Таня и Ира шли по проспекту имени геохимиков погибших во время исследования Илюшенской впадины на Марсе. Идти им было в одну сторону. Девушки никуда не торопились. Щурились, когда пологие лучи заходящего солнца неожиданно выпрыгивали из-за угла того или иного колоса с основания и до шпиля залитого слоем активного покрытия.

Они ели мороженное захваченное на обратном пути в столовой управления статистики. И время от времени указывали друг дружке на особенно интересную картинку или чьи-то стихи высвечивающиеся на стене здания мимо которого они сейчас проходили.

Иди предстояло где-то около получаса, если не торопиться. Дневная жара сменилась приятной вечерней прохладой. Ира сгрызла своё мороженное практически до палочки, тогда как Таня едва ли осилила треть.

-Так удивилась, когда Лена упомянула о муже и ребёнке– поделилась Таня.

Ира выбросила палочку от мороженого в урну. К той как раз подъезжал чёрный шар мусорособорщика: –Такая романтическая история! Настоящая любовь.

И минут двадцать Ира рассказывала Тане романтическую историю о знакомстве Лены и одного молодого человека. Остаток пути девочки шли молча, мечтая о настоящей любви. Ира мечтала до самого подъезда. А Таня помечтала с полминуты и принялась вспоминать порядок полного разбора антигравитационного двигателя автоцикла на предмет поиска скрытых неисправностей.

Танин дом первый. Ирин возвышается через полтора километра. Он прекрасно виден и на его стенах как раз сейчас улыбается капитан двадцать седьмой марсианской. Вот он машет рукой и скрывается в люке челнока предназначенного для вывода экипажа на орбиту. За капитаном поднимается на челнок экипаж. В устарелых, громоздких скафандрах с открытыми шлемами. Всего двадцать девять человек. Они улыбаются, радостно машут. Что-то говорят, но звука не слышно.

Старший инженер систем связи, Игорь Ледников, потрясает над головой сцепленными в замок руками. Валентина Можайко – единственная женщина в экспедиции, великолепнейший химик, разработавшая схемы синтеза многих искусственных соединений обладающих уникальными свойствами, в том числе использующихся в системе охлаждения посадочных челноков. Валентина посылает остающимся на земле зрителям воздушный поцелуй и ловко запрыгивает в чёрный провал. За ней остальные. Нарисованные золотыми линиями на гигантской стене стоэтажного дома. Никто из космонавтом, в тот момент не знал, что домой вернётся лишь чуть более половины экипажа. Но если бы даже знали, то всё равно бы пошли. Потому, что когда соглашались на участие в самой долгой экспедиции к Марсу, то допускали, что возможно все космонавты останутся там. Они и остались: увековеченные в названиях городов, горных плато, озёр и рек – тех, что благодаря в том числе и им, более столетия назад, пробежали по сухим пескам добавляя в красный оттенок второй родины человечества в избытке голубого и зелёного цветов. Они остались там. Все вместе: кто вернулся и кто не смог вернуться.

-Таня! Ау! Центр управления вызывает Татьяну!

Девушка помотала головой рассеивая дурман мыслей: –Прости пожалуйста.

-Целую минуту говорила пока заметила, что ты не слушаешь– пожаловалась Ира: –Что такого интересного увидела?

«Следопыт» оглянулась, но не нашла ничего настолько заслуживающего внимания. Она успела увидеть взлёт челнока на стене своего дома, но не придала особенного значения. Ещё одна картинка, ещё несколько фамилий и дат. Сколько их было, да и, наверное, будет в истории.

Таня внимательно смотрела, как в глубине активного покрытия гаснет отсвет двигателей. Вот он исчез совсем. Мгновение стена оставалась чистой. Потом проросли распускающиеся на глазах цветы, покачивая огромными, с тарелку большого радара дальней связи, бутонами.

Ничего не понимая, Ира растерянно оглядывалась.

Таня прошептала: –Я вчера читала о них.

-О двадцать седьмой марсианской!– догадалась подруга: –Расширенную историю космонавтики?

-Дневниковые записи капитана Позднякова.

Её новая подруга наморщила лоб, пытаясь вспомнить. С сожалением покачала головой.

-До встречи.

-Позвоню двоюродному брату, он в совете конструкторов– пообещала Ира.

-Спасибо!

Не оглядываясь, следопыт махнула рукой. Ирина голова топорщилась во все стороны сотней рыжих косичек. В светло-алом комбинезоне, сверкая загорелыми икрами, она напоминала солнышко – спустившееся на землю и решившее стать человеком.

Проследив, как подруга скрылась за зарослями рябины с ягодами такого же ярко-рыжего цвета, как и её волосы, Таня улыбнулась и вошла в подъезд. Она поужинала в столовой управления и поэтому не хотела есть. Только захватила из автоповара пару пирогов с вишней и пакет яблочного сока на вечер, чтобы когда захочется есть не пришлось бы спускаться, а потом подниматься обратно.

Пироги были тёплые, только что испечённые автоповаром, слепленные в виде идеального равностороннего треугольника. По пакету сока бежала надпись «пейте на здоровье». Подключившись через спутник к интерфейсу пакета, Таня узнала, что сок сделан из белгородских яблок. По сравнению с другими сортами яблок, имеет повышенное содержание рибофлавина и пиридоксина. И МинЗдрав рекомендует пить сок из белгородских яблок для улучшения пищеварения, избавления от мигрени и от затянувшейся меланхолии.

Таня могла бы запустить программу рассчитывающую на основе химического состава сока и её личной генетической карты относительный вкус, то есть тот вкус, который почувствует именно она, выпив данный пакет сока. Но какая разница? Это был просто сок. И уже очень давно ни у одного советского человека не было, да и не могло быть, никакой аллергии. Что до пирогов с вишней, то они завёрнуты в одноразовое полотенце, не содержали активного покрытия и, следовательно, не имели интерфейса. Узнать где и кто вырастил содержащуюся в пирогах вишню было решительно невозможно.

Поднявшись к себе, Таня положила треугольные пироги на подоконник, открыла пакет с соком, к тому времени успевший сменить надпись с «пейте на здоровье» на «яблочный сок полезен взрослым и детям». И вот когда она открыла пакет с соком, то вспомнила, что у неё в жилой ячейке нет ни кружек, ни чашек, ни даже захудалого стакана.

Если бы Татьяна Григорьевна Никогда жила в будущем. В том самом будущем, когда все люди наконец объединяться, когда зависть и злоба полностью уйдут в прошлое, когда никто и ни за что на свете не скажет «это не моё дело», когда далёкие звёзды станут близкими, а великих дел и свершений будет гораздо больше, чем сегодня. Словом если бы Таня жила при коммунизме, то она бы просто протянула руку и недостающий бытовой предмет появился бы в её руке из воздуха, их материала стен, как будто по волшебству, но на самом деле в результате работы сложнейших приборов использующих ещё не открытые секреты природы и не изобретенные технологии. Потому, что ну не может быть так, чтобы при коммунизме отсутствие какой-то там чашки превращалось бы в целую проблему.

Но, к сожалению, Таня жила не в будущем, а в самом, что ни на есть, настоящем. Коммунизм только строился и не совсем было понятно каким же в точности он когда-нибудь будет. И умные головы жарко спорили: а не является ли строительство коммунизма хотя бы отчасти, хотя бы самую чуточку, самим коммунизмом.