— Твоё сердце молчит, — заявила Амаранта, некоторое время прислушиваясь к звукам в моей груди. — Почему ты не заставишь его биться?

— Какой в этом смысл? Это не вернет мне жизнь.

Эмми подняла голову и с тревогой заглянула мне в глаза. Кажется, она впервые с того момента, как обратила меня, всерьез испугалась за моё состояние.

— Нельзя резко отказываться от прошлого. Это может сильно тебя изменить.

— Куда уж сильнее? — горько усмехнулся я.

— Ты не понимаешь, — она упрямо тряхнула головой, и черные волосы каскадом рассыпались по моей груди и плечам. — От этого зависит кем ты станешь: бездушным монстром или же в тебе сохранится частичка человека.

Я заглянул в кобальтовые, бездонные глаза девушки и мне вдруг стало неловко за своё поведение. Все носятся со мной, как с писаной торбой, а я только и делаю, что жалуюсь на тяжелую жизнь. А ведь другим тоже нелегко.

Я легонько коснулся щеки Амаранты, убрал непослушную черную прядь с безукоризненного лица и прошептал:

— Прости. Я запутался.

— Я готова подождать, — Амаранта улыбнулась и легонько поцеловала мои пальцы. — Мне некуда торопиться.

— О да, — я тоже не сдержал улыбки, — времени у нас навалом.

Амаранта снова опустила голову мне на грудь. Так мы и лежали в полной тишине. Для меня стало внезапным открытием это единение. Впервые я увидел в Амаранте не просто красивую девушку, которой хочется восхищаться, а союзника. Что-то новое зародилось между нами. Имя ему было — равноправие.

Довольно долго мы молчали, наслаждаясь единением, что возникло между нами. Пожалуй, мы еще никогда не были настолько близки.

— Моё кольцо у тебя? — спустя пару часов я неожиданно для себя нарушил тишину. Почему-то вдруг показалось важным, чтобы обручальное кольцо, которое я снял, узнав о предательстве Амаранты, было у меня.

— Я всегда ношу его с собой, — Амаранта запустила руку в вырез платья и продемонстрировала мне цепочку. На ней как кулон висело кольцо.

Я лег на бок, лицом к девушке и признался:

— Мне бы хотелось его вернуть.

Эмми сняла цепочку, освободила кольцо и надела его мне на палец, как в день венчания. Я провел по гладкому боку кольца и улыбнулся. Мне вдруг сделалось спокойно. Если раньше я был кораблем, попавшим в шторм, и меня бросало из стороны в сторону, я был на волосок от гибели, но теперь меня, наконец, прибило к безопасному берегу.

— Почему ты выбрала меня? — спросил я. — Ты могла бы заполучить любого. Хотя бы того же Андрея. Он ведь неравнодушен к тебе. Но ты предпочла меня. Почему?

— Ты первый, кто поверил в меня, — Эмми лежала на боку, подперев голову рукой. — Все в один голос твердили, что я чудовище и что мне давно пора смириться с этим. А ты рассмотрел во мне другую сторону. Ту, в существование которой я и уже сама начала сомневаться. Я смотрела в твои глаза и видела себя такой, какой всегда мечтала стать, — Амаранта на секунду замолчала, выбирая слова, а потом горько произнесла: — сейчас ты смотришь иначе. Так, словно впервые разглядел меня по-настоящему. И то, что ты видишь, тебе не нравится.

Я не нашелся с ответом, тем более что Эмми во всем была права. Видя моё смущение, Амаранта сменила тему. Протянув руку, она прижала ладонь к моей груди — туда, где находилось сердце.

— Мне не хватает твоего сердца. Оно билось за двоих.

Это были слова раскаяния. Она дала мне понять, что горько сожалеет о своем поступке. Я бы мог заставить сердце биться, как она того просила, то это было бы не тоже самое, что живое сердцебиение. Мы оба это прекрасно понимали.

Я накрыл руку Амаранты своей и прошептал:

— Я прощаю тебя.

