Он улыбнулся и не сразу заметил, что мой отец держит Аполлиона старшего, который порывается отстранить этого полуголого мужчину-ангела от своей жены. Он чуть приподнял свои крылья и бросив очень короткий взгляд на смутившуюся и, опустившую глаза, Онуэль, пошёл к своим милым дамам.

Только сейчас, когда они стали уходить от нас, мы заметили, что его крылья в два раза меньше, чем у женщин. Розовые крылья девушек переливались на солнце словно рубин и роняли цветную тень на мужские белые небольшие крылышки. Онуэль словно застыла на месте и не провожала взглядом эту троицу.

Когда мы потянули её за руки, она очнулась и пошла прежним путём, ведя нас дальше вдоль забора.

— Кто это был? — спросил я.

Она ещё раз обернулась, словно боялась, что мужчина её услышит и тихим голосом сказала:

— Это Аризат.

— Он мужчина? — спросил я.

— Конечно, причём настоящий, — улыбнулась она.

— А почему мы так редко встречаем мужчин в вашем мире? — спросил Аполлион. — Он у вас один?

— Нет конечно, у нас много мужчин, — смутилась она. — В этом плане, нашему городу повезло.

Она отпустила руку Аполлиона и стала загибать пальцы:

— Аризат, Амезил, Армбил, Анеир, Отил, Сарил, Барил и Аспил. Ещё есть Рекил и Саба, но они уже больше отдыхают, чем помогают племени.

— В чём помогают? — спросил я.

— Когда чуть подрастёте, узнаете, — ответила Онуэль и взяла Аполлиона за руку, и продолжила путь.

— А все остальные у вас женщины? — спросил я.

— Женщины и дети, правда мальчиков у нас рождается очень мало, — вздохнула Онуэль. — Причём три из семи мальчиков прошлого года, были от Аризата.

— Ты хочешь сказать, что у вас рождаются в основном девочки, а мальчики появляются крайне редко? — спросил Аполлион младший.

— Да, — ответил ангел. — Мне ещё ни разу не удавалось осчастливить город. Рождение мальчков, это настоящий праздник.

— А у нас мальчиков рождается столько же, сколько девочек, — похвастался Аполлион.

— Где у вас? — спросила Онуэль и чуть нагнувшись, заглянула к нему в глаза.

— На Земле, — улыбнулся он.

— Я вижу в тебе, что Земля, это ваша планета, — чуть щурясь произнесла она, — это очень интересно, а как вы к нам прибыли?

— Как ты это видишь? — смутился Пол.

— В твоём воображении, — как само собой разумеющееся ответила она. — Мы, кстати, пришли.

Мы стояли у начала широкой тропинки в большом светлом лесу, который начинался сразу от колизея. Я опять не верил, что мы шли целых двадцать минут, я мог ручаться, что прошло около десяти. Тут было очень оживлённо и белые ангелы женщины, то и дело, то появлялись, то исчезали среди зелёной листвы.

Я протёр глаза и снова увидел зелёные деревья, очень похожие на земные, как минимум цветом. На меня вдруг нахлынула ностальгия и мне захотелось обратно на Землю. Лес был очень похож на настоящий, тот который окружает нас дома повсюду и мы не обращаем на него внимания, пока не попадём на другую планету.

— У нас на планете такие же леса, — произнёс Аполлион.

— Вам повезло, — улыбнулась Онуэль. — Наш «бросимум» редкое дерево.

— Что за «бросимум»? — уточнил я.

— Молочное дерево, — ответила Онуэль, пойдёмте, я покажу вам, где мы берём нашу еду.

Она подошла к гладкому стволу золотисто-красного цвета и выдвинув нижние клыки, и наклонив голову, прижала её к дереву. Она застыла, словно вампир перед шеей жертвы и отстранилась лишь через минуту. На стволе осталось два тёмных пореза, которые уже через пару секунд наполнились блестящим белым соком. Две белые капли накопились и начали сбегать по гладкому стволу.

Онуэль к этому времени уже сорвала с этого же дерева большой лист похожий на лист фикуса и сложив его пополам, прижала чуть ниже пореза. Молоко плавно стекало по стволу и попадало на лист. Когда жидкость накопилась на чуть сложенном листочке, ангел подозвала жестом моего папу и причмокнула губами, показав, что это съедобно.

