— Здравствуйте, — проговорил он. — Я хотел узнать, не к вам ли забрела одна из моих учениц. Я увидел свет в ваших окнах...

Велосипедист хотел что-то добавить, но профессор жестом велел ему помолчать.

— Она у нас, — призналась Оса. — И с ней... Ей дурно.

— Да, да, — закивал профессор. — Именно этого я и боялся. Можно мне на нее взглянуть?

— Она... — начала Оса.

— Она опять пыталась воровать кур? — огорченно спросил профессор.

— То есть как это «опять»? — вырвалось у Миши. — Она сказала, что делает это в первый раз.

— Она всегда так говорит, — устало махнул рукой профессор. — По-моему, она действительно не помнит... Но проводите меня к ней. Чем скорей я ее увижу, тем лучше.

— Да, проходите, пожалуйста. — Оса отворила калитку.

Профессор и его спутник пошли к дому. В окне залаял Бимбо, которого Петя держал за ошейник.

— Она в той комнате, где собака? — обеспокоенно осведомился профессор.

— Да, — ответила Оса. — А что?

— Вы не могли бы убрать собаку в другое место? — Профессор поежился. — Смешно сказать, но я с детства побаиваюсь собак. К тому же это может мне помешать.

— Я побегу вперед и попрошу Петю убрать Бимбо в другую комнату, — вызвался Сережа.

— Да, пожалуйста, если не трудно, — с признательностью проговорил профессор.

Сережа, прибежав, сказал Пете:

— Убери Бимбо, профессор боится собак. Но запри его так, чтобы ты мог в любой момент его выпустить. Сам понимаешь, мало ли что...

— Да, конечно, я и сам уже об этом подумал, — сказал Петя, уводя Бимбо в другую Комнату.

Когда вся процессия вошла в дом, Бимбо был уже заперт в соседней комнате, а Петя стоял у двери.

— Та-ак! — сказал профессор, увидев Марину, без чувств лежавшую на полу. Он опустился на колени возле девушки и провел рукой по ее лбу. — Ничего, все в порядке... — заметил он, скорее для себя самого, чем для других. — Но эта бледность и прерывистое дыхание... — Он нащупал и стал прослушивать пульс Марины.

— Профессор сказал, что Марина уже не первый раз ворует кур, — шепотом сообщил Пете Саша. Но во внезапно наступившей тишине, когда все наблюдали за действиями профессора, профессор услышал этот шепот.

— Да, не первый раз... — Он зорко взглянул на ребят. — Она вам говорила по-другому?

— Да, — чуть замявшись, но не без вызова ответил Миша.

— Она вообще много интересного рассказывала... — заметил Петя, пытаясь интонацией голоса изобразить восторженное любопытство и желание пойти в ученики к профессору.

— Ну, на вашем месте я бы не особо верил ее россказням, — буркнул профессор. Он отпустил запястье Марины и несколько раз провел кончиками пальцев по ее шее и плечам, будто делая ей легкий массаж. Всякий раз после этого он встряхивал пальцами в воздухе, словно сбрасывая с них что-то.

Ребята в ответ на это замечание профессора вежливо промолчали, но, видно, в самом их молчании читалось настороженное недоверие, потому что профессор повернул голову, на секунду прервав свои манипуляции, и вновь пристально поглядел на пятерых друзей.

— Да, я не особо верил бы ее россказням и постарался бы их не помнить. — Он сказал это строгим голосом, и в ледяной строгости промелькнул оттенок угрозы. — «Есть много, друг Горацио, на свете, что неизвестно нашим мудрецам». Знаете, откуда это? А когда чудо неизвестного пытаются подменить домыслами о неизвестном, ничего хорошего из этого не выходит.

Хотя профессор выразился достаточно туманно, но при этом довольно дружелюбно улыбнулся ребятам, они почувствовали, что замечание насчет «ничего хорошего» касается непосредственно их и что понимать надо в смысле: берегитесь, если будете совать нос не в свои дела!

— Для кого это не выходит ничего хорошего? — дерзко спросила Оса.

— Для всех, в том числе и для бедной Марины, — вздохнул профессор. — Вот, смотрите, как же я сразу не заметил...

Ребята и сами с удивлением воззрились на то, чего не замечали прежде: под телом Марины виднелась лужица натекающей крови. С каждым мгновением она становилась все больше... Впрочем, нет, она оставалась такой же самой, это ребятам она виделась все увеличивающейся: ведь известно, что у страха глаза велики.

