По мере приближения к деревне тропа расширялась и стала уже напоминать настоящую дорогу. Лачуги стояли по обе ее стороны. Во многих из них вместо дверей весели пестрые одеяла, а некоторые дома были совсем открыты, но что было внутри, ребята не видели, так как там было совсем темно. Под ногами мельтешили цыплята. Прибежала еще одна собака и тоже начала приставать к Стейси. Оба животных старались идти как можно ближе к девушке, дрались за более удобное место. Вторая собака была серой и похожей на волка. Один глаз у нее был голубой, а другой — коричневый, это придавало ее взгляду какую-то зловещую глубину. Стейси уже про себя назвала их — Пигпен и Крипи.

На первый взгляд ребятам показалось, что в деревне никого нет, что все работают в поле. Их шаги отзывались глухим эхом. Все молчали, даже Пабло, для которого это было совсем несвойственно. Потом они увидели женщину, сидящую у дома с младенцем на руках. Она ужасно выглядела, была совсем худая, а в ее длинных темных волосах мелькала седина. Они шли посередине дороги, всего лишь в десяти шагах от нее, а женщина даже не взглянула на них.

— Эй! — позвал ее Джеф.

В ответ была лишь тишина, женщина даже не подняла глаза.

Ребенок у нее на руках был совсем лысым, а на его головке виднелась красная сыпь. На сыпь просто невозможно было не обратить внимания, создавалось впечатление, что головку ребенка кто-то вымазал джемом. Стейси никак не могла понять, почему ребенок не плачет. Ей это совсем не нравилось и как-то настораживало, но она сама не знала почему. «Как кукла, — думала она, — не двигается, не плачет». И вдруг Стейси поняла, что так напугало ее: ребенок был мертв. Она старалась не смотреть в сторону женщины и только повторяла про себя слова: «Это неправда». Скоро они прошли этот дом, и она больше не оборачивалась.

Ребята остановились у колодца в центре деревни, осмотрелись по сторонам и ждали, что кто-нибудь подойдет к ним. Колодец был очень глубоким. Стейси наклонилась над ним, но дна даже не было видно. Ей очень хотелось плюнуть туда или бросить камешек, чтобы определить глубину. На катушке, привязанное веревкой, висело деревянное ведро, но она не хотела даже прикасаться к нему. Москиты кружились вокруг них, и казалось, им тоже было интересно, что же будет дальше.

Эмми сделала несколько фотографий: окружающих их лачуг, колодца и двух собак. Потом она протянула фотоаппарат Эрику и попросила сфотографировать их со Стейси, державшимися за руки. Таких снимков уже очень много и, по-видимому, будет еще больше. Это была первая фотография без тех одинаковых шляпок… Стейси на секунду погрустнела, вспомнив, как мальчишки украли у нее шляпку и как один из них дотронулся до ее груди.

Собака по имени Крипи присела и нагадила около колодца. В ее дерьме было больше глистов, чем самого дерьма. Пигпен с интересом обнюхала всю кучу. Наблюдая за этим, Пабло не сдержался и начал говорить что-то, размахивая руками. Он внимательно посмотрел на дерьмо, оставленное собакой, и его губы покривились от отвращения. Он поднял голову к небу и продолжал говорить, как будто говорил с Богом, жалуясь на все это.

— Может, это была не очень хорошая идея, — сказал Эрик.

Джеф кивнул:

— Лучше пойдем отсюда. Поскорее…

— Кто-то идет, — сказал Матиас.

По грязной дороге шел мужчина, наверное, возвращался с поля. Он тяжело дышал и временами держался за грудь, оставляя на белой одежде грязные пятна. Он был невысоким и широкоплечим, а когда приподнял соломенную шляпу, чтобы вытереть пот, оказалось, что он почти совсем лысый. Мужчина остановился в двадцати шагах от ребят, оценивающе оглядывая их. Он надел шляпу и спрятал носовой платок в карман.

— Эй! — крикнул Джеф.

Мужчина в ответ спросил что-то на своем языке. Логично было бы предположить, что он спрашивал, что им надо. И Джеф попытался ответить ему сначала по-испански, потом по-английски, затем с помощью жестов. Однако, судя по поведению мужчины, тот ничего не понял. У Стейси было странное чувство, ей казалось, что этот человек просто не хотел понимать их. Хотя он слушал Джефа и даже улыбался, когда тот пытался жестами ему все объяснить, но от него веяло чем-то отталкивающим и далеко не гостеприимным. Этот человек был вежлив, но не дружелюбен. Стейси могла точно сказать, что он очень хотел, чтобы они ушли и больше никогда не возвращались.