Он улыбнулся и подошёл к листу с уже большой белой струйкой. Он подставил свой рот к кончику листка и Онуэль наклонила его. Молоко потекло в рот папе и тот стал пить его очень мелкими глотками.

— Кто ещё будет? — спросил он, устав пить из очень тонкой струйки. — Это обычное молоко, которое мы только что пили из стаканов, ничего особенного.

Онуэль убедилась, что никто из нас не собирается убеждаться в индентичности вкуса, не думая плюнула на землю и взяла горсть смоченной слюной земли. Она размяла её пальцами и замазала свежие порезы. Потом она вытерла руки освободившимся листиком и втоптала его в ямку и присыпала.

Потом она нежно провела по стволу и булькнула что-то вплотную прижавшись к дереву лбом. Было ощущение, что она поблагодарила дерево за выпитое молоко. В это время, Аполлион старший подошёл к нам с небольшим зелёным плодом. Он только что сорвал его с молочного дерева неподалёку и стал демонстрировать нам находку.

Кожура плода состояла из нескольких тысяч каких-то малюсеньких трубочек. Я потрогал его и он напомнил мне персик своей шероховатостью. Аполлион старший попытался разломить его, но не смог.

Онуэль увидела его находку и стала вздыхать, словно была окружена непослушными детьми. Она ничего не сказала, и взяв нас с Аполлионом младшим за руки, продолжила путь по лесной тропинке.

— Вы скажите этому мужчине, что эти плоды не съедобные, — не оборачиваясь, сказала она.

Аполлион хотел обернуться и повторить её слова, но сзади уже послышался выплёвывающий звук. Его отец уже кашлял и вытирал свой язык рукавом. Женщины смеялись над ним, а Онуэль так естественно закатила свои глаза, что я узнал человеческие повадки.

Когда мы прошли дальше по тропинке, мы увидели множество женщин, которые подносили кувшины к стволу и пристёгивали их на разных уровнях специальными кожанными сбруями. Некоторые из ловких белых красавиц, делали это в воздухе, аккуратно махая крыльями. От этого потока воздуха, листва, похожая на листву фикуса раскачивалась и изредка падала на землю, вращаясь как лопасть вертолётика.

Все женщины делали разрезы на стволе при помощи собственных нижних клыков, вытирая затем свои губы от белого сока. Они были похожи на древесных вампиров, которые вышли на охоту. В отличии от оригинала, их жертвы не становились вампирами, а продолжали давать вкусное карамельное молоко.

Это была настоящая фабрика. Тут было много работниц, лицо которых оставалось светлым и лёгким. Усталость не чувствовалась ни в их внешности ни в движениях. Наполнив кувшин, они вешали сбрую на одну из ветвей и замазав порез землёй, улетали вертикально вверх, легко унося десять литров древесного молока.

Нам было приятно находиться среди привычных зелёных деревьев, но постоянные заинтересованные взгляды девушек с кувшинами, смущали нас. Было видно, что мы отвлекаем их от работы.

— А это молоко быстро портится? — спросил я, держа Онуэль за руку.

— Оно сохраняет питательную ценность до несколько месяцев, — ответила она. — Но соприкасаясь с воздухом, через неделю густеет и превращается в сыр.

— А можно его попробовать? — спросил Аполлион.

— Когда прибудем домой, я принесу его из погреба, — улыбнулась Онуэль и заразительно зевнула. — Но молоко вкуснее и только им можно заправляться в дорогу.

— Заправляться? — хихикнул Аполлион.

— Ну, да, накапливать в дорогу в организме, — выпрямив осанку, сказала Онуэль и чуть расправила крылья. — Во время полёта тратится очень много энергии.

Мама Аполлиона, толкнула его папу плечом, и буркнула на него, увидив, что тот пялится на грудь нашего взрослого ангела. Соблазнительные прелести были прикрыты тонкой кожанной жилеткой белого цвета. Тот засмущался и отвёл глаза, поглядывая с улыбкой на моего папу.

Мы развернулись и отправились обратно в сторону колизея. Когда мы пришли обратно к дому, мы уже устали. Ходить по мостовой из камня, довольно утомительное занятие. Ангелам хорошо, они могут расправить крылья и пролететь весь свой город за те же двадцать минут, а нам приходится перебирать своими короткими ножками.