В это время пробегал мимо красный лис — Дилгижек. Увидел Оскюс-оола и спрашивает:

— Что ты плачешь, Оскюс-оол?

— Как же мне не плакать? Ягненок ногу сломал. Некому за меня заступиться — не быть мне теперь в живых.

— Как некому за тебя заступиться? А я на что? Положись на меня во всём, и я тебе помогу. Человек должен быть счастлив. Тебя надо женить на премудрой царевне, дочери Курбусту-хана[25].

— Опомнись, Дилгижек! Что ты говоришь? Мне такое и во сне не приснится. Это всё равно, что рукой небо достать.

— Ничего, это уж моё дело. Я побегу к Курбусту-хану, а ты меня жди здесь.

Схватился Дилгижек за семицветную радугу и побежал по ней в верхний мир в аал Курбусту-хана.

Забежал он в юрту Курбусту-хана, низко поклонился:

— Здравствуйте, Курбусту-хан. Пришёл я от Караты-хана. Хочет он женить своего сына на вашей дочери.

— Ну, что ж, — ответил хан, — я не прочь породниться с богатым человеком. Веди ко мне жениха.

Обрадованный Дилгижек побежал к Оскюс-оолу и принялся мыть его в тёплой воде Кара-Хема. Потом оглядел его со всех сторон и видит: стоит перед ним стройный, как пихта, молодец с черными, как черемуха, глазами.

Довольный Дилгижек взял его с собой, и по семицветной радуге они поднялись к Курбусту-хану.

Перед аалом хана Дилгижек говорит Оскюс-оолу:

— Подожди меня здесь, братишка. Побегу добывать тебе одежду.

Вбежал Дилгижек к хану и заревел во весь голос:

— Ой, беда пришла! Осталась моя шея без головы.

— Что случилось? — испугался хан.

— Не смею доложить, — плачет хитрый Дилгижек. — Не знаю, как и сказать. Вы знаете, что ноги у меня лёгкие, на слова я красноречив и сам не промах. Я уже передал ваш ответ Караты-хану. Отправились мы с женихом в путь, и застал нас в дороге ливень. Остался жених без одежды. Просто беда. Что теперь делать, хан?

— Эй, слуги! — закричал хан. — Принесите одежду для сына Караты-хана. А ты отнеси ему.

Побежал Дилгижек проворно к Оскюс-оолу, нарядил его в чёрную соболью шапку, синий шёлковый халат, в чёрные идыки[26]. Подпоясал его алым шёлком и наказал ему:

— Смотри не забудь: твой отец Караты-хан, и имя твоё — Чечен-Тажы. Держись гордо, до земли не кланяйся.

Вошли они в юрту Курбусту-хана. С великим почётом хан встретил гостей, стал угощать дорогими кушаньями. Понравился ему Оскюс-оол:

— Двум ханам надо породниться. Пусть Чечен-Тажы остаётся у меня пировать, а ты, Дилгижек, беги к Караты-хану. Скажи, чтобы ждал нас через три дня.

— Хорошо, хан, исполню. Только разрешите дать Чечен-Тажы маленький наказ с глазу на глаз. Он ведь еще молодой да глупый.

Разрешил хан. Вышли они из юрты, Дилгижек и говорит:

— Ну, Оскюс-оол, всё идёт хорошо, но дел впереди ещё много. Я всё устрою, ты только не бойся. Я твой названый брат — шестерых обхитрил, пятерых обвёл.

И Дилгижек побежал прямохонько в аал Караты-хана. Вбежал он в белую ханскую юрту, хвост опустил, уши пугливо прижал, сам весь дрожит и визгом визжит.

— Что случилось, Дилгижек? — перепугался хан.

— Был я в верхнем мире у Курбусту-хана, — говорит Дилгижек, а сам заливается слезами. — В великом гневе хан: «Не оставлю ничего живого! Молнией всё сожгу!» А ведь солнце желанно, а жизнь дороже золота. Вот я и мечусь, не могу места найти, где нам с тобой спрятаться. А я не придумаю — никто не придумает.

Задрожал хан от страха, зубами стучит, слезами обливается — помощи просит.

А Дилгижеку только того и надо:

— Выйди, хан, из юрты, посмотри на небо.

Вышли они. Видит хан, огромная туча надвигается.

— Это Курбусту-хан спешит, — говорит Дилгижек.

Кинулся Караты-хан перед ним на колени. Пуще прежнего помощи просит.

