– Я тоже, – заверил камнерез поспешно, но в то же время на удивление неуверенно. – Без всякого удовольствия.

– Ловко… мошенничаешь, – похвалила Курделия. – Но… впустую. Я все равно… в него… выстрелю. Калека мне… не страшен. Я с Индюками справилась, хоть… их было… в два раза больше.

– Не хочу быть неверно понятым. – Дебрен осторожно засунул палочку в чехол, медленно подогнул колени, присел на пятках. Арбалет снова повернулся в его сторону – к счастью, без нервозной поспешности. – Но если ты меня убьешь, то, во-первых, Вильбанд тебя молотом прикончит…

– Ты с ума сошел? – возмутился камнерез.

– …а во-вторых, – закончил Дебрен с легкой обидой, – ты и без нашей помощи удавишься. Ножа у тебя, я вижу, нет. Освободиться ты не сумеешь. И оба мы бессмысленно умрем.

– Лучше… в бою, чем…

– Нас нанял Удебольд Римель. Чтобы мы с почестями похоронили его любимую сестренку. Двоюродную, правда. А вовсе не для того, чтобы убить тебя или причинить тебе зло.

– Лжешь. Из вас такие же… могильщики, как из козлиной задницы…

– Не лгу. А Вильбанд действительно подрабатывает могильщиком, хотя в основном-то живет за счет камнерезного дела.

– Лжешь. У него… ног нет, – возразила Курделия.

– Именно поэтому он камнерез, а не посыльный-гонец. Не суди по внешности, графиня. А то, глядишь, и сама еще ого-го как судима будешь. – Она не ответила. – Послушай, я чародей. Не убийца. Я ничего дурного тебе не сделаю. Сейчас встану и подойду…

– Нет! – Она передвинула левее арбалет и подпирающее его колено. Торсом не пошевелила, поэтому, хотя Дебрен не мог быстро отпрыгнуть за скалу, все же ситуация Вильбанда улучшилась – как думал Вильбанд.

Камнерез с самого начала был занят только одним: пожирал Курделию глазами. Теперь ему явно достался новый участок тела графини. Если Дебрен не ошибался – самый аппетитный из возможных.

Прекрасно. Красотка пристрелит Дебрена, спокойно натянет тетиву, влепит болт Вильбанду, а этот кретин даже не заметит, что умер.

Пропади ты пропадом! Надо ж было, чтобы лапа "кошки" попала аккурат в Зехения. Кстати сказать, тоже кретина. Уж кто-кто, а спец по дамско-мужским проблемам должен был предвидеть возможные осложнения. Вильбанд молод и, вероятно, безнадежно одинок. А Удебольд явно упоминал о нескромной внешности кузины. Достаточно было пожертвовать хотя бы стаканом чудотворной воды, упредить события. Особенно после того, как паршивец поспорил с Дебреном, что они найдут здесь не отвратительного урода. Может, монах знал графиню, может, слышал о ее красоте, а может, просто в отличие от магуна воспользовался арифметикой и сложил два и два. Графья на ком ни попадя не женятся. Большого приданого, судя по каменоломне Римелей, Крутц за женой не получил. Значит, у нее должны быть другие достоинства.

– Вы, кажется, колдуете, госпожа? – Черт, скверное начало! Еще обидится… Зубец, отломленный от стены, пусть даже трухлявой, самолетающие кирпичи, смерч, после которого до сих пор с неба сыплются легкие стебли сорняков. А он, идиот, лезет со своим "кажется". – Чародейки славятся рассудительностью. И хладнокровием.

– Не все. Говори короче. Я… задыхаюсь.

– Отойди, Дебрен, – донесся сзади решительный голос Вильбанда. И грохот переворачиваемой тележки. – Уйди из замка. Неужто не видишь, она тебя боится? Я останусь и освобожу ее. Меня вы не боитесь, правда, прекрасная госпожа? Я всего лишь получеловек, никуда не годный калека.

– Идите прочь оба. – Она смотрела, как безногий мужчина забирается в тележку, засовывает культи ног в кожаные мешки. Дебрен пытался уловить в ореховых глазах отвращение, но обнаружил только страдание и упрямство. Она умирала. Если б не серая грязь, скрывающая естественный цвет кожи, она выглядела бы кошмарно.

– Чему ты не веришь? – Теперь он говорил быстрее, потому что времени действительно оставалось немного. – Что мы от Удебольда? Договор на бумаге мы не заключали, но я сумею доказать. Он… сказал нам о колышках. О том, как они с тобой забавлялись. Ведь постороннему…

– Мой двоюродный брат, – прервала она, – похваляется этим по всем корчмам. Тоже мне… доказательство! – Она попыталась фыркнуть, но из-за нехватки воздуха вместо фырканья получился лишь жалостный вздох.

