Почва поддавалась трудно. Собственно, это была даже не почва. Это была корка — соль, принесенная из пустыни, песок и скудная, неурожайная земля. Здесь никто и никогда не пытался что-либо посадить — камни и отсутствие воды не оставляли шансов на урожай. Каждый камень, попадавшийся под лопату — приходилось откапывать и буквально выдирать из земли. Капитан работал вместе со всеми, потому что он считал — офицер должен подавать пример личному составу, с ним должно было происходить то же, что и с его солдатами. Офицеры, которые передоверяли грязную работу сержантам — рано или поздно оказывались в дерьме…

— Вот всем в этом… — проговорил он, вытаскивая камень и в кровь обдирая при этом пальцы — есть кое-что хорошее

— Что же, сэр? — спросил его снайпер, капрал-сверхсрочник Барнато. Винтовкой пятидесятого калибра распоряжался он — капитан отправил к ракетчикам сержанта, а сам решил контролировать капрала

— То… то каждый камень… идет в стену против русских — проговорил капитан, выкладывая камень на бруствер и пригребая к нему землю

— Умеете вы… и в дерьме найти монету, сэр…

— Пальцы… не лижи, Барнато. Боль не уймется, а трение об лопату будет еще хуже.

— Да, сэр…

Вертолеты они услышали ближе к полудню, когда еще не закончили. Русские выполняли договоренности, мать их. Капитан приказал всем залечь — и как и было оговорено бросил далеко перед собой шашку зеленого дыма. Та покатилась по пологому каменистому склону…

Вертолетов было два. На занятиях им показывали силуэты русских вертолетов — но эти похоже были новыми. Двумя винтами и коротким, широким фюзеляжем похожи на Гормон… но это точно не Гормон.[7] Что-то увеличенное в размерах, широкое, с типичными для русских вертолетов подкрылками и блоками НУРС под ними. Он видел новые вертолеты Сикорского, которые закупили для армии… тут было что-то подобное… как внебрачное дитя Гормона и Ястреба. Они выглядели уродливо… но страшно.

— Всем залечь, укрыться! — передал он команду по рации

Свистя винтами, вертолеты обошли их позицию — он не знал, заметили кого или нет. Скорость они не снижали, а на скорости — замаскированного пехотинца на земле не сразу и увидишь. Затем они сместились западнее, в сторону русской границы. Один… кажется завис…

— Сэр… — сказал его взводный сержант, здоровяк по фамилии Бренсон — один из вертолетов завис, высаживает десант. Второй прикрывает его.

— Бренсон… мать твою, не свети задницей!

— Я осторожно, сэр… Кажется… у этих парней полны карманы патронов…

Капитан и сам это видел. Он испугался… реально, впервые за очень долгое время испугался. Наверное, если бы они вступили в бой с русским вертолетами, он бы не так боялся. В бою там просто некогда бояться, мысли об одном — успеть и уцелеть. Ведешь огонь…до смертной вспышки в глазах. А тут… давящий на нервы звук винтов, ветер, рвущий склон и поднимающий пыль. Ракеты… господи, того, что было у русских хватило бы, чтобы сравнять с землей и вдвое большую по размерам позицию! Если они не смогут ударить внезапно… им кранты.

Звук вертолета начал отдаляться, он был уже не таким надсадным, как тогда когда он висел над склоном…

— Сэр… русские на земле, шесть человек… — доложил сержант — один в каком-то колпаке, как перед казнью. Вероятно один из наших.

Капитан выдохнул через нос.

— Я пошел. Сержант, примите командование.

— Есть.

Русский выглядел совсем не так, как представляешь себе русского. Среднего роста, чуть сутулый, в наброшенной на плечи легкой гражданской куртке. Обычное, довольно приятное лицо, серо-голубые глаза. Легкие почти белые туфли — именно от них полковник Корви не мог оторвать взгляда. Они тут — были совсем не к месту.

Скрытен, скрытно жесток, скорее всего, фанатичен. Старший офицер в звании не ниже майора — остальные с автоматами не более, чем его волкодавы. Такие — самые опасные, если на них давить — они гнутся, но не ломаются.