— Помоги мне... — коротко велел профессор своему молодому помощнику, и они вдвоем аккуратно приподняли девушку.

На том месте, где лежала Марина, оказалась лужа крови, и свитер, одолженный ей Осой, тоже был весь в крови. Профессор осторожно приподнял свитер на спине.

— Огнестрельное ранение, — сообщил он, указывая на бок девушки.

Да ребята уже и сами увидели круглую ранку — свидетельство огнестрельного ранения.

— Как же это, Антоныч?.. — вырвалось у Миши. — Он ведь уверял, что будет стрелять только солью!

— Мало ли в чем он уверял... — хмуро пробормотал парень, сопровождавший профессора.

— Но почему же мы сразу не заметили?.. — вопросила Оса. — Ведь она долго сидела...

— Такое бывает, — сказал профессор. — Видно, она пыталась скрыть, что ранена. Если бы она оставалась в блузке, это быстрей стало бы заметно. Она крепилась, а потом потеряла сознание... Сейчас ее надо побыстрее перебинтовать!

— Одну секунду! — Оса умчалась за бинтами и прочими принадлежностями первой помощи.

Профессор все проделал очень ловко: промыл рану перекисью водорода и йодом, наложил повязку... Видно, он был достаточно сведущ в медицине. «Еще бы! — подумалось ребятам. — Все колдуны знают толк в медицинских делах...» В том, что профессор — колдун или выдает себя за колдуна, они после рассказов Марины не сомневались.

— Надо вызвать милицию! — решительно заявил Сережа.

— Право, не знаю... — Профессор покачал головой. — Рана, насколько я могу судить, неопасная, и пуля прошла навылет. Я вот думаю...

— Что? — настороженно спросил Петя.

— ...Не лучше ли по-мирному договориться с Антонычем. Я ему несколько раз предлагал деньги за кур, которых таскает эта дуреха. Но ему, видите ли, это не подходит, ему не деньги нужны, а, как он выражается, справедливость... Вот и получил свою справедливость. Надо сказать ему, что, если он будет сидеть тише воды, ниже травы, мы не обратимся в милицию. Пропавших кур мы ему, естественно, оплатим. Но и он должен помнить, что совершил уголовное преступление...

— То есть вам шум ни к чему? — с некоторой подначкой спросил Сережа.

— Да, ни к чему. Начнутся разбирательства — кто, куда, зачем. Моих ребят затаскают по допросам, сорвут им занятия... Слух пойдет по всему поселку, что ученики профессора кур воровали... Хотя воровала всего одна ученица... Честно говоря, не будь Марина такой талантливой, я бы давно ее выгнал за все ее бредовые идеи и выходки... Конечно, если Марине станет хуже, я этому Антонычу ничего не могу обещать. Но я надеюсь, что хуже не станет. И вас, ребята, попрошу молчать об этом инциденте. Расскажите только Антонычу, ладно?

Профессор был как-то очень убедителен, и ребята против собственной воли кивнули головами. Они почувствовали, что не смогут отказать в просьбе этому странному человеку. А потом, оно и к лучшему, если милиция не вмешается: промолчав, ребята завоюют доверие профессора, сойдутся с ним поближе и выведают все его тайны. Да, теперь профессору есть прямой смысл считаться с ребятами и выполнять их пожелания — например, если они хотели бы осмотреть дом...

— Мы поможем вам отнести Марину, — предложил Петя.

— Не надо, я сам, — отказался профессор. С неожиданной силой он легко и бережно,

как перышко, взял худенькую девушку на руки и понес ее к выходу.

— Джемпер мы вам вернем, только постираем, — бросил он на ходу.

— Мы сами можем за ним зайти, — предложил Петя.

— Заходите... — согласился профессор. — Ближе к вечеру, когда высохнет... Да, и придется вам самим пол помыть, вы уж извините.

— Мы будем справляться о здоровье Марины, — сказала Оса.

— А мы будем держать вас в курсе, — откликнулся профессор.

Проводив профессора и его молодого помощника, ребята вернулись в дом и с ужасом и отвращением уставились на пятно на полу. Профессор еще сомневался, станут ли они мыть пол!.. Да разве они смогут уснуть, если в доме останется пятно крови? И ребята бешено взялись за работу. Они с остервенением мыли и скоблили каждую половицу, в четвертом часу ночи, когда ни пятнышка не осталось, они расползлись по кроватям не чуя ног от усталости... И вся жизнь им казалась чем-то нелепым, вроде бредового сна...