– А что касается того, что учителя навсегда поселяются в стенах спецшколы и никогда не выходят за её пределы – Арнольд подмигнул Лике – это не более чем миф. Все эти "последние ступени", "клятвы и обеты" – обычные легенды. Неинтересно как-то без легенд, ритуалов и чего-нибудь эдакого…мистически-героического, вот и придумывают всякие истории наши особо талантливые сотрудники. Вот и всё, если вкратце.

– А давайте ещё по одной, а потом Дима нам споёт, да, Дим? – предложила Лика.

– Не возражаю – Арнольд разлил остатки коньяка по стаканчикам и провозгласил тост:

– Ну, за искусство!

– За науку! – подхватила Лика.

– Ракенрол форева! – рявкнул Цой и лихо опрокинул стакан.

– Всё равно, многое непонятно – Димка привычными движениями расчехлял Кремону.

– Дим, так в двух словах всего и не объяснишь, это ведь годами создавалось, а сколько ещё будет создано, ой-ё…Ты не закидывайся по этой фиче – Арнольд просто великолепно сочетал нормальный человеческий язык и нью-хипповскую феню – давай лучше, чё-нить для души.

И Димка дал. Цоя и Чижа сменяли Кольцов и Навка, снова Цой… Давно Димке так легко не игралось и не пелось. То ли "Амброзия" так подействовала, то ли какое-то новое и непонятное чувство, возникшее к этим, таким простым, и таким необычным ребятам заставило Цоя буквально превзойти самого себя. Лика и Арнольд подпевали, хлопали в ладоши, всё было просто чудесно. А потом пришёл транспорт…О том, что праздник закончен, Димка понял по выражениям лиц его новых друзей.

– Баста, карапузики – сказал Арнольд с видимым сожалением – кончилися танцы!

– Уезжать, так с музыкой – сымпровизировал Цой – запевайте, братцы! Я вам щас в качестве коды такую песню спою…

Димка заиграл вступление, мощное и энергичное, затем резко оборвал мелодию и тихонько запел, едва перебирая струны:

– Я смотрел телевизор

– Я знаю в лицо

– Обезьяну, ушедшую в рай…

– Я читал её письма перед концом

– Я за ними ездил в Китай.

Резко рванув си мажор, Димка продолжил уже в полный голос:

– Я лечился от боли

– Я сделал свой шаг

– Я ушёл в никуда,

– Оставив лишь след на песке…

– Если вход в рай разрешён обезьяне,

– Значит, он разрешён и мне?..

Останки звука давно стихли, затихла, казалось, и сама Зона, а трое друзей сидели на полянке и молчали.

– Класс! – потрясённо выдохнул Арнольд – Это что было?

– Стас Иванов, "Тень тени" – сказал Димка – Я с ними играл когда-то.

– Надо найти обязательно, у него все песни такие?

– Такие, не такие… Всякие у него песни есть. Нравятся мне они, только не все понимают. Они похожи одновременно на всё, и ни на что не похожи. Кто-то говорит – "закосил", кто-то – "тупо содрал". Некоторым вообще не нравится… – Димка с неожиданным ожесточением начал запихивать гитару в чехол.

– А я знаю, что он ПИСАЛ. И ещё бы написал, если бы не… – Цой наконец-то справился с молнией и встал.

– Умер? – тихо спросила Лика.

– Спился – коротко и зло ответил Димка – Пошли, а то на электричку опоздаем.

Уже подходя к колонне бронетехники и транспортников, Димка вспомнил одну вещь.

– Арнольд, а что это ты сказал тогда лейтенанту? Непонятный язык какой-то…и рукой как-то так сделал?..

– А я думал – спросишь, или нет? – Арнольд поправил лямки своего понтового "Zone Bag". – Это наш специальный язык. Только для посвящённых и членов семьи. У нас же всё специальное. Вот и разработали свою систему распознавания и общения. Система вербальная и жестовая. То, что я сказал лейтенанту, можно перевести, как "здравствуй, уважаемый ученик/специалист". А он мне ответил, что, типа, он приветствует учителя, всячески его уважает и ценит. Как-то так.

