Каким диссонансом звучат планы западных союзников в отношении России и бредни наших либералов о победе, украденной у царя Николая II злодеями масонами и большевиками! Да если бы и не было Октябрьский или даже Февральской революции, не видать бы России не только Константинополя, но и Прибалтики, и Кавказа, и «санитарный кордон» все равно бы был, хотя и с другой вывеской: не против большевизма, а против «царского империализма».

В июне 1919 г. в Версале был подписан мирный договор, кардинально изменивший карту Европы. Германскую делегацию даже не допустили к обсуждению условий договора, русскую делегацию не пригласили вообще. Спору нет, в России шла Гражданская война, но ведь Англия, Франция и США признали Колчака Верховным правителем России. В целости и сохранности были все дипломатические миссии России за рубежом. Десятки ведущих российских дипломатов находились в Европе и рвались участвовать в конференции в Версале.

В январе 1919 г. в Париж прибыл великий князь Александр Михайлович — самый умный и образованный член императорской фамилии. Кстати, у его четверых сыновей после расстрела царской семьи в 1918 г. было больше прав на российский престол, чем у кого-либо из уцелевших великих князей. Александр Михайлович попытался встретиться с французским премьером Жоржем Клемансо. Но тот не пожелал встречаться с великим князем и удостоил его лишь беседой со своим секретарем, на которой Александру Михайловичу дали понять, что дальнейшее его общение с главами государств Антанты неуместно.

По мнению Лондона и Парижа, ни царская, ни демократическая, ни советская Россия не должна иметь права голоса на конференции, решавшей судьбы Европы и определявшей границы России.

По условиям Версальского договора от Германии была отторгнута одна восьмая часть территории и одна двенадцатая часть населения. Союзники заняли все германские колонии.

Армия Германии превращалась в полицейские силы и была неспособна воевать даже с Бельгией. Всеобщая воинская повинность в Германии отменялась. Армия, состоявшая из добровольцев, не должна была превышать 100 тысяч человек, включая контингент офицеров, не превышающий 4 тысяч человек. Генеральный штаб распускался. Германский флот сокращался до 6 старых броненосцев, 6 легких крейсеров, 12 контрминоносцев и 12 миноносцев. Согласно статье 191: «Постройка и приобретение всяких подводных судов, даже торговых, будут воспрещены Германии».

Германия была лишена права пользоваться дальней радиосвязью. «Германия не должна строить радиотелеграфных станций большой мощности как на своей собственной территории, так и на территории Австрии, Венгрии, Болгарии или Турции».

Ни армия, ни флот не должны были иметь вообще никаких самолетов и даже «управляемых воздушных шаров».

Германия фактически теряла суверенитет над своей территорией. Так, все ее аэродромы должны были быть открыты для самолетов союзников, которые могли летать куда угодно и когда угодно. Кильский канал, проходящий в глубину германской территории, должен был быть всегда открыт для торговых и военных (!) кораблей союзников. Были объявлены международными путями реки Эльба, Одер, Неман и Дунай (от Ульма до впадения в Черное море).

Для наблюдения за выполнением военных условий договора создавались три международные контрольные комиссии.

Экономические условия договора сводились к следующему. Особая репарационная комиссия должна была определить к 1 мая 1921 г. сумму контрибуции, которую Германия обязана была покрыть в течение 30 лет. До 1 мая 1921 г. Германия обязывалась выплатить союзникам 20 миллиардов марок золотом, товарами, судами и ценными бумагами. В обмен за потопленные суда Германия должна была предоставить все свои торговые суда водоизмещением свыше 1600 т, половину судов свыше 1000 т, одну четверть рыболовных судов и одну пятую часть всего своего речного флота и в течение пяти лет строить для союзников торговые суда общим водоизмещением по 200 тыс. т в год.

Сейчас русскоязычные интеллигенты-образованцы умиляются барону Врангелю, который-де сохранил честь русского флага, приведя в Бизерту русский флот под Андреевским флагом. Любопытно, что Врангель увел из Крыма 134 вымпела, один малый миноносец утонул по пути, а вот в Бизерту прибыло около 15 кораблей. Риторический вопрос: куда делись остальные? Да по пути из Константинополя в Бизерту продал их барон по демпинговой цене!

