Он был изможден, в лабораторном халате поверх его дорогих брюк и льняной полосатой рубашки, как будто это была униформа. Его обычный галстук отсутствовал. Глаза были красными и уставшими и тупо смотрели на меня. Его волосы были спутанными, а его поза, когда он сидел в том кресле, создавалось впечатление, что его внутренности осели. Он выглядел так, как если бы прошел уже год, а не четыре часа.

— Что ты здесь делаешь? — выдохнул он, музыка совершенно исчезла из его голоса. — Ты с ума сошла?

«Он нуждается в тебе больше, чем ты в нем», — отозвалось эхо в моей памяти.

— Может быть. — Я подняла руку с кольцом на мизинце. — Я пытаюсь забрать твою задницу обратно в реальность. Я думала, что мы пришли к какому-то пониманию. — Понимание. Это походило на соглашение, от которого были определенные ожидания. Понимание было более расплывчатым, более опасным. Что я здесь делаю, доверяю Тренту с пониманием?

Его лицо немного успокоилось, и Трент нахмурился.

— Я не уйду. — Он встал, так быстро, что его стул покатился назад. Сворачивая лабораторный халат, он сгреб его и поднял ручку, доказывая, что он может быть бизнесменом, плейбоем и лабораторной крысой одинаково хорошо. — Ты должна уйти, — сказал он, записывая что-то в лабораторном журнале. — Уходи. Сейчас же. До того, как Ку’Сокс найдет тебя.

Уходить? Сейчас? Я не собака, но, видя, что у меня не было легкого пути уйти отсюда кроме как, Дженкс призовет меня обратно, я скрестила руки и уставилась на него. Ку’Сокс не знает, что я здесь, если только он войдет в дверь, или я потяну линию. Мои глаза прошлись по собранным машинам, все они гудели и щелкали. Очевидно, он с Ку’Соксом пришли к какому-то взаимопониманию. Черт побери, я думала, что у нас был план. Должно быть анализ затрат окончательно склонил чашу весов и не в мою сторону.

— Что это? — спросила я, и Трент посмотрел вверх, все еще стоя почти спиной ко мне, склонившись над книгой, жесткий и холодный.

— Что это?

Я показала на оборудование.

— Машины, что спасли мне жизнь? — Это был так близко, насколько я могла подойти к прямому обвинению, что он помогает Ку’Соксу, его уши покраснели.

— Нет, это лучше, приблизительно третье поколение оборудования, — сказал он, все еще делая заметки. — Когда я получаю цепочки ДНК, я включаю в них мягко-действующий вирус, который нацелен на митохондрии. Я не совсем доволен нитями ДНК, которые я сейчас использую. У меня не было шансов, чтобы очистить их перед распространением. — Его ручка остановилась. Он медленно выпрямился и посмотрел вниз в лабораторный журнал. — Нити совершенны на семьдесят семь процентов, это может вызвать проблемы у некоторых субъектов, но Ку’Сокс — мясник, если двадцать три процента детей умрет, то он будет счастлив с семьюдесятью семью оставшимися.

Я побледнела, поворачиваясь, чтобы посмотреть на пустые кроватки, стоящие в ряд, где дети ели, спали, плакали. Там должна была быть, по крайней мере, дюжина детей.

— Это бесчеловечно.

Трент смотрел на детскую, потерянное выражение было на его лице.

— Он был бы счастлив и с двадцатью процентами.

Мои губы скривились.

— Ты помогаешь ему, — обвинила я, и глаза Трента сузились. — Ты же говорил мне, что никогда не дашь ему то, чего он хочет!

Он посмотрел мне в глаза.

— Это то, что ты думаешь, я делаю?

— Эй, если лабораторный халат подходит.

Издав низкий звук недовольства, Трент сгорбился над журналом. Думая, что это может быть грубо, я подошла к окну детской. Моей руке стало холодно, когда я коснулась стекла. Было очевидно, что женщины не могли видеть нас, но они делали свои дела с глухой скрытностью, это сказало мне, что они знали, что они живы, до тех пор, пока нужны Ку’Соксу.

— Он взял их медсестр тоже? — спросила я, обвиняя. Я не могла спасти всех.

— В некоторых случаях.

Его слова пришли из горла, и скрытое в этом густое отвращение заставило меня заглянуть внутрь. Все женщины были рыжеволосые.

— О, — сказала я, чувствуя себя неловко. — Есть другой способ выбраться отсюда?

— Я сказал, что не уйду.

Гнев, прозвучавший в его голосе, заставил меня развернуться.

— Останешься здесь? — спросила я, кладя руку на бедро. — Я думала, что у нас хороший план. Спасибо, не важно. Где Бис? Ты его видел?

Подцепив стул ногой, Трент умело подкатил его к себе и сел.

— Он в порядке, — сказал он, так тихо, что я почти не расслышала его. — Старшие горгульи очень увлеченно разговаривали с ним, когда Ку’Сокс не видел.

— Может быть, они учат его резонансам своих линий, — сказала я, интересно, может же быть что-то хорошее в этом, в конце концов.

Наклонив голову, Трент продолжил писать. Ставя галочку, я подошла, чтобы посмотреть, что он делает, и он поднял голову.

— Бис знает, линию в саду, — сказала я. — Где Кери и Люси? — Его челюсть задрожала, и я добавила, — Бис может перенести всех нас.

«В чем у него, черт подери, проблема?» — подумала я, когда Трент медленно пробежал рукой по лицу, почти не обращая на меня внимания. — Ты говоришь, что хочешь сотрудничать; ну, а как насчет небольшой помощи? Трент, обрати на меня внимание!

Наконец, он посмотрел на меня, тоска мигала в его глазах до того, как он прошептал, — Кери мертва. И Пирс.

Мое сердце словно остановилось. Я сделала неуверенный шаг, лицо похолодело. Он должно быть шутит! Но лицо Трента было бледным, и то, что его глаза были красными, имело новое значение, я отшатнулась назад к машинам.

— Кери и Пирс? — прошептала я, глядя сквозь стену, как будто я могла увидеть Пирса. Я его только что видела. Только что говорила с ним. — Почему?

Но потом я поняла почему. Я только что его видела. Только что говорила с ним. О Боже, это была моя вина. Я разговаривала с Пирсом, возродила его убеждение, что у него было заклинание убивающее демонов. Кери помогла ему… Обняв себя руками за талию, я пыталась найти что-то, чтобы сказать, но мой ум был пустым.

Видя мое понимание, Трент повернулся к лабораторному журналу, как будто это была единственная реальная вещь, оставленная ему.

— Что случилось? — выдохнула я.

Я уже знала, почему это все происходит: почему Трент был здесь и делал то, что хотел Ку’Сокс, почему он ушел без предупреждения, ломая единственный легкий способ, с помощью которого можно было за ним последовать, почему он был закрытым и далеким. Ку’Сокс не позволит себя обманывать.

— Что. Случилось!

Моя рука дрожала, когда я положила ее на плечо Трента. Он не шевелился, чтобы признать мое прикосновение или избавиться от него.

— Она и Пирс вбили себе в голову, что они могут одолеть его, если будут работать вместе, — отрезал он, и я закрыла глаза от душевной боли. Это было делом моих рук. О Боже. Квен. Рэй.

— Ку’Сокс сказал мне, что они пытались убить его во сне, и в отместку он имел полное право сжечь Пирса живьем своим присоединенным проклятием, — сказал он, его голос был пугающе пуст. — У меня нет оснований сомневаться в том, что случилось. Если Кери думала, что у нее могло это получиться, она бы попробовала. Особенно если он запугивал Люси. Кери умерла несколько часов спустя. Насколько я понимаю.

Я едва могла дышать, у меня так сильно болело в груди. Я хотела кричать, что он ошибался, что Ку’Сокс обманывал его, что он не отдаст ему то, что он хочет. Но воспоминание о Кери и Пирсе, работающих вместе, чтобы скрутить черное проклятие, чтобы убить фейри в моем саду поднялось из глубин сознания, заставляя мой желудок сжаться. Она была впечатлена его мастерством, а Пирс пытался убивать демонов половину всего своего существования и все время, пока он был мертв. Это было все, что я могла сделать, чтобы попытаться не дать Пирсу напасть на Ку’Сокса вчера.

«Это было только вчера?» — подумала я, глядя на мои обожженные пальцы.

Слеза наполнилась до краев и упала, стекая по щеке, я сжала руку в кулак. Я не любила Пирса, но по-прежнему было больно, все еще больно. И Кери. Она была такой счастливой, такой живой. У нее, наконец, появилась семья, о которой она думала, что ее никогда не будет. Теперь она ушла? Она умерла?