Вы меня выпроваживаете? — оторопел Вадик. — Вы типа решили кинуть меня, как лоха? Сначала квитанцию не выписали, теперь говорите, что Сечкин испарился. И все это только для того, чтобы оставить мою тетрадь себе.

Вадим, я не знаю, о какой тетради ты говоришь.

А вы посмотрите в его кабинете, она, наверно, там лежит, — посоветовал Вадик.

Его кабинет уже осмотрен. Я сам лично осматривал. Никаких посторонних предметов не обнаружил, в том числе и старинной тетради в кожаной обложке.

—Вы хотите сказать, что она исчезла вместе с вадгим оценщиком? Испарилась? — Вадик криво улыбнулся, почувствовав, как от волнения голова становится легкой, как воздушный шарик; все легче и легче — еще немного, оторвется и улетит. «Вот так, наверно, теряют сознание», — подумал он.

Скорее всего Сечкин взял тетрадь с собой, когда уходил с работы. Ты ведь сам сказал, что он хотел с кем—то посоветоваться.

Блин... — негромко произнес Вадик.

Обидно,'да?

Еще как, — признался Вадик, потому что хорохориться и врать было бы смешно. Кому, интересно, не будет обидно в таком положении?

На ошибках учатся, — попытался подбодрить подростка Анатолий Сергеевич и красноречиво посмотрел на часы, мол, пора расставаться.

А после ошибок — лечатся. — Вадик понуро опустил голову. Он не знал, что теперь делать. — Как же мне быть, ведь тетрадь чужая?

Не знаю. Твоя жизнь, тебе решать. — Анатолий Сергеевич снова посмотрел на часы и пошутил: — Если гости уж очень надоели, то следует красноречиво посмотреть на часы, а затем так же красноречиво перевести взгляд на двустволку.

Очень смешно. Ха. Ха. Ха, — грустно произнес Вадик. — А вы в милицию заявили, что Сечкин исчез, ну, чтобы его начали разыскивать?

Не торопи события, всему свое время. О нем не слышно только двадцать часов. Потерпи, возможно, он скоро проявится.

Хотя бы дайте мне его телефон, домашний и рабочий, я буду ему позванивать.

Домашние телефоны сотрудников я посторонним не даю. А рабочий — пожалуйста.

Домашний тоже дайте! — настаивал Ситников. — Может, он ногу вчера сломал, лежит сейчас в больнице, ждет, когда его домой отвезут! Он будет дома отлеживаться, а я, как баран, буду в пустой кабинет названивать! Дайте домашний, я ведь все равно узнаю по базе данных, да и в справочной по 009 можно узнать его номер, только за справку деньги платить придется. Совести у вас нет! Мало того, что тетрадь мою профукали, так еще хотите, чтобы я свои бабки за справку платил! Свинство полное!

Не горячись. Ладно, так как твой случай — особый, то запиши и домашний.

Вадик записал номера телефонов Семена Семеновича Сечкина, попрощался с начальником охраны и ' вышел на улицу.

ГЛАВА VII

ИСПАРЕНИЕ БУКИНИСТА

Пузырь ждал Ситникова под тентом уличного кафе напротив антикварного салона. Витя, как и вчера, один за другим уминал гамбургеры, запивая их газировкой.

Невыгодно питаться на улице, уж больно здесь жратва дорогая, — пожаловался экономный Пузырь, когда Вадик подсел к его столику. — Дорого дерут с нашего брата. Как липку обдирают голодного человека.

Из—за моей овощной диеты я за два дня истратил на мясные продукты почти все деньги, которые накопил за целый месяц.

Сечкин исчез, — сказал Вадик, отпив газировки из стакана Пузыря.

Да пес с ним, — продолжая жевать, равнодушно махнул рукой Пузыренко. — Одним Сечкиным больше, одним меньше — нам это до балды.

Ты не понял. Он вместе с моей тетрадью исчез. Пузырь перестал,жевать, проглотил, запил водой.

Сбежал, что ли? — спросил он.

Неизвестно. Вчера, как всегда, ушел с работы, а домой не явился.

Сто пудов, это из—за тетради, — уверенно сказал Пузырь. — Я твоим здоровьем клянусь, что все заморочки, все непонятки и вся пурга со вчерашнего утра завертелась конкретно из—за тетради.

Ты лучше своим здоровьем клянись, а не моим, — сказал Вадик. — Что теперь делать — ума не приложу. Начальник охраны дал телефоны Сечкина, остается только ждать и звонить, снова ждать и звонить.