— Надумал! — радостно завопил Дилгижек. — Выкопай за аалом яму в семьдесят сажен и отправляйся туда со своей свитой. Прикажи подвезти к яме валун на ста верблюдах и завалить им вход. А потом я тебя вызволю оттуда.

Ударил хан в большие литавры — собрал народ и заставил яму копать. Спрятался хан со свитой в этой яме и приказал вход большим валуном завалить.

Обратился тогда Дилгижек к людям:

— Караты-хан держал вас только на сыворотке, хоть добра у него выше плеча, скота выше головы. Когда он зол бывает — голову с плеч снимает. Когда злость пройдёт — только кровь понемногу сосёт. Пусть пастух верблюдов старый Сал-Буурул будет ханом, а Оскюс-оол — его сыном.

Согласился народ.

Через три дня по семицветной радуге Курбусту-хан вместе с женихом и невестой спустился в аал Караты-хана.

Три дня, три ночи все веселились и праздновали свадьбу Оскюс-оола с Премудрой царевной.

После пира отозвал Дилгижек Курбусту-хана в сторону.

— Помогите нам, хан. Около аала под валуном слышится какой-то гул. Должно быть, черти завелись, скот пугается.

На другой день чёрная туча обволокла валун и разбила его молнией в прах. Не осталось от хана и его свиты даже мокрого пятна, чтобы суслику слизнуть.

Долго и счастливо жил Оскюс-оол со своей Премудрой царевной. Дилгижек всегда был их самым желанным гостем и первым советчиком.

Было это давным-давно, когда рога козлов в небо упирались, а хвосты верблюдов по земле волочились. Жил-был Ай-хан со своей любимой женой и сыном Артаа-Седи. Хорошо и счастливо текла их жизнь, но вот вдруг умерла ханша. Загоревал хан.

Решила ханская свита найти хану новую жену, но он и слушать об этом не хотел. Тогда приближённые хана созвали в аал самых красивых женщин и велели им петь песни. Поднесли хану большую чашу вина. От весёлых песен и от вина полегчало на душе у хана.

Обрадовались приближённые и говорят:

— Хан, нельзя вам без жены жить. Посмотрите кругом, может быть, понравится кто-нибудь.

И они до тех пор уговаривали хана, пока он не сказал:

— Пусть будет так!

Огляделся хан и заметил, как из-за тальника на красавиц зло и завистливо смотрит лысоголовая Тазаран.

— Вот кого я возьму себе в жены, — сказал хан своей свите и указал на Тазаран.

Не понравилась свите невеста, но делать нечего, устроили большой пир. Долго пировали приближённые хана.

Прошло три года, и лысая Тазаран подарила хану сына. Назвали его Авыгаа-Седи. Крепко подружились Артаа-Седи и Авыгаа-Седи. Вместе за еду садились, вместе играли, в одной юрте жили. Не разлучались ни днём, ни ночью. Сыновья росли, а хан стал ещё чаще болеть и болеть.

Однажды шла Тазаран по аалу. Смотрит, люди шерсть теребят и о чем-то беседуют. Подошла она поближе, спряталась за тальник и слушает.

— Интересно, люди, знать, кто будет наследником хана? Артаа-Седи или Авыгаа-Седи? — спросила всех самая худая женщина.

— Как же может быть Авыгаа-Седи наследником хана, когда Артаа-Седи жив? — ответил самый толстый мужчина, и все согласились с ним.

Услышала это Тазаран и опечалилась. Вернулась в ханскую юрту и почти всю ночь не спала, всё об одном думала: «Не быть Авыгаа-Седи наследником хана, пока Артаа-Седи жив».

На другой день опять Тазаран пошла по аалу. Смотрит, на краю аала собрались юноши и девушки шерсть укладывать. Подошла она поближе, спряталась за тальник и слушает, о чём они говорят.

— Интересно, друзья, знать, кто будет наследником хана? Артаа-Седи или Авыгаа-Седи? — спрашивает самая маленькая девушка.

— Как же может быть Авыгаа-Седи наследником хана, когда Артаа-Седи жив? — ответил самый высокий юноша, и все с ним согласились.

Ещё сильнее прежнего опечалилась Тазаран. Вернулась в ханскую юрту и не могла ни есть, ни спать — всё об одном думала: «Не быть Авыгаа-Седи наследником хана, пока Артаа-Седи жив».

На следующее утро Тазаран снова пошла бродить по аалу. Возле одной из юрт увидела она играющих детей, которые из песка и глины сделали большой трон и украсили его цветами. Самая любопытная девочка спросила: