Николь сложила пустые тарелки, разлила остатки кофе в чашки и занялась мытьем посуды и уборкой.

— Когда все закончу, приму душ, немножко посплю, только затем пойду на море. Большую часть дня я проведу, конечно, на пляже. — Девушка показала на телефон на стене. — Я сейчас уйду, а ты можешь заняться расследованием дел, которые тебя беспокоят.

Принимая душ, Николь серьезно усомнилась в своем здравом уме. Почему она пригласила его остаться в доме на побережье? Может, это легкое душевное расстройство? И если один поцелуй мог так разволновать ее, что будет с остатками прежнего благоразумия, когда Питер все время будет рядом.

Под упругими струйками воды тело сверху донизу пронизывало ощущение сладостной истомы, когда она вспоминала тот поцелуй. Что же с ней случилось? Почему она никогда так не воспламенялась от прикосновений Джейка? Вытираясь, Николь встряхнула головой, пытаясь отогнать эротические видения, не свойственные ее ясной и спокойной натуре. Собравшись с мыслями, она найдет всему рациональное объяснение.

Выйдя из ванной, она услышала, как Питер шепотом говорит по телефону на кухне. Она тихо проскользнула в спальню. Чувствуя нелепость своего поведения, стараясь воздвигнуть хотя бы какую-то преграду между обнаженным по пояс Питом и ней самой, Николь заперла дверь, так и не поняв, кому она не доверяет — себе или Питеру…

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда Николь возвращалась с пляжа, поднимаясь на вершину холма, где стоял дом. Она провела день прекрасно и чувствовала себя отдохнувшей и расслабленной. В послеполуденную жару она укрылась в прохладе ресторана одного из отелей.

Николь с удовольствием поболтала со знакомыми, узнала все местные сплетни. Когда жара спала, девушка просто гуляла по берегу, мелкие волны ласкали ноги, набегая на отмель.

Один вид моря и умиротворенность местных жителей успокаивали Николь. В то же время свежий морской воздух, яркий солнечный свет заряжали ее энергией, очищающей душу от груза мрачных переживаний. Городская суматоха постепенно исчезала из мыслей. Николь совершенно успокоилась и могла здраво рассуждать.

Смеркалось. Небо продолжало темнеть, становилось более насыщенного голубого цвета на востоке и персикового с золотом на западе. Николь гуляла уже долго и прошла немало, но не чувствовала усталости. Упругой походкой она поднималась к дому.

Николь гадала, дома ли Питер или уже ушел по делам. Сейчас она была настроена более добродушно и могла спокойно думать о ночной беседе. Он оказался не таким страшным, каким она его представляла в течение многих лет еще по детским впечатлениям. Вспомнилось несколько случаев, связанных с ее неугомонным соседом.

В университете Питер ввязался в драку с Джоном Вудом, когда тот сказал о ней какую-то гадость. Она даже не помнила, какую именно. Кого она не могла забыть, так это Пита, который, защитив ее от грубых замечаний Джона, еще долго ходил с синяком под глазом.

Также она хорошо помнила свое свидание с неким Джастином. Рядом почему-то ошивался и Питер. Джастин позволил себе распустить руки, и эта ходячая добродетель Джефферсон оттащил его в сторону и приказал немного остыть. Николь была смущена еще и потому, что в этот момент Питер громогласно апеллировал к ее чувствам. Подробностями происшедшего заинтересовалась вся группа. Потом Николь отказывалась появляться как с Питом, так и с Джастином.

Небо было похоже на черный бархат с рассыпанными кристаллами звезд, когда Николь поднималась по ступенькам. Приготовив ключи, Николь несильно ударилась о дверь, которая вдруг открылась навстречу, за ней она увидела Питера.

— У тебя все в порядке? Где ты была? Я начал беспокоиться о тебе, — с ворчливостью старой бабушки начал выговаривать он. Его мускулистую фигуру обтягивали джинсы и тенниска.

— У меня все хорошо. Купалась, загорала. Видела, как резвились дельфины вокруг лодок, с которых ловили креветок. Один раз дельфин прыгнул рядом, но быстро уплыл.

Николь осторожно прошла вперед, стараясь не задеть Питера. Из кухни доносился запах чего-то очень вкусного.

