Появление во второй половине XIX века крупных паровых броненосных кораблей почти сразу привело к созданию их антипода: уменьшенного до предела маленького судна — минного катера. Пользуясь своими малыми размерами и быстротой хода, он должен был в условиях плохой видимости внезапно броситься на своего могучего врага и нанести ему смертельный «укус». Не решая исхода боевых действий, такое судно может сыграть далеко не эпизодическую роль в мелких боевых столкновениях на море.

Первыми в мире решили опробовать этот способ нападения во время гражданской войны в США северяне. В апреле 1864 года они предприняли атаку с помощью шестовых мин, при этом в качестве средства доставки был использован паровой баркас с экипажем из 19 добровольцев, а целью нападения выбран броненосец южан «Атланта». Шестовая мина представляла собой медный цилиндр, прикрепленный к концу деревянного или металлического шеста. В цилиндр помещалось взрывчатое вещество — динамит или пироксилин весом до 50 фунтов (20 кг). Взрыв мог производиться при ударе или с помощью электрического тока. Подобная мина, взорванная у самого борта корабля на глубине 8 футов (2,5 м), то есть, там где нет брони, производила громадную подводную пробоину. Конечно, при этом и сами нападавшие подвергались огромной опасности, поскольку длина шеста редко превышала 10 м. Поэтому, подобный маневр мог осуществить только личный состав, обладающий исключительной храбростью и отвагой.

Похоже, янки сполна обладали этими качествами: баркасу удалось подобраться почти к самому борту боевого корабля, когда их заметил часовой и поднял тревогу. Яростный артиллерийский огонь оказался бесполезным, поскольку диверсанты были в мертвой зоне, но ружейные пули стали быстро выкашивать смельчаков. Броненосец был прикрыт бонами из бревен, поэтому баркас находился под градом пуль несколько минут, пока бревна не перерубили. Жертвы оказались не напрасны: мина взорвалась в середине корабля, и он затонул в течение часа. Огромный водяной столб накрыл и самих нападавших, выведя из строя их средство передвижения. Только двое северян сумели доплыть до берега и с огромными трудностями выйти к своим, остальные погибли или попали в плен.

Но все-таки первым настоящим морским диверсантом, действующим не по наитию, а по заранее разработанному плану, нужно считать лейтенанта С.О. Макарова — впоследствии ставшего знаменитым адмиралом. В апреле 1877 года началась русско-турецкая война. Положение России на Черном море было тяжелым: турецкий флот имел первоклассные мореходные броненосцы, построенные в Англии и вооруженные мощной артиллерией, а русские — лишь два круглых броненосца береговой обороны, так как после Крымской войны по Парижскому договору 1856 года России запрещалось иметь на Черном море военный флот и военно-морские базы.

Конечно, по всем военно-морским канонам ни о каких наступательных действиях со стороны русских моряков не могло быть и речи, но они решили иначе — если нельзя дать открытый бой, то можно вытеснить турок, атакуя их корабли в гаванях. Для этой цели по проекту С.О. Макарова быстроходный пароход «Великий князь Константин» переоборудовали для приема на борт четырех минных катеров, вооруженных шестовыми и буксируемыми минами. По замыслу «беспокойного лейтенанта», пароход должен был доставлять катера к вражеским базам и ночью спускать их для атаки неприятеля. Подобный отряд был создан и на Дунае, где действовала сильная турецкая речная флотилия в составе двух мониторов и десяти бронированных канонерок.

Первую вылазку предприняли в ночь на 30 апреля. Катера были вооружены буксируемыми минами-крыльчатками. Мины такого типа подводились под корпус вражеского корабля с помощью длинного буксира. Скрытно подойдя к Батуму, «Константин» в 23 час. 00 мин. спустил на воду все четыре катера, вооруженные буксируемыми минами. Когда катера находились в миле от турецкого базы, справа от них открылись яркие судовые огни. Макаров, командовавший одним из катеров, послал вперед самый быстроходный из них — «Чесму» с задачей выяснить, что за корабль стоит на рейде и в случае необходимости атаковать.

