Какой же силой обладали слова твоей мачехи и нянек, если ты до сих пор веришь, что уродлива?

Тихим голосом она спросила:

— Ты уезжаешь сегодня?

— За четверть часа до полуночи. Исидро говорит, что нам крайне важно приехать днем и что мы не должны встречаться после наступления темноты.

Лидия сосредоточенно застегивала крохотные жемчужные пуговицы, смыкавшие прозрачное кружево блузы и воротника над обвивавшим шею серебром. Казалось, они полностью поглотили ее внимание.

— А я должна найти всех, с кем связан Тайсс, в особенности тех, кого никогда не видели при свете дня?

— Если получится. Хотя можешь мне поверить: половина молодых денди и три четверти дам из петербургского общества ложатся спать на рассвете и не выходят из дому, пока не стемнеет, поэтому они могут и не заметить, что кто-то из их числа ведет строго ночной образ жизни. И здесь в ход пойдут банковские документы.

Она улыбнулась:

— Глупый, для этого мне банковские записи не понадобятся, — улыбка погасла. — Обещай мне, что в Германии будешь очень осторожен.

— После захода солнца я носу за дверь не высуну. До Варшавы полтора дня пути, даже чуть меньше, — беззаботно продолжил он, словно они оба не знали, почему никто из вампиров в тех городах, через которые они будут проезжать, не должен обнаружить смертного спутника Исидро. — В Берлине мы будем в среду днем — я надеюсь на это, — и, если нам повезет, уберемся оттуда в четверг рано утром. Я не собираюсь задерживаться там дольше необходимого, хотя и этот срок кажется мне слишком долгим. Сейчас я молюсь лишь об одном: чтобы этот мятежный птенец, кем бы он ни был, не оказался выходцем из Берлина. Я не хочу искать вампирские гнезда по всему городу, хоть с помощью местного хозяина, хоть без. Для полного счастья мне не хватает только, чтобы немецкая полиция задержала меня по обвинению в краже со взломом.

— Дон Симон вытащит тебя из неприятностей, — она отвернулась от зеркала, в близоруких карих глазах плескался обычно скрываемый страх. — Ведь вытащит?

— Обязательно, — мрачно ответил Эшер. — Но если суматоха, вызванная убийством двух-трех polizei, ^[11]затянется до утра, мне едва ли удастся защитить его и доставить нас обоих к польской границе. Поэтому я предпочитаю надеяться на то, что никаких неприятностей не произойдет.

Вернувшись к тщательному изучению ресниц, она произнесла деланно равнодушным тоном:

— По-моему, дон Симон достаточно благоразумен, чтобы не оставлять на виду трупы в форме.

— Я тоже так считаю. Но случиться может всякое, а шпионы, которые не учитывают случайности, порою возвращаются домой по частям и с пустыми карманами. Я слышу беззвучный шепот наших незримых прислужников, которые накрывают на стол, и что-то подсказывает мне, что Его превосходительство со всей серьезностью относится к выбору кушаний.

Князь Разумовский, с присущей ему тактичностью, вернулся во флигель ближе к вечеру, отобедав вместе с миссис Флэскет у себя во дворце. Лидия тем временем познакомилась со слугами — одна из них, Алиса, старшая горничная, прекрасно говорила по-французски, — и успела полностью очаровать их, пока те разбирали багаж миссис Флэскет в меньшей спальне, где компаньонка должна была провести ночь перед возвращением в Англию.

— На самом деле она чудесная попутчица, — заметила Лидия, когда вдова в сопровождении Разумовского появилась из рощицы, почти полностью скрывавшей их домик от обитателей дворца. — Она одинаково хорошо знакома с трудами Платона и дешевыми романами ужасов, может подробно обсудить любую политическую проблему… я даже не знаю, сколько газет она прочла в поезде после того, как я заверила ее, что ей вовсе не обязательно поддерживать разговор. Она даже понимает, что творится на Балканах, а ведь из всех моих знакомых на это способен только ты! Еще она разбирается в моде, крикете и уходе за комнатными собачками, и этих познаний ей хватает, чтобы часами поддерживать светскую беседу, если за свои деньги вы хотите получить именно это. Я написала ей рекомендательное письмо для тетушки Луизы. Тетя сейчас в Париже…

— Я встречал твою тетушку и могу сказать, что ты поступила не слишком милосердно.

