Ребята привели меня в свою комнату, показали на кровать и сказали:

— Свободная, будешь на ней спать и, вообще, располагайся как дома.

В комнате был еще один жилец — Саня Татарин. Он раньше сидел три раза, а сейчас работал на заводе слесарем.

В женском общежитии жили поварихи, официантки, буфетчицы с пароходов. Жизнь в затоне шла веселая. Саня вообще не просыхал. Уходил на работу пьяный и приходил пьяный.

Открылась навигация, и ушел в плавание Николай, на его место поселился Володя, мужчина лет сорока пяти. Сидел в Магадане, имел двадцать пять лет сроку, тоже освободился по амнистии и приехал устраиваться на работу.

Были как-то мы с Володей в комнате одни. Он спросил:

— Откуда ты?

Я рассказал ему про детдом, крейсер, малолетку, про взрослую зону в Ванино, сказал еще:

— Знаю воров, сам вор.

— Вором тебе еще рано быть, — сказал Володя. — Но постарайся пока никуда не лазить. Хаты и магазины не «бомби». Живи спокойно, на прожитие нам пока хватит. А я постараюсь подыскать что-нибудь покрупнее.

— А что за человек Татарин, что из себя представляет? — поинтересовался я.

— Я его еще не понял. Но ты пока держи язык за зубами.

Володя вечерами много читал. Я как-то стал собираться в клуб на танцы. Ребята дали мне флотские брюки, вельветку, тельняшку и мичманку с большой кокардой. Глянул на себя в зеркало — класс, вылитый Марк Бернес.

Клуб был деревянный, длинный и Т-образный, состоял из двух залов. Во втором зале танцы под духовой оркестр, а в первом — под радиолу. Из первого зала вход в буфет.

Первым делом я зашел в буфет, обратил внимание на буфетчицу, симпатичная татарочка. Заказал пять бокалов пива и килограмм шоколадных конфет «Ласточка». Когда буфетчица взвесила конфеты, я взял кулек и снова протянул ей.

— Это тебе от меня.

— За что?

— За то, что ты такая красивая.

Буфетчица ответила:

— Спасибо. Но что-то раньше я тебя здесь не видела.

— Я недавно сюда приехал. Да вот незадача, в тебя влюбился. Хочу познакомиться.

— Познакомиться можно, только я замужем. А звать меня Аня.

— Жаль, очень жаль. Дим Димыч. Будем просто друзьями, — ответил я.

Тут пачками повалила молодежь. Кто в буфет, кто в залы; заиграла музыка, танцы начались. Я зашел в зал, стал присматриваться. Возле заводской Доски почета стояла девушка приятной наружности. Пригласил на танго. Разговорились, познакомились, звать Света. Она из женского общежития, работает официанткой на пароходе. Но тоже занята, три года встречается с парнем, зовут Гошей, сейчас в плавании, при случае обещала познакомить. «Вот радость великая с твоим Гошей знакомиться», — подумал я.

«Что такое, облом какой-то, весь общепит расхватали», — размышлял я, когда после танцев возвращался в общежитие. Зашел в комнату, а там пьянка вовсю идет. Саня пьяней всех и выступал больше всех:

— О, капитан! Покоритель женских сердец приплыл. Расскажи, расскажи, в какую лужу свой якорь бросил.

— Саня, отстань от парня, — урезонил его Володя.

— Пусть капитан выпьет с нами, — сказал Саня и налил стакан водки.

Я выпил, покушал, разделся, лег в кровать и стал читать «Тихий Дон». Леша и двое других ребят легли тоже, они с утра уходили в плавание. Володя и Саня остались за столом играть в карты в рамс.

Я лежал и думал. На работу решил пока не устраиваться. Начиналось лето. Думаю: погуляю лето, а там видно будет. Милиция в общежитие не ходит. Никто никакой прописки не требует. Живи себе.

В клубе в буфете познакомился как-то с местным парнем Юркой Бахаревым. Жил он в затоне около завода вместе с отцом, старший брат сел в тюрьму на восемь лет. Еще раньше я заметил: Юрка — хулиган отъявленный, подраться ему было запросто. Танго он танцевал не как все, а как-то особенно, девушку всю прямо выкручивал.

Мы сидели в буфете, пили пиво, и я спросил Юру:

— У тебя есть знакомые девушки? Познакомь меня.

— Это сейчас, мигом, айн момент. Да вот и они. На ловца и зверь бежит.