«Ночь была тихая, светлая — вспоминал потом командир «Чесмы»лейтенант Задаренный, — так что сажен за 50 до судна я определил, что это военный колесный пароход... Сбросив левую крыльчатку, я пошел параллельно борту парохода. Часовой несколько раз нас окликнул и только тогда спохватился и закричат, когда мина коснулась носа. Я верил в свою мину и хотел ее взорвать под котлами. Моя команда была еще более уверена: матросы завели разговор с часовым и острили, спрашивая: "а что, земляк, будешь пить кофе". Когда мина была под серединой судна, я замкнул ток, но взрыва не произошло. Осмотрел батарею, она оказалась исправной; снова замкнул ток. Взрыва по-прежнему не было». Первая попытка оказалась неудачной: моряков подвела техника. Расследование показало, что мина, подведенная Задаренным, не взорвалась из-за недоброкачественного запала. Оплошали и турки, разбуженные криками часового, они замешкались, поэтому огня открыть не успели.

Вторая атака была проведена против турецких броненосцев, стоящих на Сулинском рейде 29 мая 1877 года. Атакованный броненосец получил повреждения.

В ночь с 11 на 12 августа Макаров приблизился на 6 миль к Сухуми, и, рассчитывая на лунное затмение, спустил 4 катера. В 02 час. 45 мин. все четыре маленьких суденышка бросились на темный силуэт турецкого броненосца. Катера были замечены и окликнуты. Не отвечая на оклики, под сильным ружейным огнем с берега и броненосца макаровцы настойчиво приближались к боевому кораблю и, подведя свои мины, две из них взорвали. Последствия этой атаки точно не известны, но ее успешность турками категорически отрицается. Ясно только, что броненосец был подорван. Местные жители — абхазцы — рассказывали, как они три дня качали из броненосца воду и что через трое суток турки увели его в море. Очевидно, из идеологических соображений турки тщательно скрыли наш успех, чтобы лишить русских веры в свое оружие.

Последующие атаки катеров на море производились уже с помощью торпед. Поскольку, после долгих колебаний начальства, Макаров смог, наконец, получить разрешение на использование двух мин Уайтхеда (так в XIX веке называли торпеды), находившихся в Севастопольском порту. В ночь на 16 декабря 1877 года в полной темноте «Чесма» и однотипный с ней «Синоп»вновь вошли на рейд Батума и с дистанции в несколько десятков метров выпустили по торпеде в крупный турецкий броненосец. К огорчению команд катеров, одна торпеда прошла под килем, а другая попала в якорную цепь. Опять неудача. Не принес успеха запоздалый ружейно-артиллерийский огонь и туркам.

Зато 14 января 1878 года эти же катера туманной ночью вновь пришли на батумский рейд и выпустили с расстояния 80 метров свои торпеды в сторожевой корабль «Интибах». На этот раз обе торпеды сработали четко, прозвучал могучий взрыв, пароход лег на правый борт и быстро пошел на дно с большей частью экипажа.

Хотя успехи русских минеров сыграли свою роль — турецкий флот понес некоторые потери и, по сути дела, отказался от наступательных действий, укрывшись в портах — действия русских катеров все же наглядно показали бесперспективность применения шестовых и буксируемых мин после утраты элемента внезапности. Стало ясно, что будущее за торпедой. Одновременно моряки учились защищать свои базы и от этого грозного оружия, не зря все специалисты так тщательно изучали опыт русских минеров.

Наиболее эффективным средством стали боковые заграждения и различные сети. В состав сил охраны водного района вошли всевозможные заградители, да и сами крупные корабли оснастили «выстрелами»для крепления сетей, а уж как обустраивали базы ... Это тема для целой книги. Налеты на оборудованные гавани прекратились, а что касается атаки японских миноносцев на Порт-Артурскую эскадру в 1904 году, то все пострадавшие корабли находились на незащищенном внешнем рейде. Который раз Россия, уча других, не извлекала для себя пользы из этих уроков.