Стекло. Не доведись мне в Афгане с чем только ни столкнуться, я бы, пожалуй, брякнул: какое еще стекло, если «Туборг» в жестяных банках! И весь мой блеф – к чертям. Но знал я, что такое «стекло». Насмотрелся в Афгане! Стекло. Марафет. Дурь… В общем, стекло. Но тут-то не Афган! Какое может быть стекло в Питере?! В таких количествах! Да еще и в банках датского пива!

– Что за стекло?! Конкретно! Ну?!

– Г-героин. Борюсик же сказал…

Час Композиции. Ничего себе часок! Я опять поставил «Макаров» на предохранитель, сунул за пояс – теперь он мне пригодится как никогда: героин – не шутка.

Олег ощутимо выдохнул. С облегчением. Рановато, рановато!

– А теперь послушай меня, дерьмо собачье! В твоем распоряжении от силы час. Знаешь такого – Валю Головнина? Был у нас как-то, в «Пальмире». Знаешь?.. Так вот, я ему сегодня только что назвал твой адрес. Тебе надо говорить, где Валя Головнин служит?! Слушай дальше! Если не хочешь быть следующим трупом в этой занимательной истории, то сейчас сменишь штанишки и – бегом в аэропорт! Только бегом, понял?! Да ты вроде уже и так намылился?.. Молодец! Правильное решение! Или Мишенька, наш общий друг, тебя уложит, пока ребята с Литейного не успели добраться. Или они, ребята, успеют раньше. Так что ты правильно выбрал. Так что – вперед! Так что даже не в аэропорт – там паспорт фиксируется – а на вокзальчик. И – замри. И не в Сочи! Ты ведь опять в Сочи намылился?

Олег подтвердил обреченным кивком. Я хмыкнул. У каждого свои привычки. У Олега привычка: при любых маломальских неприятностях бросать все и лететь в Сочи, и жить-пить-гулять до тех пор, пока неприятности сами собой не рассосутся. Самое смешное, эта тактика до сих пор себя полностью оправдывала. Но только до сих пор. Если я знаю о привычке Олега, то Грюнберг и подавно. И он-то Олежека в Сочи достанет! И пусть! Но! Агент Верный-Неподкупный-Честный «потек», стоило мне показать ствол. Что же с ним станет, когда ему паяльник в укромные места тыкать будут? Грюнберговские гвардейцы… Меня он, не сомневаюсь, сдаст в момент: мол, жив-здоров-информирован. Чем дольше вся эта мафия не будет обо мне знать, тем лучше!

– Так что я не советую тебе в Сочи! Езжай посеверней. Пошабашь где-нибудь. А то, кроме бутылки и хрена, ничего в руках не держал. Ты меня понял?! Ты хорошо меня понял?!

– Хорошо! Хорошо! – Олег, похоже, был счастлив, что легко отделался.

– Нет, ты меня плохо понял. Я же говорю: бегом! То есть на своих двоих. А ключики от машины ты мне оставь. И документы на нее. Договорились?

– А как же, Саша! А как же! Зачем они мне?! Мне они незачем! А тебе пригодится, я понимаю, понимаю…

– Понимай! Пригодится. Слушай, смени штаны, засранец! Смердишь!

Я кружил в «своей» перламутровой машине по городу. Со Шведом мы распрощались. И не потому, что у меня теперь была своя «тачка». И не потому, что меньше стал доверять ему. Просто дело зашло так далеко, что Шведу лучше от меня держаться еще дальше. Я – впутался. А его зачем впутывать? Лийка, Барабашка… И вообще! Это мое дело! Только мое!

– Понял… – сказал Серега Швед. – Но если вдруг я тебе понадоблюсь…

– Не сомневаюсь. Кстати! Понадобишься. Помнишь, где мы вчера на Кораблестроителей были?.. Отслюни от тех, что в наволочке, десять штук и подвези ей. Девочке этой. Только версию какую-нибудь придумай поинтеллигентней. У тебя же университетское образование как-никак. Придумаешь?

– Да уж напрягусь!

– И… словом, поуспокой ее… Ну, там… ремонт… мебель. А я звякну тебе.

– Понял…

Олег уже сгинул. Тут я был спокоен: звонить тому же Грюнбергу, сообщать о моем «воскрешении» не в его интересах. Он, конечно, сволочь, но отнюдь не дурак. Он будет держать язык за зубами. Из чувства самосохранения хотя бы. Настоящий дурак – тот всегда непредсказуем, логику идиота понять невозможно. Зато с умным всегда договоришься. Я не без оснований полагал, что с Олегом мы договорились.