Мы допили пиво, подошли к девушкам, Юра сказал:

— Мой друг, познакомьтесь, не пожалеете, покоритель морей и океанов. Колумб двадцатого века.

Я познакомился с девушками: одну звали Таня, другую — Нина. Таня была высокая, слишком худая, и лицо все в веснушках. А вот Нина мне понравилась. Маленькая, толстенькая, с большущими грудями и красивая. Лицо у нее было курносое, а глаза голубые-голубые. Я обратился к Нине:

— Нина, разрешите этот вечер посвятить вам. Вы перевернули мое сердце килем вверх.

Заиграл вальс, и я пригласил ее танцевать. Уроки нашей Веры Григорьевны, завуча детдома, не прошли даром. Нина рассказала, что живет здесь недалеко, на Волочаевке, одна остановка на трамвае в сторону города. Живет вдвоем с отцом, мама умерла.

В соседнем зале баян заиграл цыганочку, все устремились туда, мы с Ниной тоже. Там Ваня, парень из нашего общежития, лихо отплясывал. Во мне заиграла жиганская кровь.

— Нина, хочешь, я тоже спляшу для тебя? — спросил я.

— А ты можешь?

— Как получится.

Когда Ваня кончил плясать, я подошел к баянисту и попросил:

— Повтори цыганочку, только играй три выхода и на третьем прибавь обороты. Лады?

Баянист заиграл, крикнул: «Давай, Вася!» Я выскочил в круг. Плясал я так, как если бы от этого зависела моя жизнь, показал все, на что способен. Когда закончил танцевать, услышал бурные аплодисменты и возгласы: «Браво! Вот это танец. Так еще в этом клубе никто не танцевал».

Подошел Юра Бахарев, сказал:

— Вот это класс, Дима. Здорово. Где только ты научился?

— В детдоме, на флоте, в общем, долго рассказывать. Пошли лучше танцевать с девчатами.

Я пригласил Нину на танго. После танцев пошел ее провожать, а Юру попросил:

— Проводи Таню.

— Знаешь, Дима, она не в моем вкусе, но если надо пожертвовать собой ради друга, я готов.

Мы с Ниной пошли по улице, трамвай уже не ходил. Я рассказывал ей про море, про штормы, про рыб, каких встречал на своем пути. Не заметил, как подошли к двухэтажному дому.

— Вот здесь я живу на втором этаже, тридцать вторая квартира, — сказала Нина.

Мы зашли в подъезд, я обнял ее и слегка поцеловал. Она ответила поцелуем. Я прижал ее сильнее и крепко поцеловал. В этот момент что-то хрустнуло, потом треснуло. Нина отпрянула со словами:

— Обнимаешься, как медведь, все косточки затрещали, и лифчик лопнул.

— Прости, Нина. Это я от любви к тебе и страсти. А лифчик я завтра тебе новый куплю, самый красивый, с кружевами, какой найду в городе, скажи только размер. Хотя не надо, и так ясно, самый большой буду искать. Давай завтра встретимся в обед возле магазина. А может, я тебя чем-то обидел? Прости.

— Нет. Ты что, Дима.

Договорились встретиться завтра днем.

В назначенное время подошел к магазину. Нина задержалась, я даже немного разволновался. Постепенно успокоился, увидев ее в другом конце улицы, она шла ко мне. Мы поздоровались, и я пригласил ее к себе, сказал:

— Пойдем ко мне пообедаем, а то я еще не завтракал.

Нина не возражала. Пришли в общежитие, поднялись в комнату, дверь я закрыл на ключ. Сели за стол, я налил в стаканы вино.

— Давай, Нина, выпьем за наше знакомство и за нашу настоящую дружбу. Ты не против?

— Нет, — сказала Нина.

Мы выпили, закусили, я еще налил по стакану, тоже выпили. Я видел, как ее голубые глаза покрываются туманом, налил еще по стакану.

— А теперь выпьем за любовь. За нее-то мы еще не пили.

— Ой, Дима, я совсем уже пьяная.

— Ну ладно, выпей хоть полстакана.

— Ладно, только полстакана и больше ни-ни.

— Хорошо, ты только закусывай получше, — сказал я, и мы выпили.

Я видел, как она «поплыла», помог ей снять свитер, помог прилечь на кровать, сам сел рядом. Она взяла меня за руку, притянула к себе, и мы стали целоваться. Я почувствовал, как меня начинает бить озноб, сказал:

— Нина, давай согрешим.