— Пожалуй, но тетя хорошо платит за скуку и необходимость терпеть дурное обращение, а бедной миссис Флэскет нужна работа. Думаю, ей понравится Париж. К тому же она — самое тактичное существо на свете. Знаешь, дон Симон, — на имени вампира ее голос едва заметно напрягся, — научил меня одному: в любом городе мира всегда найдется тот, кто доставит вам все необходимое, вопрос только в деньгах.

Она хотела добавить что-то еще, наверное, об Исидро, как подумал Эшер, но затем сомкнула губы, потому что князь и компаньонка уже пересекали крытую веранду, с силой топая ногами, чтобы сбить с обуви грязь и мелкие камешки. Снег не стаял только в тех местах, куда падала тень деревьев. Глядя на повисшие в косых солнечных лучах облачка пара, в которые превращалось дыхание Разумовского, Эшер решил, что ночью снова может ударить мороз. А через неделю на березах уже появятся первые листья…

— Думаю, тебе пора, — тихо сказала Лидия.

— Да, — он накрыл ее ладони своими. Все его существо жаждало остаться с ней, как жаждет утопающий глотка воздуха. Но он помнил хватку холодных рук вампира по имени Иппо, помнил, как московские вампиры бледными призраками взлетали на стену сада…

И он скорее позволил бы бросить себя в молотилку, чем допустил бы, чтобы одна из этих тварей — из тех, кто знал его и видел его лицо, — хотя бы на мгновение заподозрила, что в Санкт-Петербурге у него, смертного слуги Исидро, есть кто-то, кому он может рассказать свои тайны.

— Береги себя, — мягко сказала она, когда он поднес ее руку к губам и начал целовать ладонь и пальцы, запоминая их прикосновение и зная, что эти воспоминания скоро ему понадобятся. — Скажи Исидро… передай ему мои лучшие пожелания.

— Передам, — заметив в ее глазах беспокойство, он добавил. — Ты же знаешь, он поймет.

— Да, — она медленно кивнула и добавила. — И я рада этому. Я… мы… многим ему обязаны, и я не хочу, чтобы он счел меня неблагодарной за защиту, которую он тебе предоставил. Да и мне, если уж на то пошло. Просто… я не хочу его больше видеть.

И она сняла очки, чтобы их случайно не заметили Разумовский и миссис Флэскет, которые как раз показались в дверях, все еще посмеиваясь и перешучиваясь между собой.

12

Из Петербурга они уехали незадолго до полуночи. При первых проблесках зари Эшер увидел непроходимые болотистые леса Балтийской равнины, по которой мчался их поезд. Исидро исчез еще до рассвета, и Эшер несколько часов проспал в роскошном спальном вагоне, предоставленном Императорской службой железных дорог, а когда проснулся, вид за окном оставался почти неизменным. Рыхлый снег все так же лежал вокруг темных стволов сосен, вдалеке виднелись озера, иногда мелькали глухие серые стены древних крепостей, свидетельниц ужасных средневековых войн, о которых не рассказывают на уроках английским школьникам. Затем снова тянулись деревья.

— Насколько я понимаю, — спросил Исидро следующей ночью, когда северные сумерки наконец сменились полной темнотой, — знание польского языка не входит в перечень ваших достижений?

— Вы правы. Но польское дворянство лучше владеет французским и немецким, чем языком, на котором говорят их собственные крестьяне. В России, по крайней мере, в некоторых кругах, модно немного знать русский язык, здесь же нет и этого.

Исидро слегка раздул изящно вырезанные ноздри, дав понять, что он думает обо всей славянской расе.

— В таком случае, вам лучше не встречаться с варшавскими вампирами. Молчанов и Голенищев отзывались о них с презрением, но, возможно, все дело в том, что они сами русские и говорили о покоренном народе. Если я оставлю вас здесь одного, вы будете в безопасности?

— У меня с собой интересная книга, — ответил Эшер, — которой я и займусь. Я бы не отказался еще раз увидеть Варшаву, но Заграница — не то место, где можно испытывать судьбу, поэтому я не собираюсь покидать номер.