Список унизительных для Германии условий договора можно продолжить и далее. Подробнее об этом рассказано в моей книге «Великий антракт» (М.: ACT, 2009).

В Версале союзники признали большую часть границ лимитрофов, созданных на территориях, веками принадлежавших России и Германии. Большая часть золотого запаса России была разворована союзниками с помощью адмирала Колчака. Торговые суда и ледоколы с Севера были уведены в Англию. Большая часть торгового флота на Балтике разными путями досталась Финляндии, Эстонии и Латвии. Тридцать три судна с Дальнего Востока были уведены адмиралом Старком и распроданы в Шанхае и Маниле. Наконец, почти весь торговый флот Черного моря — около ста судов — был уведен Врангелем. В итоге у Советской России к 1922 г. на Севере осталось 21 судно, на Балтике — 38, на Черном и Азовском морях — 49. В лучшем положении оказался Каспий — 162 судна, то есть 60% грузовых и пассажирских судов. Как мы помним, наши моряки вернули в Энзели ворованное, да еще и хорошо наподдали англичанам.

Риторический вопрос, о чем думали сильные мира сего в Лондоне и Париже, учиняя дикую расправу над двумя сильнейшими в мире военными державами, которые были не в силах победить 14 держав Антанты и которые оказались в сложном положении из-за смены власти?

Ленин по сему поводу писал, что создание Версальской системы — это самый сильный удар, который могла нанести сама себе буржуазная Антанта. Смутные сомнения терзали и британского премьера Ллойд Джорджа. В Версале он пытался увещевать зарвавшегося Клемансо: «Не надо создавать новую Эльзас-Лотарингию»^{212}. Речь шла о создании польского государства. Клемансо настоял на своем, угрожая покинуть конференцию.

25 марта 1919 г. Ллойд Джордж прислал Клемансо и Вильсону меморандум, озаглавленный «Некоторые замечания для мирной конференции до составления окончательного проекта мирных условий». Меморандум этот известен под названием «Документа из Фонтенбло». В нем изложена была английская программа и вместе с тем дана критика французских требований. Прежде всего Ллойд Джордж выступил против расчленения Германии. «Вы можете лишить Германию ее колоний, — писал Ллойд Джордж, — довести ее армию до размеров полицейской силы и ее флот до уровня флота державы пятого ранга. В конечном итоге это безразлично: если она сочтет мирный договор 1919 г. несправедливым, она найдет средства отомстить победителям... По этим соображениям я решительно возражаю против отторжения от Германии немецкого населения в пользу других наций в больших пределах, чем это необходимо».

Тем не менее подавляющее большинство населения России и Германии считало именно Англию главной виновницей своих бедствий.

Что же касается лимитрофов, то там пришли к власти агрессивные националисты, стремившиеся не к миру со своими могущественными соседями, временно оказавшимися в тяжелом положении, а к захвату новых территорий. Так, умеренные политики Финляндии требовали присоединения Кольского полуострова, всей Карелии и части Вологодской области, ну а крайне правые хотели границу... по Енисею.

В Польше собственно поляки составляли около 60 % населения, а остальные были немцы, русские, белорусы и украинцы. Да и в 60% поляков наследственно включили ряд славянских народов — лемков, кашубов и др. Кстати, язык кашубов куда больше отличается от польского, чем русский — от украинского. И при такой ситуации Пилсудский и К° хотели воссоздать Речь Посполитую «от можа до можа», то есть от Балтики до Черного моря.

Германский разведчик и историк Оскар Райле писал о польском министре иностранных дел Беке[68]: «Все больше и больше Бек склонялся к тезисам историка Адольфа Боженского, который провозглашал политику кровопролития как единственно верную для Польши. Он задумал с помощью держав Запада снова ввергнуть Европу в большую войну. Поскольку Первая мировая война дала Польше самостоятельность и вернула часть исконных польских земель, следовало надеяться, что другая большая война подарит Польше остальные территории, на которые она могла притязать»^{213}.