Димке досталось место в грузопассажирском отделении транспортёра Т-10, сделанного специально для Зоны. Здоровая, мощная, бронированная дура, способная перевозить до десяти тонн полезного груза, весила не более двадцати пяти тонн при полной загрузке благодаря использованию композитов на основе артефакта "Булыжник". V-образный двенадцатицилиндровый четырёхтактный дизель был вполне способен поддерживать скорость передвижения до 100 км/ч. Места в отделении хватило как раз на одного Цоя, двигатели взревели и Димка начал свой путь в Зону, жадно прильнув к узкому смотровому триплексу. Поначалу Цой расстроился, что ехать придётся не вместе со своими новыми знакомыми, однако обилие новой информации требовало вдумчивого осмысления, и позже Димка даже обрадовался тому, что остался один. Опять же, хотелось посмотреть на Зону. Смотреть оказалось не на что. Если в округе и была какая-нибудь аномальная живность, то она давно уже поразбегалась. Аномалии, видимые глазу, были либо далеко, либо вообще не впечатляли. До первой остановки на Свалке ехать предстояло не менее двух часов, поэтому Димка примостился поудобнее на рулоне то ли утеплителя, то ли какого-то линолеума, вставил в уши пуговки наушников и врубил альбом "Призрачный мир" Стаса Иванова. Сразу же вспомнились весёлые студенческие денёчки, работу над альбомом, атмосферу праздника на каждой репетиции. Звучала любимая Димкина песня:

– Когда-то давно всё в мире было не так

– Когда-то давно мы знали, что время – пустяк

– Когда-то давно мы верили в искренность слов

– Когда-то давно мы гадали на картах на верность и на любовь

– Когда-то давно мы шли по дорогам, где каждый встречный был друг

– Но кто-то чужой, да ещё на пороге, сложил заколдованный круг

– Когда-то давно мы прогнали его, но он оказался непрост

– И каждый, кто хочет вновь к нам достучаться, пусть строит свой собственный мост

– Время костром разжигает угли

– Мы шагали по звёздам, но небо давно уж в пыли

– Кто-то в безумьи считает года

– Но мы всё же мечтаем вернуться сюда навсегда,

– Сюда навсегда…

Димка закрыл глаза. Вступили ударные, песня зазвучала мощно, постепенно утяжеляясь ближе к припеву.

– И мы разошлись по степям, по фронтам, по делам

– И каждый хранил золотой самородок, не зная, что тот уже хлам

– И каждый берёг золотую монету, пластинку, и несколько книг

– И каждый цитировал старых поэтов, поскольку не помнил иных

– Время костром разжигает угли

– Мы шагали по звёздам, но небо давно уж в пыли

– Кто-то в безумьи считает года

– Но мы всё же мечтаем вернуться сюда навсегда,

– Сюда навсегда…

Цой спал, ему снилось памятное выступление в клубе "Бар Рока", когда Пуху-Косичкину тогда по пьяне чуть не дал в хрюсло Вжик, гитарист "Трупного Яда". Снились квартирники, где пелось и пилось, где не было места печали и боли, где все были друзья. И совершенно не снилась Зона. А Зона была вокруг, Зона присматривалась к новому человеку, так непохожему на всех остальных её обитателей, человеку, который совершенно не хотел изучать, бороться, грабить… Зона слушала песню.

– Когда-нибудь, снова, мы все соберёмся за маленьким круглым столом

– За тех, кто не с нами, и умер, напьёмся, бокалы о пол разобьём

– Мозаикой сложим изображенье, что было когда-то звездой

– И каждый получит своё искупленье своею святою водой

– Время костром разжигает угли

– Мы шагали по звёздам, и звёзды нас не подвели!

– Кто-то в безумьи считает года

– Но мы всё же мечтаем вернуться сюда навсегда,

– Сюда навсегда…

Димка благополучно проспал и Свалку, и Бар, и проснулся только тогда, когда смолк рёв двигателя, и лязгнули, открываясь, двери отсека.

Димка прибыл на "Янтарь".

– Сталкер, помоги.

– Что с тобой? – Димка рвал застёжки рюкзака, пытаясь поскорее добраться до так необходимых сейчас многоцелевых блок-инъекторов, сменивших аптечки.

– Вводи стим, времени очень мало – незнакомец, похоже, начинал потихоньку отъезжать в мир иной.