Где же был в таком случае Эрнест Керне Тэйт? Собственно, это не столь уж и важно. Важно другое: в тот день, когда на свет появился его сын, Эрнеста Кернса Тэйта не было рядом с женой в Тэйтс-Айленде, штат Флорида. Впрочем, со времени их свадьбы он редко бывал дома. Наверно, Эрнесту Тэйту вообще не следовало жениться. Для человека, обуянного страстью к путешествиям, горящего желанием повидать мир, брак был слишком тяжкой обузой. По натуре своей он был, как тогда говорили, «искателем приключений», и именно это и пленило Леолу Роджерс, когда они повстречались в Клируотере, городке в штате Флорида.

В нем есть какая-то одержимость, твердила она с самой первой их встречи. И хотя друзей она уверяла, что — не в пример своим родителям — не придает значения таким пустякам, ей было приятно сознавать, что Эрнест принадлежит к столь славному американскому роду. Один из Тэйтов был в свое время губернатором Теннесси, а отец Эрнеста — полковником в годы Гражданской войны. Если вам случится поехать на запад от Мемфиса, вам никак не миновать трех крупных плантаций — Джексон-боро, Роджерсвилл и Тэйт-Спрингс; все они играют роль в истории Тэйтов. (Именно поэтому Аеола сочла вполне правильным и пристойным дать сыну при крещении имя Джексон Роджерс Тэйт.)

После свадьбы Эрнест постоянно находился в отъезде, то в Центральной, то в Южной Америке, и Леоле оставалось лишь ждать его в Тэйтс-Айленде. Чем дольше он отсутствовал, тем глубже становилась ее обида. Но вот в один прекрасный день он внезапно появлялся дома, и от радости, что вновь видит его, она тотчас забывала свои обиды. Они говорили до глубокой ночи, он рассказывал ей обо всем, что видел и что совершил, а видел и совершал он так много всего, что от его рассказов у нее начинало путаться в голове, а нарисованные им картины представали смутными, как в тумане. Он был произведен в генералы армии Никарагуа и в адмиралы флота какой-то другой страны. Нет никакого сомнения, заверял он ее, что Центральная Америка вот-вот станет частью Соединенных Штатов и, конечно же, его положение будет весьма выигрышным.

А потом он снова исчезал. А как же я? — спрашивала она себя. И разражалась слезами, пока не засыпала под шум набегавших на берег и откатывавшихся в море волн. Этот шум лишь усиливал чувство горечи. В ту пору, когда они решили пожениться, их мечтой было поселиться вдвоем на тропическом острове. И тогда мать Эрнеста Аиззи Керне Тэйт, или Нэнан — ей нравилось, когда ее так называли, — преподнесла им свадебный подарок — остров Тэйтс. Но для томившейся в одиночестве женщины тропического рая из острова не получилось. Для Леолы Роджерс Тэйт остров стал тропической тюрьмой.

Тот факт, что Леола стала матерью, отнюдь не превратил в отца Эрнеста. Конечно, когда он бывал дома, он преисполнялся чувством гордости за сына. Случалось, он качал его на колене, а по вечерам частенько поднимался наверх и проводил часок-другой у колыбели спящего ребенка. Леола иногда прокрадывалась по лестнице следом за мужем и подсматривала за ним из холла. Нежное, любящее выражение его лица на какой-то миг возрождало у нее надежду, что брак их сохранится, хотя умом она понимала, что надеяться на это тщетно.

Мечте о рае на тропическом острове положил конец страшный ураган, бушевавший над островом с такой яростью, что Леола испугалась, как бы он не разрушил их дом. Она выбежала с ребенком на руках из дому и привязала мальчика веревкой к стволу дерева, заслонив его от ветра своим телом. Эрнеста, который и на этот раз был не дома, ураган застал на материке — как всегда, вдали от его семьи. На своей моторке с одноцилиндровым двигателем он смог добраться до острова, только когда стих ураган.

Его встретила Леола, вне себя от пережитого, и тут же объявила, что с нее хватит, она сыта по горло жизнью на острове. Они перебрались к Лиззи в Тампу и продали Тэйтс-Айленд за 7400 долларов. Полученная ими прибыль была по тем временам весьма значительной, принимая во внимание, что Нэнан купила остров у федеральных властей всего за полторы тысячи долларов. В наши дни Тэйтс-Айленд получил другое название — Клиру отер-Бич.

Тампа не внесла существенных изменений в семейную жизнь Тэйтов. Устроив жену и ребенка на новом месте, Тэйт тут же снова исчез.

Когда Джеку исполнилось три года, Леола окончательно поняла, что жизнь замужней женщины с мужем-призраком ее не устраивает. И хотя в 1901 году развод не считался пристойным выходом из положения, Леола не видела другого пути. Лучше быть разведенной, чем без толку вянуть в жаркой Тампе.

Нэнан не перечила ей. Конечно же, Эрнест ее плоть и кровь, но она отнюдь не одобряла его поведения. По правде говоря, теряя такую прекрасную женщину, как Леола, он получал по заслугам. Но Нэнан, которой суждено было прожить до 103 лет, вовсе не собиралась терять внука.

Она заставила Эрнеста и Леолу подписать контракт, согласно которому они лишались всех прав на юного Джексона Роджерса Тэйта, после чего усыновила его.

Эрнест Керне Тэйт снова отправился в плаванье по морям-океанам. Какое-то время он служил капитаном одномачтового рыболовного судна, промышлявшего у берегов Юкатана, потом первым помощником на шхуне, курсировавшей по южным морям. Пять лет он был капитаном парохода «Гаитянский принц», совершавшего рейсы между Нью-Йорком и Сингапуром. В Первую мировую войну он командовал торпедным катером. После войны вышел в отставку и вместе со своей второй женой и их сыном поселился в Лагуна-Бич, в Калифорнии.

Леола Роджерс Тэйт поначалу отправилась в Солсбери, штат Северная Каролина, а оттуда в Филадельфию, где повстречала Джона Говарда Хайнса, за которого и вышла замуж, — они прожили вместе до последнего дня его жизни.

Джек Тэйт оказался в весьма своеобразной ситуации, приходясь братом своему собственному отцу, деверем — своей матери (хотя и бывшей), сыном — бабушке и, как ни крути, дядей — самому себе. Нэнан отдала своему новому сыну всю душу и никогда не простила Эрнесту его скитаний по свету. Все свои деньги она завещала «двум своим сыновьям, Джексону и Эрнесту», поставив Джека первым, а рожденного ею сына вторым. Однако банк, где она держала деньги, обанкротился в самом начале Депрессии, и ее сыновья остались ни с чем.

Первым учебным заведением, куда поступил Джек, была частная католическая школа Маунт-Вашингтон неподалеку от Балтиморы в штате Мэриленд, которую держали монахини. Скорее всего, Нэнан выбрала эту школу вовсе не потому, что она была католическая, а лишь по той причине, что она считалась хорошей. При рождении Джексон Роджерс Тэйт был крещен в епископальной церкви. Но после двух или трех лет учебы в школе Маунт- Вашингтон его крестили заново — теперь уже в католическую веру. Эти два крещения мало сказались на нем. Сейчас он объясняет это так: «Я никогда не отличался большой религиозностью. Я искренне верю в Бога, но я не верю, что какая бы то ни было религия оставляет в душе особый след».

Следующей школой была Мэни-Скул в Кампбелле, штат Вирджиния, где он проучился до двенадцати лет. После этого Нэнан перевела его в другую частную школу, на сей раз в Булонь-сюр-Мэр во Франции. В четырнадцать лет он вернулся в Штаты и поступил в частную школу филлипс-Брукс в Филадельфии. Там он жил у своей родной матери, миссис Джон Хайнс.

Из Франции Джек привез с собой нечто такое, чему было суждено определить всю его дальнейшую жизнь. Ему случилось увидеть там людей, поднимавшихся с земли в небо на каких-то странных машинах, которые они называли аэропланами. Мальчик был потрясен увиденным. Возможно, сыграло свою роль и подсознательное воспоминание о морских волнах, омывавших Тэйтс-Айленд. Как бы то ни было, в шестнадцать Джек уже твердо знал, что хочет пойти на флот и хочет летать.

Это решение еще более окрепло в последних классах средней школы Уэст-Филадельфия — то была единственная в его жизни государственная школа. Судя по всему, переход в государственную школу был продиктован решением Леолы, а уж потом Нэнан отправила его в Колумбийскую подготовительную школу в Вашингтоне, славившуюся тем, что она направляла своих выпускников в Аннаполис и Уэст-Пойнт.