Как должен выглядеть дом, в котором живет самый первый вампир в мире, прародитель всех кровососущий на Земле? Мне представлялась средневековая крепость, окруженная со всех сторон глубоким рвом или, быть может, высокие стены замка с готическими горгульями. Моё воображение не стояло на месте, предлагая то одну, то другую картинку и каждая последующая была красочнее предыдущей. Одного я никак не мог предположить: простого двухэтажного коттеджа в стиле «я сказочно богат и не скрываю этого». Красота особняка была кричащей, граничащей с безвкусием выставляемого на показ благополучия: стены из красного кирпича с болезненной скрупулезностью копирующие замковые башенки, зеленое идеально ровное полотно лужайки, позолоченные решетки. Единственное, что разительно отличало этот дом от подобных ему — это отсутствие окон. Лишь под самой крышей виднелось одно-единственное круглое окошко. Это делало коттедж похожим на каменную коробку. Как там в детской загадке: без окон, без дверей полна горница людей.

Я толкнул калитку, и она со скрипом отворилась. Во дворе не было ни души. К крыльцу, петляя, тянулась выложенная камнем дорожка. Она отливала серебром в свете луны — ни дать ни взять сказочная тропинка из «Волшебника Изумрудного города». Я невольно подумал, каков он — волшебник, что ждет нас внутри? Захочет ли он исполнить наши желания?

— Красота-то какая, — присвистнуло наше личное «Пугало». — Вот бы мне такой домик.

— И будешь жить там один, — одернула Димку Ксюша, — потому что таким кошмаром может восхищаться лишь тот, у кого чувство прекрасного отсутствует напрочь.

Я пропустил мимо ушей разборки брата с женой. Кажется, они выясняли, что именно можно считать образцом вкуса. Куда больше меня волновало отсутствие охраны. Это наталкивало на два предположения: либо это ловушка для нежеланных гостей, либо хозяин коттеджа несказанно уверенное в себе существо.

Андрей первым шагнул на тропу. Не таясь, он направился к дверям особняка, и мы, движимые любопытством, пошли следом. Лунный свет раскрасил стены дома причудливыми тенями. Казалось, они танцуют и протягивают к нам свои скрюченные пальцы.

Не найдя кнопку звонка, Андрей постучал. Несколько долгих минут ничего не происходило. Тишина плотным кольцом обступила нас, а морозный зимний ветер норовил пробраться под одежду. Ксюша зябко ежилась, обхватив живот, и я в очередной раз подумал, что взять её с собой было огромной ошибкой. Кто знает, что ждет нас в этом странном доме? Лучше бы она, как и раньше, сидела с папой в номере. Но последний наотрез отказался отпускать нас одних. Так как больше желающих остаться с Ксенией не нашлось, пришлось позволить ей идти с нами.

Неимоверно медленно, не издав ни единого скрипа, дверь открылась. На пороге стояла тоненькая как прутик девушка. Кроме платья из полупрозрачной газовой ткани на ней ничего не было. Ветер, почуяв легкую добычу, ворвался в дом, с остервененьем подхватил длинную юбку платья, словно пытаясь сорвать с несчастной одежду. Но девушка, который на вид было не больше шестнадцати лет, даже не вздрогнула. Её лицо оставалось безмятежным, точно высеченным из мрамора — ни единой эмоции.

— Кто вы? — голос девушки-дворецкого оказался таким же бесцветным как она сама. Глаза равнодушно скользнули по нашим фигурам и уставились куда-то в ночь за нашими спинами.

— Нам необходимо поговорить с хозяйкой дома, — осторожно произнесла Амаранта. Она говорила с расстановкой, опасаясь, что странная девушка может её не понять.

Но та неожиданно отступила, приглашая нас войти. Мы с Андреем переглянулись и, решив, что грех отказываться от такого предложения, ступили за порог особняка. И словно по щелку пальцев мы за долю секунды перенеслись на несколько тысяч лет в прошлое. Дверь закрылась за нашими спинами, единственным источником света служили закрепленные на стенах факелы. Их тусклого освещения едва хватало, чтобы разглядеть плиточный пол и стены, покрытые удивительно яркими изображениями, напоминающими настенные рисунки в гробницах фараонов.

Ни слова не говоря, девушка пошла по коридору, ведущему в центральные покои коттеджа. Шаги отдавались эхом, троекратно повторяясь под высоким потолком. Современный мир остался далеко позади, впереди нас ждало увлекательное и опасное путешествие в Древний Египет.