обернулся орлом-птицею, подхватил царя, и полетели они прочь.

— Воротись, братец любезный! — кричит сестра. — Всё отдам и за ларчиком медным не постою!

— Поздно, сестрица! — крикнул орёл и взмыл за белые облака. Улетели они за тридевять земель. Орёл говорит:

— Не печалься, царь. Полетим теперь к средней моей сестре, она правит серебряным городом. Есть у неё серебряный ларчик с серебряным ключиком. Только его и бери, ничем другим не прельщайся. Скажи-ка мне, что там вверху, что внизу, что справа, что слева?

— Вверху — небо, внизу — земля, справа — горы, слева — город.

— Вот туда нам и надобно. Это — серебряный город, царство моей средней сестры.

Опустились они у серебряного города. Увидела их царица — обрадовалась:

— Братец мой любезный, где пропадал, где странствовал? Больше трёх лет в гости не залётывал! Чем тебя угощать-потчевать?

— Не меня надо угощать-потчевать, а моего доброго спасителя. Он меня вылечил-выходил, раненого от смерти спас, три года кормил, всю скотину извёл.

Царица посадила их за столы дубовые, за скатерти узорчатые, от души угощала-потчевала. А потом повела в подвалы заветные, где лежали богатства несметные: грудами — злато-серебро, горками — камни самоцветные.

— Не надо мне, — говорит царь, — ни злата, ни серебра, не надо и камня самоцветного, а подари ты мне серебряный ларчик с серебряным ключиком.

— Э, нет, царь, — говорит царица, — не тот кусок ты хватаешь, гляди — подавишься!

Снова осерчал брат-орёл, обернулся птицей, подхватил царя, взмыл за белые облака.

— Воротись, брат мой любимый! — кричит сестра-царица. — Всё отдам и за ларчиком не постою!

— Поздно, сестрица! — крикнул орёл.

Полетели они к младшей сестре орла в золотой город.

— У младшей моей сестры, — говорит орёл, — есть золотой ларчик с золотым ключиком. Только его и бери. Больше тебе ничего не надо…

Младшая сестра орла принимала гостей с почестями, хорошо угощала-потчевала, а потом повела в подвалы, где лежало злато-серебро да камни самоцветные! Царь говорит:

— Ничего мне не надо, а дай только золотой ларчик с золотым ключиком.

Царица говорит:

— Отчего не дать! Я для брата любимого ничего не пожалею. Бери золотой ларчик с золотым ключиком. Одно только помни: не отмыкай ларчика, пока домой не воротишься.

Царь распрощался с орлом и его сестрою, сел на корабль и поплыл по синему морю. Долго ли, коротко ли — подплыл к острову Буяну. Вышел на берег, думает: «Отчего это орлова сестра запретила мне ларчик открывать, пока домой не ворочусь? Больно охота открыть, заглянуть, что там такое спрятано». Поставил он ларчик на землю, отомкнул золотым ключиком, крышку приподнял, а оттуда как повалит скот несметный: лошади, коровы, овцы, козы… Скоро весь остров заполнили, ступить негде. Сел царь у воды и заплакал. Тут вода против него забурлила, и вылез из моря-океана морской царь — борода в зелёной тине.

— Что, царь-государь, плачешь? — спрашивает.

— Как мне не плакать, — отвечает царь, — получил я в подарок чудесный золотой ларчик, да открыл его до срока, до времени и выпустил скот несметный. Как я теперь его назад в ларчик загоню?

— Я беде твоей помогу, — говорит морской царь, — соберу стадо в ларчик, но с уговором: отдай мне то, чего дома не знаешь.

Царь думает: «Чего я дома не знаю? Всё знаю.

А чего не знаю — то, верно, пустое, того не жаль». И согласился.

Морской царь взмахнул рукой, и весь дарёный скот собрался в золотом ларчике. Царь замкнул его золотым ключиком, сел на корабль и поплыл домой.

Пока он странствовал, царица родила сына. Обнял царь Иванушку и залился горькими слезами. «Вот чего я дома не знал, вот кого у меня выманило проклятое морское чудище!»

— Что же ты плачешь, слёзы проливаешь, царь-государь мой любезный? — спрашивает царица.

Побоялся царь правду сказать.

— От радости, — говорит, — плачу.

Вышел он из дворца, отомкнул ларчик золотым ключиком, крышку приподнял, а оттуда повалил скот несметный: лошади, коровы, овцы, козы… Царь так обрадовался, что и о чудище морском забыл.

Прошли годы. Вырос Иванушка, стал добрым молодцем. Однажды говорит он отцу:

— Приснился мне, батюшка, нынешней ночью морской царь, посмеялся он и говорит: «Давненько ты, Иван-царевич, мне обещан. Скажи-ка отцу, пора и честь знать, пора должок отдавать!»

Заплакал царь-государь и рассказал царице и сыну, что с ним случилось в море-океане, на острове Буяне.

Иван-царевич говорит:

— Раз такое дело — пойду к морскому царю.

И пошёл добрый молодец в дальний путь, на чужую сторону. Долго шёл и добрался до леса дремучего. Видит: избушка на курьих ножках стоит к лесу передом, к нему задом.

— Избушка, избушка! Стань ко мне передом, к лесу задом!

Избушка повернулась, стала к Ивану-царевичу передом. Он вошёл, а там лежит Баба-Яга, костяная нога, из угла в угол ноги протянула, нос в потолок упёрла. Увидела гостя и говорит:

— Русского духа в этих краях и слыхом никто не слыхивал, а нынче он сам ко мне пожаловал! Откуда идёшь, добрый молодец? По делу спешишь, аль от дела бежишь?

Иван-царевич всё без утайки рассказал. Бабе-Яге это по нраву пришлось, она говорит:

— Счастье твоё, добрый молодец, что сперва ты ко мне зашёл. Морской царь давно на тебя сердится. Долгонько вы с батюшкой его ждать заставили. Я научу тебя, что делать, как быть. Иди к морю. Утром спрячься в кустах и жди, когда прилетят двенадцать белых голубиц. Они обернутся красными девицами и побегут купаться. Все они — дочери морского царя. Ты утащи платье младшей из них, Василисы Премудрой, у неё крылышки пёстренькие. Не отдавай платья, пока девушка не согласится стать твоей женой. Поладишь с ней — ты спасён, а нет — пропал. У морского царя вокруг дворца частокол стоит, на каждом колу голова торчит. Один только кол остался, твоей головы, видать, дожидается. Ну, не мешкай, иди к морю.