С окончанием войны Качиони не оставил своего промысла, причем имел неосторожность сжечь вблизи города Навплия два французских судна. Франция потребовала его наказать, на Порто-Квальо напала турецкая эскадра и французский фрегат «Модест». Несмотря на отчаянное сопротивление корсаров, их береговые батареи были подавлены, а суда захвачены. Однако Качиони и тут сумел удрать. Вскоре через Венецию он приехал в Россию.

В 1796 г Павел решил навести порядок и «переименовал» Качиони из полковников в капитаны 1 ранга. Затем он был назначен командиром вновь сформированного греческого батальона. В 1805 г. старый пират тихо скончался в Балаклаве.

14 марта 1790 г. ордером Потемкина Федор Федорович Ушаков был назначен командующим Черноморским флотом.

Войновича Потемкин отправил на Каспий, «как хорошо знающего тамошние места», видимо, намекая на его персидский плен.

Первым делом новый командующий решил заняться каперством. Видно, ему не давали покоя лавры Сенявина и Качиони. 16 мая 1790 п из Севастополя к анатолийскому побережью[40] вышли эскадра Ушакова в составе трех 50-пушечных кораблей (на самом деле это были 46-пушечные фрегаты, названные кораблями на страх басурманам и своим на утешение), четырех фрегатов и 12 крейсерских судов.

21 мая эскадра подошла к Синопу. Крейсерские суда были посланы к порту на разведку, где они захватили два купеческих судна. На рассвете следующего дня эскадра Ушакова вошла в Синопскую бухту, в глубине которой стояли на якоре два фрегата, шхуна, кирлангича, полугалеры, три лансона и чектырма. Ушаков не рискнул атаковать сии корабли, находившиеся под защитой береговых батарей. Вместо этого русские корабли и фрегаты два дня обстреливали город и вызвали тем сильные пожары. Крейсерские суда между тем обошли близлежащие районы, захватили восемь судов и потопили еще четыре. Почти все купцы были гружены пшеницей. Взяты в плен 148 турок, освобождены 53 раба, в большинстве своем христиан.

24 мая эскадра Ушакова покинула Синопскую бухту и двинулась вдоль берега к порту Самсун, потопив по пути еще двух купцов.

На следующий день эскадра вошла в Самсун. Бухта была пуста. Постреляв немного по городу, эскадра удалилась.

Из Самсуна Ушаков двинулся к Анапе для взаимодействия с корпусом генерал-поручика Ю.Б. Бибикова, осаждавшим город.

10 февраля 1790 г. корпус Бибикова перешел по льду реку Кубань и двинулся к Анапе. В составе корпуса было 17 609 человек и 16 орудий. Провиант Бибиков взял только на две недели, понадеявшись закупить его у горцев. Вместо продажи провианта горцы начали партизанскую войну против Бибикова.

24 марта корпус подошел к крепости Анапа, гарнизон которой составлял 15 тысяч человек. Тем не менее Бибиков приказал идти на штурм, не обеспечив войска даже штурмовыми лестницами. Турки отбили атаку с большими потерями для русских.

Русские войска оказались без провизии. В корпусе было много больных, стыла на русских нападали горцы. В такой ситуации 15 апреля Бибиков решил возвратиться. 4 мая на плотах через разлившуюся Кубань переправились лишь 5407 человек.

Ушаков ничего не знал о приключениях Бибикова. И только подойдя 29 мая близко к берегу, увидел, что русских у крепости нет.

На рейде Анапы стояли турецкие корабль, фрегат, два гребных судна и пять купцов. Турецкие корабли отошли ближе к крепости. Ушаков опять не решился атаковать корабли противника в зоне действия крепостных орудий. При царе, при коммунистах и сейчас при демократах не прекращаются славословия в адрес Ушакова. Так, современный историк В. Овчинников пишет: «Произведя по ним несколько залпов, контр-адмирал Ушаков прекратил огонь. Невозможность ближе подойти к неприятелю и отсутствие бомбардирских судов и брандеров в составе российской эскадры не позволили ей добиться желаемой цели — уничтожить неприятельские суда на анапском рейде. Первого июня Ушаков отошел от Анапы и 5 июня благополучно прибыл в Севастополь».^{39} Оказывается, уничтожить вражеские корабли 50-пушечным фрегатом нельзя. Нужны бомбардирские корабли, а что касается брандеров, то, видимо, автор не вполне представляет, что это такое. За пару часов в брандеры можно было обратить взятые в плен купеческие суда, или даже собственные «крейсерские» суда. А в принципе, в них и нужды не было.

