Жизнь роскошного столичного отеля, респектабельного, солидного, жизнь людей, по воле случая оказавшихся в нем под одной крышей и втянутых в неожиданные, порой почти невероятные коллизии, — вот тема романа Вики Баум «Гранд-отель». «…То, что происходит в большом отеле, это не завершенные состоявшиеся судьбы, а лишь фрагменты, клочки, обрывки. За дверьми номеров живут люди — заурядные или необыкновенные, люди, переживающие подъем, и люди в депрессии — блаженство и отчаяние зачастую разделены лишь стеной…» Импозантный фасад, массивная вращающаяся дверь — она впускает в Гранд-отель смертельно больного Отто Крингеляйна, мелкого конторского служащего, который решил напоследок взять от жизни все, послав к черту прежнее безрадостное существование с вечными страхами и самоограничениями. Он хочет наконец узнать, как же живут богатые люди, хочет спать с шикарными женщинами в мягкой постели, пить лучшие вина, есть икру, играть в рулетку, хочет летать на самолете и мчаться на бешеной скорости… Дверь впускает в отель молодого барона Гайгерна, очаровательного авантюриста-дилетанта, для которого грабежи и мошенничество — своего рода спорт. С отмычкой в кармане он появляется в отеле следом за примой-балериной русской балетной труппы Елизаветой Грузинской. И внезапно, ломая все расчеты Гайгерна, вспыхивает страсть, в которой стареющая артистка обретает новую надежду и веру в себя… А генеральный директор акционерного общества «Саксония» господин Прайсинг, солидный, уважаемый человек, добропорядочный муж и отец, очутившись в волнующей атмосфере фешенебельного отеля, куда он прибыл из захолустного саксонского городка, вдруг, словно переродившись, пустился во все тяжкие. Случайное знакомство с хорошенькой секретаршей оказалось роковым и привело директора на скамью подсудимых… Фрагменты, отрезки жизни длиной в три дня и две ночи — в них, как на моментальной фотографии, схвачены характеры и судьбы больших и маленьких людей, и каждый из них по-своему симпатичен, а кого-то просто жаль. Они покидают отель, разъезжаются кто куда, не уезжает лишь доктор Оттерншлаг, хотя его чемодан всегда уложен, — врач и морфинист, «живой самоубийца», жутковатый призрак недавней мировой войны. Ему осталось в жизни лишь одно — сидеть в холле и тупо смотреть на вращающуюся дверь, которая впускает в отель все новых и новых людей: поворот, поворот, еще поворот…

Вики Баум родилась в Вене в 1888 году. Здесь, в австрийской столице, соперничавшей с Парижем интенсивностью и многообразием культурной и художественной жизни, она провела детство и молодые годы, здесь же окончила консерваторию по классу арфы. В 1916 году Вики Баум была принята арфисткой в оркестр немецкого города Дармштадта, а спустя четыре года переехала с мужем-дирижером в Берлин. Но вскоре ее музыкальная карьера закончилась. Концертную деятельность пришлось оставить — в семье росли двое детей. Помимо этой причины имелась и другая: еще в юности Вики Баум начала писать, и литературное творчество захватывало ее все больше, а в 1920 году известное берлинское издательство «Ульштайн» опубликовало ее первый роман «Выход на сцену». Тогда же был издан и сборник рассказов «Дворцовый театр». С тех пор именно театр — и сценическое действо, и настоящие драмы, порой разыгрывающиеся за кулисами, — стал важнейшей темой творчества писательницы. Ее любимые героини — это артистки театра и кино, певицы, балерины. В 1926 году Вики Баум становится профессиональным литератором, редактором издательства «Ульштайн». Однако настоящий успех и мировое признание пришли к Вики Баум в 1929 году, когда был написан роман «Гранд-отель». Вскоре писательница получила приглашение работать в Голливуде, где решили снять фильм по роману, и выехала в Америку для участия в съемках. Вернуться на родину она не смогла — в 1938 году произошло присоединение Австрии к фашистскому рейху, и Вики Баум принимает гражданство США. Экранизация «Гранд-отеля» с Гретой Гарбо в роли русской примы-балерины имела огромный успех. Одновременно на Бродвее шла пьеса, созданная на основе романа.

