— Но откуда могло взяться это вещество и что послужило для него исходным материалом? — недоверчиво спросил Мелвин.

Джесси лишь пожала плечами, что в скафандре получилось не слишком выразительно, после чего обратилась к Блэкфорду:

— Наверное вы, профессор, лучше меня сумеете объяснить случившееся… Право, я сама сгораю от любопытства и признаюсь — пока ничего не понимаю!

— Вы провели чрезвычайно ценное наблюдение, коллега! — разволновался Блэкфорд. — И если оно окажется верным, мы сделаем еще один вывод.

— Какой же? — поинтересовался Мелвин.

— Суть его проста и сводится к тому, что метеоритный вариант происхождения взрыва не подтверждается. Если всё действительно так, то новое вещество могло образоваться только здесь, in situ ^[6], а не было занесено извне.

— Простите, не понимаю.

— Позвольте, я объясню, — на лету подхватила профессорскую мысль Джесси.

— Пожалуйста, — Блэкфорд, как всегда, был предельно учтив и корректен.

— Прежде всего, я думаю, что рано сбрасывать со счетов гипотезу метеоритного удара. Но после ваших слов, господин профессор, рискну предположить, что наш случай в чем-то сродни механизму образования алмазов в кимберлитовых трубках. Там тоже при сверхмощных взрывах на большой глубине, в условиях высоких давлений и температур кристаллизовалось самое твердое из известных нам веществ. Определенное соотношение физико-химических параметров — вот главное, что необходимо для создания великого множества происходящих в природе явлений. Поэтому мы вправе допустить, что в момент столкновения с метеоритом возникли особые условия и при этом образовался новый вид материи.

— Э-э, Джесси! Не всё так просто. Конечно, нельзя исключать, что в приведенном вами сравнении есть доля истины. Но следует помнить и другое — между перераспределением атомов в решетках и деформациями в самих атомах есть принципиальные отличия. Для таких серьезных преобразований необходимы совершенно иные обстоятельства, в корне отличающиеся от всего, что нам известно. Самопроизвольное, а тем более случайное их воспроизведение на Земле, просто невозможно. Поэтому я уже сейчас почти с уверенностью могу сказать, что взрыв, или как там его назвать, есть порождение искусственных процессов. Только вот каких?.. Учитывая крайнюю нестандартность обстановки и грандиозность свершившихся трансформаций, я пока не берусь даже предположительно судить о первопричинах и вынужден признать полную неготовность к дальнейшему обсуждению этой темы.

Ответ профессора, а главное, его растерянность перед так неожиданно обозначившейся проблемой произвели на остальных сильное впечатление. Не то чтобы после его слов ситуация прояснилась или хотя бы появилась надежда что-то выяснить. Скорей наоборот. Блэкфорд допустил, казалось бы, недопустимое. Его доводы в пользу искусственного происхождения «Объекта», наряду с отказом дать вразумительное истолкование тому, волей-неволей наводили на мысль о вмешательстве в земные дела иного Разума. Может, это кому-то и показалось бы странным, но Мелвин без раздумий включил и такую возможность в список версий.

— И все-таки, за счет чего образовались вкрапления этой дряни, а главное — каким образом? — продолжал допытываться Ланке. — Вмещающий их материал остался неизменным! Так?.. А если его и уплотнить, то масса этого осколка превратится в крохотную песчинку. Как же быть?..

Блэкфорд собрался было ответить, но его опередил Асарес.

— Минутку, профессор! — сказал он. — Кажется, я смогу помочь. Вернее, не я, а карта. Взгляните — на месте кратера была возвышенность. Теперь ее нет… Спрашивается, куда могла подеваться целая гора?

— Очень любопытно! — оживился Блэкфорд.

— Вы полагаете, что часть горного массива перешла в сверхплотное состояние и дала начало кратеру? — не скрывая скепсиса, спросил Ланке.

— А почему бы и нет! — ответил Блэкфорд. — Или у вас есть другие предложения?

— Нет, профессор! Пока я только спрашиваю и не берусь ничего объяснять.

— Но это еще не всё, — продолжил Блэкфорд. — Гораздо труднее, Питер, ответить на вторую часть вашего вопроса. И в самом деле, каким образом сформировались кратер и ореол? Как происходило высаживание новообразованной материи и рост сферических стяжений?.. Даже если представить кратер в роли этакого котла, где «варилась похлебка» из превращенного вещества, то как этот процесс проявлялся за его пределами? Почему действовал избирательно, а не сплошным фронтом?.. Если стяжения не выброшены из воронки, а являются самостоятельными образованиями, то откуда взялся питательный субстрат для них здесь, в шести километрах от места событий?.. Так что, Питер, давайте думать! Сумеем разобраться с этим — подберем ключ к явлению в целом!

— А вы сами-то знаете, с чего начинать? — Ланке отнюдь не вдохновила речь профессора.

— Всему свой черед. Дойдет время и до ответов.

— И все-таки, профессор, что бы вы добавили к сказанному? — спросил Мелвин.

— Только личные соображения, которые никоим образом нельзя расценивать как рабочую основу. Надеюсь, вы помните, как в конце подъема приборы отметили скачок радиации и вслед за тем прервалась связь с базой. И то, и другое, как мне теперь ясно, произошло на границе зоны воздействия ударной волны. Сначала мы ничего не заметили. Да и чему удивляться! Среди каменных развалов не осталось следов. Серебристый ореол, как уже выяснилось, распространен исключительно внутри зоны действия взрыва. Значит, здесь, где мы находимся, тоже существовали особые условия и создавался новый вид материи. Возможно, он какое-то время удерживался во взвешенном состоянии, скажем… — он чуть помедлил, подбирая наиболее подходящее выражение, — скажем, какой-то разновидностью силового поля. Судя по всему, процесс был прерван в самом разгаре. В пользу существования некого замкнутого поля, сыгравшего роль своеобразного барьера, свидетельствует и такой, странный, на мой взгляд, факт, как резкая остановка фронта ударной волны… Но и это не главное. Удивляет другое. Какова же должна быть мощь неведомого пресса, вызвавшего такие преобразования?!

— Но почему именно это волнует вас больше всего?

— Трудно ответить вот так, сразу. А в особенности подыскать соответствующее сравнение. Возможно, подобные процессы происходят внутри звезд или в ядрах галактик. Не исключено также, что такое или близкое к нему состояние материи является первичным в наиболее общем смысле слова, универсальным в самом широком понятии… Впрочем, сейчас не время для рассуждений. Надо поторапливаться и успеть собрать как можно больше фактического материала.

Между тем Эдвин и Барки с помощью измерительных зондов провели серию замеров радиоактивности поверхностного слоя. С глубиной радиация быстро убывала. Тут же выяснилось, что причиной всему являются новообразованные стяжения, и встречаются они преимущественно на открытых поверхностях. Несмотря на малые размеры, а для большинства они не превышали одного сантиметра, излучающая способность их была очень высока. Каких-либо реакционных взаимодействий на контактах не отмечалось. Серебристые шарики были прочно вмурованы в камень, и извлечь их можно было с большим трудом. Правда, отмечались мелкие полусферические пустоты, очевидно, ранее заполненные тем же веществом.

Прочность стяжений оказалась очень высокой. Попытки раздробить их или хоть как-то изменить форму к успеху не приводили. На гладкой поверхности не оставалось ни вмятин, ни царапин.

Стало ясно, что приблизиться к кратеру на этот раз не удастся. Просто не было времени.

Посовещавшись, решили так: Блэкфорд и Джесси остаются наверху, а остальные попытаются продвинуться дальше.

Не мешкая, они разделились. Группа, возглавляемая Асаресом, заспешила вниз и вскоре скрылась за каменными торосами.

Оставшись вдвоем, профессор и Джесси занялись работой. Блэкфорд устроился на плоской глыбе, извлек блокнот и стал заносить в него контуры кратера с окружающей обстановкой. Джесси описывала образцы и составляла план опробования в районе водораздела.