Наконец Джеф тоже понял это. Он перестал объяснять и, повернувшись к ребятам, сказал:

— Так ничего не выйдет.

Никто не спорил. Они взяли сумки и пошли обратно, в сторону джунглей. Житель деревни остался стоять у колодца, смотря вслед уходящим.

Ребята прошли мимо женщины, которая не захотела замечать их. Она по-прежнему сидела и держала на руках неподвижного ребенка. «Мертв», — подумала Стейси и тут же заставила себя не смотреть в сторону женщины, повторяя про себя: «Это неправда».

Собаки бежали за ними, а за собаками — два ребенка, что удивило ребят. Стейси услышала какой-то скрип, обернулась и увидела ехавших на велосипеде двух мальчиков. Тот, что был побольше, крутил педали, а мальчик поменьше — ехал на руле. Определения — побольше, поменьше — подходили для них, потому что оба мальчика были далеко не крупными. У них были впалые груди, покатые плечи, выпирающие коленки и локти. Велосипед был слишком большим для них — с огромными колесами и толстыми покрышками, но без седла. Поэтому мальчику, который ехал сзади, приходилось крутить педали стоя. Он уже устал, вспотел и тяжело дышал. Цепь велосипеда была не смазана и ужасно скрипела.

Шестеро ребят остановились и повернулись к детям, не решаясь спросить у них, где руины. Мальчишки остановились шагах в сорока. Худые, с большими темными глазами, они были похожи на совят. Джеф позвал их и жестом пригласил подойти. Он даже показал им доллар, чтобы они наконец подошли, но мальчики смотрели на них, не трогаясь с места, а тот, что был поменьше, даже не слез с велосипеда. В конце концов ребята устали звать их, развернулись и пошли дальше. А секунду спустя позади снова раздался скрип велосипеда. Значит, только человек у колодца и два мальчика на велосипеде были хоть немного заинтересованы или по крайней мере заметили присутствие ребят. Крипи отстала от них и вернулась в деревню, как только они дошли до джунглей, а Пигпен осталась. Собака по-прежнему ласкалась к Стейси, а девушка постоянно отталкивала животное. Собаке, наверное, казалось, что это была просто игра, и чем сильнее Стейси отталкивала пса, тем с большим энтузиазмом он подбегал к ней вновь.

Девушка уже с трудом сдерживалась и в конце концов потеряла терпение.

— Фу, — крикнула она и ударила пса по носу. Собака взвизгнула и отскочила от Стейси. Теперь пес стоял посередине тропы и смотрел на нее прямо-таки человеческими глазами, в которых отражалась боль. Предательство — вот что говорили его глаза.

— Ой, милый, прости! — сказала Стейси и попыталась подойти к собаке с вытянутой рукой. Но уже было поздно, собака была напугана. Она пятилась, опустив хвост, лаяла и не подпускала к себе девушку. Остальные шли очень быстро и уже почти скрылись из вида. Стейси очень испугалась, что останется здесь одна. Это был почти детский страх. Ее глаза наполнились слезами, и она побежала за ребятами. Когда она оглянулась, то увидела, что собака все стояла на том же месте и смотрела вслед девушке. Мальчики проехали мимо пса на своем скрипучем велосипеде, но он не пошевелился. Даже когда Стейси повернула и собаки уже не было видно, девушка ощущала на себе этот странный взгляд.

На обратном пути по тропе Эмми изо всех сил пыталась думать о хорошем окончании дня, но у нее это никак не получалось. Они либо найдут руины, либо нет, другого просто не дано. Но если не найдут, то останутся на грязной дороге в одиннадцати, а то и больше милях от Кобы. А может, им только показалось, что на дороге нет машин, а на самом деле это вовсе не так?! Это был лучший вариант возвращения в Кобу, о котором она думала. Они могли бы приехать как раз ко времени заката и попытаться найти место для ночлега или даже успеть на последний автобус до Канкуна. Но Эмми вовсе не была уверена в реальности и возможности такого плана. Но был еще и худший вариант, которой она считала более вероятным. Она представляла, как они бредут по темной дороге, или ночуют под открытым небом, без палаток, или спят в спальных мешках, или под москитной сеткой. Думая о таких перспективах, Эмми приходила к мысли, что лучше бы было найти руины.