«Я знаю себе цену, — писала Вики Баум, трезво оценивая свое творчество, — я первоклассная писательница второго разряда». Ее литературное наследие — три десятка романов и пять сборников новелл, пьеса, киносценарии. Ряд вещей переведен на языки мира. Вики Баум вновь и вновь обращается к найденной в «Гранд-отеле» теме — это светская жизнь в отелях и на курортах, — и вновь и вновь пишет о театре. Ее привлекают артисты, художники, ученые. Многие ее романы отличаются кинематографичностью, и, пожалуй, не всегда в лучшем смысле слова: в них слишком «все как в кино». Однако, увлекаясь внешними эффектами, Вики Баум никогда не забывает о том, что у любой, самой красивой медали есть оборотная сторона — это тяжкий труд артиста, ручьи пота, заливающие романтическую балетную кисею, и — глубокое разочарование в жизни, которое удается преодолеть лишь благодаря доброте и любви.

Галина Снежинская

Когда портье вышел из телефонной кабины номер 7, лицо у него слегка побледнело. Он начал искать фуражку, которую оставил на радиаторе парового отопления в зале телефонных переговоров.

— Ну что? — спросил телефонист, подняв глаза от своего пульта с переключателями. На голове у него были наушники, в руках красные и зеленые провода со штекерами.

— Да вот, жену только что вдруг увезли в больницу, — ответил портье. — Прямо не знаю, как это понимать. Ей кажется — началось. Но по срокам-то еще рано. Господи Боже ты мой, ведь рано…

Телефонист слушал невнимательно — снова надо было срочно соединить двух абонентов. Однако он все-таки откликнулся:

— Ничего, главное — сохраняйте спокойствие, господин Зенф. Завтра поутру родится у вас мальчишка, вот увидите.

— Ох… Ну, большое вам спасибо, что позвали меня сюда. Там-то, за стойкой, по телефону не поговоришь, не кричать же о своих личных делах на весь холл. Ничего не поделаешь — служба есть служба.

— Да-да. Как только сообщат, что малыш родился, я вас сразу же вызову, — рассеянно ответил телефонист и снова принялся переставлять штекеры.

Портье взял фуражку и на цыпочках вышел из помещения. Шел он, не понимая куда, — ведь жену увезли в больницу, рожать. Лишь пройдя через коридор, вдоль которого располагались тихие читальни с наполовину погашенными лампами и комнаты с письменными столами и канцелярскими принадлежностями на них, он глубоко вздохнул и пригладил рукой волосы. С удивлением он обнаружил, что ладонь стала влажной, но ополоснуть руки уже не успевал. В конце концов, недопустимо, чтобы обычный порядок в отеле нарушался из-за того, что у портье Зенфа жена рожает! Со стороны недавно пристроенного к главному зданию корпуса, где находился чайный салон, летели синкопы джаза, подпрыгивая на лету и отскакивая от настенных зеркал. Из ресторана плыл сочный дух жаркого — время было обеденное, — однако Большой зал ресторана пока что оставался пустым и тихим. В Малом — или Белом — зале метрдотель Маттони расставлял на длинной стойке тарелки с холодными закусками. Зенф вдруг ощутил странную слабость в коленях и минуту-другую постоял напротив входа в Белый зал ресторана, бездумно следя за игрой разноцветных электрических лампочек в баре, которые то загорались, то гасли на стене позади больших кубической формы кусков льда. В коридоре сидел на корточках монтер, он что-то чинил в электрической проводке. С тех пор как на главном фасаде отеля установили мощные прожекторы, электричество что ни день гасло из-за перегрузки сети. Портье Зенф мысленно прикрикнул на свои непослушные ноги и быстрей зашагал в вестибюль, к стойке. Уходя, он оставил вместо себя маленького Георги, — надо было, чтобы кто-то присматривал за порядком, пока Зенфа не было на рабочем месте. Отец Георги был владельцем крупного концерна гостиниц, и по его воле сын и наследник проходил в отеле обучение, причем должен был отслужить в разных должностях, начав с самых низших, как рядовой в армии. Немного смущаясь, Зенф поспешил напрямик через холл, где было уже людно и шумно. Джаз из чайного салона сталкивался здесь с томной грустью скрипок, плывшей со стороны зимнего сада, в паузах слышался звонкий плеск подсвеченных электричеством струй фонтана, которые падали в чашу маленького бассейна в стиле итальянского Возрождения; звенели бокалы, поскрипывали плетеные кресла, а самым тонким звуком в этом слитном созвучии был легчайший шорох шелка дамских платьев и меховых манто. Холодный мартовский воздух свивался спиралями возле вращающейся входной двери, врываясь в отель всякий раз, когда кто-то входил или выходил.