В аналогичной ситуации Нельсон в Абукире и Копенгагене, Нахимов в Синопе и другие решительные флотоводцы действовали одинаково — входили на рейд, расстреливали эскадру противника, а затем занимались береговыми батареями. А Федор Федорович был, безусловно, талантливый адмирал, но, мягко выражаясь, чрезмерно осторожный.

В конце мая турецкая эскадра появилась у Ялты, но вскоре ушла. 24 июня Ушаков получил приказ Потемкина выйти с Севастопольской эскадрой в море, найти турок и дать им решительную баталию.

2 июля эскадра Ушакова вышла из Севастополя и направилась к Керченскому проливу ловить турок. А турки тем временем курсировали между Феодосией и Анапой.

7 июля эскадра Ушакова стала на якорь у Керченского пролива. В ее составе был 80-пушечный корабль «Рождество Христово»; четыре 66-пушечных корабля «Преображение Господне», «Св. Павел», «Св. Владимир» и «Мария Магдалина» (новая); три 50-пушечных фрегата «Св. Георгий Победоносец», «Апостол Андрей» и «Александр Невский»; восемь 40—46-пушечных фрегатов и семнадцать малых кораблей, из которых тринадцать было «крейсерских».

8 июля в 8 часов 30 минут утра была замечена турецкая эскадра, шедшая со стороны Анапы. В эскадре капудана-паши Гуссейна насчитывалось 10 кораблей, 8 фрегатов и 36 малых судов.

При виде турок Ушаков немедленно снялся с якоря и выстроил корабли в линейном порядке, причем ему пришлось поставить в линию и фрегаты, чтобы турки не смогли охватить ее с флангов. Малые суда русских выстроились в три кильватерные колонны за линией кораблей и фрегатов.

Гуссейн выслал вперед бомбардирские суда, которые открыли огонь с дальней дистанции. Под прикрытием бомбардирских судов начала выстраиваться турецкая эскадра — на ветер от нашей и параллельно ей. Эти маневры заняли несколько часов, и только в полдень турки стали спускаться на нашу эскадру, чтобы сблизиться с ней на пушечный выстрел. Их фрегаты составляли резерв в виде второй наветренной линии, а еще больше на ветре держались мелкие суда.

Турки вступили в бой по общепринятому образцу, спускаясь всей линией на всю линию русского флота. Но, как это имело место всегда при таком способе нападения, они подвергались продолжительному обстрелу (здесь оказались кстати в русской линии и фрегаты), и арьергард их отстал. Ушаков немедленно воспользовался этим, вывел из линии шесть наиболее слабых фрегатов и послал их для подкрепления авангарда, где шел самый горячий бой и где турки делали попытки обойти нашу линию. Остальные корабли и фрегаты сомкнулись. Таким образом, турецкий авангард и часть центра оказались под сосредоточенным огнем всей русской эскадры. Около 3 часов дня ветер изменился и позволил русским кораблям подойти еще ближе, что было им сравнительно выгодно вследствие меньшего калибра артиллерии на фрегатах. Турецкая линия окончательно смешалась: одни корабли поворачивали оверштаг, другие — через фордевинд, и последние дефилировали совсем близко от русской линии, идя с ней противоположным курсом. В этой свалке очень пострадал корабль капудана-паши, а три турецких корабля (из них один вице-адмиральский) из-за повреждения рангоута свалились вообще за нашу линию. Сбитый вице-адмиральский флаг упал в воду и был подобран шлюпками с одного из русских кораблей. Одно из малых турецких судов, сопровождавшее корабль капудана-паши, было потоплено. Так как турки теперь всей своей массой уходили под ветер и наш авангард оставался без противника, то Ушаков повернул на правый галс и дал сигнал всем окружающим кораблям вступить ему в кильватер, на соблюдая порядка номеров, а авангарду — повернуть всем вдруг оверштаг и пристроиться в хвост линии. Это дало возможность быстро устроить линию баталии на новом галсе, а движения флагманского корабля, ставшего головным, показывали примером, чего адмирал хочет от других кораблей. Но турки уже не хотели вступать в бой. В 5 часов вечера Гуссейн подал пример, спустившись на фордевинд, а за ним побежал врассыпную и весь турецкий флот. Ушаков тоже приказал спуститься и бросился в погоню, но здесь сказалось плохое качество кораблей наспех созданного Черноморского флота. И обводы их были хуже турецких, которые к тому же были все обшиты медью, тогда как у нас не было ни одного такого корабля, и парусность меньше (из-за меньшей осадки русских кораблей, которые приходилось пока строить на речных верфях). Турки легко уходили от Ушакова и в исходе 8-го чала скрылись в темноте, а ночью они, вероятно, повернули, так что к утру 9 июля на горизонте не было видно ни одного паруса.