— Восхитительно пахнет. Я даже не думала, что так голодна.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, что я воспользовался твоей машиной и съездил в супермаркет. Я пошел бы пешком, но не хотелось нести все в руках.

— Я, безусловно, не возражаю, — мягко сказала Николь, надевая тапочки. — Обед — самое лучшее, что ты мог для меня сделать. — Клео потерлась о ее ноги и села рядом, облизываясь. — Видишь, кошка тоже хочет есть.

— Сейчас я не могу уехать отсюда. Если ты что-то имеешь против… — В голосе Питера не было эмоций.

Николь улыбнулась.

— Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь.

Николь сказала это искренне, хотя и не хотела, чтобы Джефферсон каким-либо образом вошел в ее жизнь. Правда, девушка осознавала, что Питер всегда был частью ее существования. Она не видела его много лет, но все время слышала о нем от его матери, хотя, как сейчас стало очевидно, даже родители плохо представляли себе, чем занимается их сын.

— Хочу быстренько принять душ. — Николь пошла к ванной.

— Николь! Несколько минут назад раздался звонок телефона, я взял трубку и ответил. Думаю, звонил твой жених.

Николь стало нехорошо. Скрыться не удалось. Джейк нашел ее и здесь.

— Он так волновался, и я уверил его, что с тобой все в порядке.

— Джейк спросил, кто ты? — Николь окинула Питера задумчивым взглядом, однако она уже почувствовала фатальное вмешательство судьбы и теперь готовилась к худшему.

— Нет, я говорил, будто сосед, который появился в доме случайно.

— Это теперь не важно. Наши отношения закончились, и Джейк знает это, хотя, видимо, еще не верит и надеется помириться.

Николь вошла в ванную, быстро разделась и встала под душ. Хорошо, что удалось не сгореть под палящим солнцем благодаря новому крему. Кожа не покраснела и не болела, когда девушка с усилием терла ее жесткой губкой, а потом смывала мыльную пену. Николь насухо вытерлась полотенцем и высушила волосы феном. Затем она вгляделась в зеркало, удивленная своим бодрым видом: загоревшая кожа была свежей и блестящей. Странно, но после переживаний и бессонной ночи девушка выглядела прекрасно. Глаза ее сверкали, волосы уложились в пышную волну, лицо как бы изнутри светилось, будто у влюбленной. Николь никак не походила на женщину, чьи планы на скорое замужество только что рухнули.

Она поплотнее завернулась в махровое полотенце и ринулась через коридор и холл в свою спальню. Там она надела купальный халат без рукавов, голубой и зеленый цвета которого напоминали море. Халат ласково струился по телу почти до пола, с большими разрезами по бокам.

Николь вошла в гостиную.

— Я стала на несколько фунтов легче, смыв песок. — И замолчала.

Питер сидел за столом, сервированным для романтического ужина. Николь увидела свечи и розы в высокой вазе, красивую скатерть и лучший сервиз дедушки и бабушки.

Смеркалось. Откуда-то звучала тихая музыка, создающая особенно интимную обстановку. Питер сходил на кухню и на деревянной тарелке принес бифштекс, жаренный на углях. Поставил на стол и разлил густое красное вино в бокалы. В свете свечей они сразу же засверкали как рубины.

— Не стоило так беспокоиться, — чувствуя неловкость, сказала Николь.

— Ничего. Еда простая. Давно не имел возможности расслабиться в обществе очаровательной женщины. Даже не могу вспомнить, когда мне было так хорошо. И это только начало… — Он взял девушку за руку: — Хочу, чтобы ты попробовала вино. — И поднял оба бокала. — За начало наших новых отношений!

Питер улыбался с такой нежностью, что у Николь перехватило дыхание. Когда Джефферсон хотел очаровать кого-то, устоять было невозможно, так неотразим и интересен становился этот мужчина. К тому же Питер, видимо, почувствовал, что предубеждение Николь, вызванное детскими выходками против него, исчезает.

Позднее Николь даже не могла вспомнить вкус еды и сколько они съели. Все, что осталось в памяти, — очаровательный, улыбающийся Питер, весело рассказывающий о смешных событиях своей жизни.