Теперь – стекло. Мафия. Героин…

Что я знаю обо всем об этом? Кино. Голливуд. Программа «Время»: «Колумбийские отцы наркобизнеса предприняли новую…». Настолько далеко и нереально, что… что я еще там, в роскошной квартире Олега, чуть не наорал на него: «Какой еще героин в нашей нищей стране! Жрать нечего, а ты – героин!». И наорал бы, если бы не нужно было «хранить лицо», блефовать, не дать понять, что сам впервые слышу – от Олега, а совсем даже не от Борюсика. Эх, Борюсик! Ни за что ни про что…

Итак, героин. Напрягись, Бояров! Даром что нет у тебя университетского образования.

Раньше героин переправляли через Сицилию. Потом опорные пункты возникли во Франции, под Марселем. Интерпол не дремал – перекрывал каналы только так. В последнее время что-то такое писали о транзите из Турции через Болгарию. Сейчас болгарский путь закрыт – в свете наступивших революционных преобразований (допрыгались, «группы товарищей»?!). Логично предположить, что где-то в Турции этого… добра скопилось немало. Здесь только гадать остается. Почему именно Турция? Потому что горцы-кавказцы. Не секрет, что граница у них там да-авно не на замке. Я сам знал некоторых парней оттуда, которые по несколько раз бывали кто в Анкаре, кто в Тегеране – и без всяких виз. Так что переправить определенное количество героина в любую из закавказских республик, а затем и в Питер – большого труда не составляет. Другое дело – кому он здесь нужен? Наркомания у нас, как «выяснилось», существует, конечно, однако не в масштабах Гарлема, скажем, или Амстердама. Да и появись героин на нашем внутреннем питерском рынке, я бы что-нибудь да услышал. Без шороха не обойтись, здесь нужен массовый рынок сбыта. И какой еще, к хренам, рынок! В Питере! Валютный товар, героин, превращать в деревянные рубли! Значит… Значит, через Питер товар идет за кордон. Транзит. Грюнберг.

Грюнберг, Грюнберг, Грюнберг. «Каждый на своем месте должен делать свое дело…». Доверенное лицо уважаемого Николая Владимировича Мезенцева. А Мезенцев, лопух, «на своем месте» светские приемы устраивает, на престиж «Каринко-Виктори» работает-старается, на свой престиж. Ну будет ему теперь престиж! Будет он теперь на кортах с высокопоставленными человеками общаться, «Туборгом» их освежать на пользу делу! Обычное пиво! Только замечательное, нигде, кроме как у Мезенцева, не достать. Только до такой степени замечательное, что один из десяти (один из двадцати? тридцати?) ящичков Грюнберг исключительно для себя прибережет. Упаковка идеальная, под пленкой, герметичная, ни одна собака, даже специально натасканная, не учует. Почему Грюнберг? Да Господи!.. Он уже трижды только за последний год в Штаты по приглашениям ездил. Сувенирчики привозил, ерундовину всяческую, мне, например, шарики звенящие «инь-янь», натуральные, из китайского квартала Нью-Йорка, для мастера каратэ – наилучшая игрушка, пальцы разминать. Он вообще умело подбирал подарки: Мезенцеву – коллекцию всех нью-орлеанцев на лазерных дисках, джаз; барменам нашим – калькуляторы-пластины, мол, обсчитывайте по последнему слову техники! И так далее. Отличный парень Миша Грюнберг! И в фирме – не последний человек, второй человек! Это Мезенцев так думает, это Николай Владимирович полагает, что он-то, директор, и есть первый. Ну-ну! Будь на своем месте, товарищ Мезенцев, перестраивай интерьеры гадючников, подгребай под себя новые и новые торговые точки, балдей от мнимого могущества. И на Кавказ, если угодно товарищу Мезенцеву, – в любое время года: у доверенного лица, у Миши Грюнберга, там все схвачено – гостеприимство, шашлыки, девочки, охота с вертолета, «какой гость! какой гость!». Большой человек и дорогой гость – «дыректр!».

А при нем – Миша, деловой и незаменимый. Только непонятно: кто все-таки при ком…

И раньше еще должен был я сообразить. Да не касалось это все меня. И фотографии грюнберговские, с Брайтон-Бич, где он с тамошними дружками запечатлевался, а потом нам не без понта демонстрировал – а я мно-огих из его тамошних дружков узнавал: они мне по прежней питерской деятельности известны были… Вот тебе и «Однажды в Америке». Вот тебе, Бояров, и расклад. Час Композиции…