Ее резкая интонация явно смутила Майкла — в его взгляде читалась робкая неуверенность, опасение, что он сказал что-то не то.

— Так вышло. Мэттью первым завел разговор о случившемся. Мы разговаривали о благотворительной деятельности покойного мистера Уинслоу.

Она попыталась взять себя в руки. Контроль над собой стоил ей немалых усилий.

— Знаешь, Дженнифер, меня все-таки беспокоит твое отношение к современной молодежи, — переключился на новую тему Майкл, причем в его голосе угадывалось явное недовольство. — Не думаю, что твой отец одобрил бы то, чем ты сейчас пытаешься заниматься. Филантропия, конечно, хорошее, благородное дело, достойное всяческого уважения, но все-таки нынешняя молодежь… — Старик сделал паузу и покачал головой. — Я восхищен твоей искренней заботой о ее представителях, но не уверен, что нам нужно выделять деньги для осуществления того, что ты задумала.

Последние слова мистера Элиота еще сильнее расстроили Дженнифер. Она прекрасно знала, как трудно будет убедить Майкла, добиться его поддержки. Кроме того, в эту минуту ей меньше всего хотелось затевать спор со стариком, тем более в его нынешнем состоянии. Она ведь не имела ни малейшего представления о том, насколько плохо у него со здоровьем, хотя и подозревала, что любая попытка выяснить истину наткнется на мощное сопротивление со стороны доктора Хейзел Линч. Вот будь на ее месте Мэттью… Впрочем, ему эта особа, при всем ее гоноре, наверняка рассказала все.

Да при чем здесь Мэттью? Не исключено, что она сама несправедлива к своему бывшему возлюбленному и дуется на него совсем по-детски. Хотя признать собственную несправедливость — это одно. Куда труднее признать другое — собственную неправоту. Ведь это две совершенно разные вещи!

— Так чем же Мэттью занимается в Бриджтоне? — спросила она, пытаясь придать собственным мыслям иное направление.

— У него тут дела, — коротко ответил Майкл.

— Дела? — удивленно приподняла брови Дженнифер. — А мне показалось, ты говорил, будто он убеждает вашингтонских политиков раскошелиться и оказать финансовую помощь развивающимся странам. То есть ищет деньги для своего благотворительного проекта.

— Верно. Так оно и есть, — согласился Майкл. — Но наш университет имеет доступ к некоторым благотворительным фондам, куда многие годы поступали пожертвования частных лиц. Столь крупному и значительному учебному заведению позволено распоряжаться этими деньгами по собственному усмотрению.

— То есть тратить их именно на благотворительные нужды, — подхватила Дженнифер. О подобных фондах она знала практически все.

— Мэттью надеется убедить университетское начальство пожертвовать эти средства — полностью или частично — для оказания помощи странам третьего мира.

— Мне всегда казалось, что университет планировал использовать эти средства для учебных целей.

— Мэттью и сам когда-то был студентом, — улыбнулся Майкл.

Да, верно, был! А сам Майкл является членом совета, который занимается, как было прекрасно известно ей, распределением этих самых средств.

Дженнифер невольно нахмурилась. А что, если намерение мистера Мэттью Эггермонта перебраться к Майклу и взять на себя уход за стариком отнюдь не благородный порыв и не проявление альтруизма, как могло показаться на первый взгляд… Тот Мэттью, которого она знала раньше, Мэттью далеких студенческих лет наверняка не стал бы прибегать к столь коварной тактике. Но тот парень ни за что не стал бы носить шикарные костюмы и к тому же пользоваться дорогим одеколоном, кстати, очень приятным — аромат его сочетал в себе легчайшее благоухание горного воздуха с легкой горчинкой лимона.

Мало-помалу при мысли о том, что беспомощного мистера Элиота придется оставить в обществе Мэттью, Дженнифер овладела тревога. Тем не менее она понимала, что было бы неразумно выражать вслух свое истинное к этому отношение. Судя по тому, что Майкл ей рассказал, старик уверен в том, что молодой человек никогда не сделает ему ничего плохого.

Насупив брови, девушка продолжала размышлять подобным образом, когда раздался стук в дверь.

— Это вернулся наш Мэттью! — воскликнул Майкл с нескрываемой радостью. — Сходи, пожалуйста, открой ему.