Во—во, прямо сейчас и начинай, — посоветовал Пузыренко. — Позвони ему домой, поговори с его родными, спроси, может, они что-нибудь знают про твою тетрадь.

Откуда?

От верблюда! Мы ведь не знаем, где был Сечкин после того, как ты от него ушел. Может, он сбегал домой, оставил там тетрадь, а потом снова вернулся на работу.

—Зачем такие сложности?

Ну, я не знаю, может, у него язва и ему нужно специальное домашнее питание, может, он живет рядом с антикварным и через каждый час ходит домой питаться. Может, к нему на работу жена заходила, и он тетрадь ей отдал, чтобы она отнесла ее к другому оценщику, ведь он говорил, что хочет посоветоваться с коллегой. В общем, все может быть. Если хочешь вернуть тетрадь — действуй, а не сиди, как пенек замшелый.

Сам ты пенек! — возмутился Вадик. — Вспомни, кто мне посоветовал пойти к антиквару, чучело?! Ты сам и посоветовал, хрюн безбашенный! Если бы не твои сверхценные идеи, то тетрадь сейчас лежала бы у меня дома, а я бы не парился в запутках! За такие советы, Пузырь, тебя надо порвать с брызгами! Короче, ты эту бучу замутил, вот и напрягайся теперь! Сам звони! — С этими словами Вадик дал Пузырю лист с номерами телефонов Сечкина.

Пузырь не стал спорить, он вытер руки салфеткой, достал свой мобильник и набрал домашний номер оценщика. После нескольких долгих гудков в трубке послышался голос мальчика лет десяти:

Вас слушают.

Здрасте. А Семена Семеновича... — начал было Пузырь и осекся. Давать советы было проще, чем самому задавать вопросы в такой непростой ситуации. — Я хотел уточнить... Семен Семенович еще не вернулся?

—Нет!

И не звонил?

Домой не звонил. А это кто?

Это Пузырь... Тьфу! Витя! Меня зовут Витя. А ты, наверно, его сын, да?

Ага.

Тебя как зовут?

Гриша, — сказал мальчик. — А вы зачем мне звоните?

Да я вообще—то не тебе звоню. Я твоего папу ищу Мы с ним вчера должны были встретиться, он мне обещал одну тетрадку передать. Ты, случайно, не видел там у вас дома такой большой старой тетради?

Не—а.

Может, сходишь, посмотришь повнимательнее, а? Она такая коричневая, в потертой кожаной обложке, тяжелая. Посмотри в книжном шкафу, на полках, на столе, на стульях, на холодильнике, в общем, везде проверь. Будь человеком, посмотри, пожалуйста, я подожду.

Ладно. Я быстро, — сказал Гриша.

Телефонная трубка стукнулась о твердую поверхность, послышались быстрые легкие шаги, хлопнула дверь... Примерно через минуту Гриша снова взял трубку.

Вы еще там? — спросил он.

Я здесь, — ответил Пузырь. — Ну как, нашел?

Не—а.

А ты хорошо искал?

Ага.

А взрослые дома есть?

Не—а.

Слушай, Гриня, а ты когда последний раз папу видел?

Вчера.

Во сколько?

Утром. Когда он на работу уходил.

А потом — на обед или после обеда он домой заходил? Ну, может, он забыл что-нибудь или, наоборот, принес?

Нет. Он звонил, сказал, что после работы зайдет на почту, а потом сразу домой.

Понятно. Ну, ладно, Гриха, тогда гуд—бай. Ты там это... не переживай насчет папани. Он появится. Сто пудов, нарисуется. Извини за беспокойство. Бай..

Когда Пузырь попрощался с мальчиком, Вадик спросил:

Ну, как?

Дупло.

Я так и знал.

Я говорил с сыном Сечкина. Оказывается, Семен Семенович вчера после работы собирался зайти на почту, — задумчиво произнес Пузырь.

Ну и что?

Как ты думаешь, зачем?

Ты чего, Пузырь, отравленный гамбургер схавал и с крышей распрощался? Не знаешь, зачем люди ходят на почту? Чтобы что-нибудь отправить или, наоборот, что-нибудь получить.

Во—во, я об этом и думаю. Вдруг твоя тетрадь оказалась настолько ценной, что Сечкин решил бросить работу, семью, квартиру и уехать в дальние страны, чтобы там продать тетрадь и на вырученные деньги жить припеваючи до конца жизни?