– О колышках? – Вильбанд застыл в тележке.

– Ну так как? – не обратил на него внимания Дебрен. – Во что не веришь? Как мне убедить тебя?

– Покажи, что мог бы… удушить. Докажи.

– То есть? – Нервы дали о себе знать. – Убить тебя? Черт побери, если б я знал, что это будешь ты!.. Я с женщинами не воюю! Даже с мужчинами не привык! Вильбанд, я видел у тебя нож! Кинь этой идиотке!

Камнерез протянул руку к поясу. И замер. Большая часть инструментов осталась у караулки. Нож, видимо, тоже. Дебрен мысленно выругался. Большой нож был приторочен у седла. Маленький, складной, он носил в пустом мешочке – скорее для шика, чем для удобства и безопасности. А мешочек оставил Зехению в качестве подушки.

– Считаю до десяти, – проговорила Курделия слабым голосом. – Кто не успеет… сбежать за ворота, достану… болтом. Я еще вижу вас… мародеров…

Еще? Дебрен вдруг понял, почему ему показалось, что ее взгляд помягчел. Это не сомнение. Просто мир темнел у нее в глазах, терял четкость. Если потемнеет полностью или пойдет кругами, если она поверит, что это уже конец…

Выстрелит. Он это чувствовал.

– Я ослаблю веревку, – умоляюще бросил он. – Вильбанд будет заложником, ничего с тобой не…

– Этот… обрубок? – прохрипела она. – Кому нужен четырехстопный коротышка? Тоже мне… заложник!

Дебрен почти обрадовался, что Вильбанд у него за спиной. Хотя бы потому, что не пришлось изображать отчаяние из-за такой постановки вопроса. Она права. Не в этом конкретном случае, но, увы, права.

– Ну так поеду я. – Вильбанд пытался скрыть горечь унижения, но ничто великое не скроешь до конца в четырехстопном коротышке. – А чародей, пожалуй, подходящий заложник, правда? Он мне шапку медяков насыплет, если справлюсь как следует. Какой нищий не рискнет ради шапки медяков?

Он толкнул рычаг, одновременно отклонив его вправо. Дебрен обратил внимание на то, что передние колеса обычно при таком положении рычага поворачивались, но сейчас что-то не сработало, и тележка покатилась не вбок, а прямо, отчаянно заскрежетала и почти тут же остановилась. Вильбанд, густо покраснев под многодневной щетиной, повторил маневр…

И застрял в какой-то выбоине.

– Не вздумай подходить… – Курделия, видимо, правильно поняла движение Дебрена. Он послушался. Скорее потому, что Вильбанд, несмотря ни на что, не спасовал.

Маг и графиня недоверчиво смотрели, как после недолгого колебания он перекатывается через плечо, вырывает культи из кожаных обойм и ползет к скале. Серокожая графиня пришла в себя чуточку раньше.

– И не вздумай… коротышка! – предостерегающе бросила она. Вильбанд, хоть и глянул ей в лицо, скорости не сбавил. – Пристрелю, клянусь!

– Он тебе ничего плохого не сделает! – Дебрен никак не мог решить, что лучше: встать на ноги или пасть на колени.

– Потому что невелик ростом? – Несмотря на недостаток воздуха в легких, она все же ухитрилась хихикнуть. Довольно громко. – Такие… особенно подлые. Уж я-то об этом кое-что знаю.

Вильбанд не столько полз, сколько тащился по каменистой земле, которая позади него уже сейчас постепенно становилась бурой от крови с содранных локтей. Курделия приняла решение, когда он добрался до странной красной веревки, извивающейся по земле между босыми ступнями графини и обмуровкой фонтана.

– Дурень, – презрительно прохрипела она. И тут же показала, на что способна. Даже не пошевелив арбалетом.

Большая часть заклинаний выполняется при помощи рук. Ей хватило взгляда. Правда, долгого, но Дебрен не был уверен, доказывает ли это ее слабость. Получив толчок невидимой руки, Вильбанд пробовал сопротивляться, изо всех сил цепляясь за неровности грунта, поэтому протирать им двор было нелегко – впрочем, еще немного, и Курделии удалось перевернуть его на спину. Теперь он должен был бы двигаться к воротам раза в три быстрее, между тем двигался как и прежде и даже вроде бы помедленнее.