Дженнифер уловила этот странный неуместный восторг и ядовито подумала о том, что ей осталось только опуститься перед Мэттью на колени и позволить ему вытереть о себя ноги.

— Как чувствует себя Майкл? — поинтересовался Мэттью, входя в дом.

— Похоже, что ему немного лучше. Хотя, как мне кажется, более профессионально на твой вопрос ответила бы доктор Хейзел Линч. Уж она сделала бы это с превеликой радостью, — не удержалась от колкости Дженнифер, хотя и старалась изо всех сил казаться сдержанно-равнодушной.

В ответ Мэттью смерил ее с головы до пят укоризненным взглядом.

— Забавно, что человеческая память часто вводит нас в заблуждение. Я ведь прекрасно помню тебя, ты всегда была разумной женщиной…

— Надеюсь, Мэтт, я еще не выжила из ума и, кажется, имею все основания задуматься над истинной причиной твоего столь страстного желания взять Майкла под свое крыло.

От внимания Дженнифер не ускользнуло то, что интонация, с которой ею была произнесена последняя фраза, взволновала Мэттью. В его глазах мелькнуло раздражение, если не злость. Она поймала себя на том, что, задев этого себялюбца за живое, испытала противоестественное садистское удовлетворение. Правда, ей пришлось приложить немало усилий, чтоб не думать о том, как давным-давно, еще в студенческие времена, в его глазах тоже нередко вспыхивал огонь. Но то был огонь страсти, огонь желания, желания обладать ею…

— Не пойму, что дает тебе повод сомневаться в моей искренности? Я действительно хочу помочь Майклу. Меня буквально грызет мысль, что он живет здесь один, — резонно возразил Мэттью.

— Но ведь он не останется в одиночестве, у него есть я, — энергично запротестовала Дженнифер.

В ту же секунду Мэттью удивленно поднял брови.

— Неужели? А мне он сказал, что последняя ваша с ним встреча состоялась целых две недели назад.

Девушка сердито нахмурилась.

— Я стараюсь навещать его как можно чаще, но иногда…

— Другие люди требуют от тебя большего внимания и претендуют на твое время в первую очередь? Верно? — саркастически предположил Мэттью. — Не криви душой, Дженни, ты ведь никогда не смогла бы переехать сюда, к нему, так ведь? Скажи!

— Но он мог бы переехать ко мне в Честер-Хиллз, — возразила Дженнифер, как будто не расслышав его вопроса. — И если бы тебя сейчас здесь не было, он наверняка бы согласился.

— Кто? Он? Впрочем, да, конечно. Но было бы это его истинным желанием? Пошел бы мистер Элиот на это по собственной воле? Нет! Потому что ему хочется остаться здесь. Ведь это его дом. Здесь его вещи, его книги. Здесь все напоминает ему о пережитом. Вся его жизнь… она прошла в этих стенах.

— Может быть, и так. Но ведь ты не можешь навсегда остаться с ним, верно, Мэттью? А что будет с Майклом, если тебе все-таки придется уехать?

— В обозримом будущем я намерен обосноваться в этих краях, так что ничто не помешает мне, если я захочу поселиться здесь, в Бриджтоне. Отсюда удобно добираться до Бостона, да и до Нью-Йорка тоже недалеко, и вообще…

— Ты собираешься навсегда перебраться в Бриджтон?

Дженнифер не удалось скрыть прозвучавшую в ее голосе тревогу и, судя по взгляду, которым ее удостоил Мэттью, это не осталось им незамеченным.

— А что в этом плохого? Тебе что, ненавистна сама мысль о том, что я буду жить по соседству с тобой?

— Нет, нет, — совершенно искренне ответила Дженнифер. — Почему это мне должно не нравиться?

— Конечно. С какой стати это может тебе не нравиться? Или… постой, постой… неужели тут дело в том, что…

Прежде чем Дженнифер успела угадать конец начатой им фразы, из его рук выскользнул рюкзак с вещами. В мгновение ока ее спина оказалась прижата к стене, а тело очутилось в цепких объятиях его сильных рук. Они оказались в такой близости друг от друга, что на нее густой волной пахнул пьянящий жар мужского тела.