Русский спокойно, без тени страха смотрел на американца. Остальные — рассыпались и залегли, их было всего четверо, но капитан не сомневался — есть еще.

— Как я должен вас называть?

— Иван Иванович, если не возражаете.

— Иван. Разрешите Айвен, мне так проще.

Русский молча пожал плечами

— Я так понимаю, вы уполномочены обсудить условия обмена?

Русский подтолкнул пленного

— Забирайте

Полковник чуть отступил в сторону — могло быть все что угодно, в том числе — бомба на этом русском, которого он отправил несколько дней назад через границу. Господи… как же обосрались, в который раз уже обсираемся…

— Как это понимать?

— Как предложение забрать вашего человека. Он мне не нужен, забирайте…

Русский — медленно, как слепой — шел вперед, щупая ногой землю перед каждым шагом. Он не верил, что выбрался…

— Где остальные? — спросил полковник Корви, чтобы выиграть немного времени и понять, с чего начать

— В тюрьме, у меня. Все живы.

— Им нужна медицинская помощь?

— Только одному. И она уже оказана. Их взяли чисто

Что происходит? Что, ко всем чертям, происходит?!!!

День окончательно вступил в свои права, солнце замерло в зените. Спиной — полковник чувствовал странную, жгучую тяжесть — перекрестья прицелов снайперских винтовок.

— Каковы условия их освобождения?

Русский иронично поднял брови

— Они вам нужны? Если вам нужен отработанный материал — я привезу их в следующий раз. Они мне не нужны.

— А что вам нужно?

Русский улыбнулся, какой-то невеселой, тусклой улыбкой

— Вы не спрашиваете, за что именно?

— Спрашиваю сейчас. За что…

Как ведут перебежчиков….

Сама система работы с перебежчиками — это тема отдельной книги, на обложке которой, вне всякого сомнения, будет красоваться как минимум ДСП — для служебного пользования. Работа с перебежчиком — целое искусство, в нем соединяется разведка и контрразведка. Поэтому — для работы с перебежчиком обычно выделяют целую оперативную группу, в которую включают и разведчиков и контрразведчиков.

Каждый случай с перебежчиком уникален сам по себе, но есть некие общие правила. Первое — это зафиксировать контакт, по возможности документально. Если перебежчик так глуп, что заранее назначает где-то встречу — то на этой встрече его обязательно фотографируют, по возможности снимают на видео и пишут звук. Часто перебежчики — люди с неустойчивой психикой, в Советском союзе есть смертная казнь для изменников Родины и поэтому — важно как можно быстрее отрезать для перебежчика все потенциальные пути к отступлению. Если и не в первую встречу — то во вторую.

С перебежчиком всегда контактирует только один офицер — именно тот, с кем впервые вышел на контакт перебежчик. Только если это уж очень неподходящая, неспособная развить и поддерживать контакт кандидатура — контактирующего офицера могут попытаться заменить. Никто не знает, что творится в голове у перебежчика, никто не знает, почему он решился на такой шаг, что он знает о своем потенциальном противнике. Может он где-то виделся с тем офицером, с которым идет на контакт или испытывает к нему чисто человеческую симпатию. Как бы то ни было — только в крайнем случае принимающая сторона может решиться на замену контактера.

Очень важно выяснить, почему перебежчик решил сменить сторону. Но и торопиться с этим не следует — лучше задавать только наводящие вопросы и при наличии сопротивления — сразу прекращать. Это можно будет выяснить позже. Кое-что можно понять по косвенным признакам. Если человек настаивает на том, чтобы его забрали на другую сторону немедленно — значит, скорее всего, денежная растрата, возможны так же проблемы по работе, нужно смотреть, не сменился ли недавно резидент или руководитель этого человека. Если человек не настаивает на немедленной эвакуации — возможно, ему просто все надоело, существуют семейные проблемы. Нужно так же проверить — это если перебежчик выражает желание перейти на другую сторону за границей — не заканчивается ли у этого человека срок заграничной командировки. Если заканчивается — то вот и ответ, возвращаться в СССР, благословенный социалистический рай после загнивающего Запада мало кто хочет. А так — проблемы бывают разные. Например, проблема одного из перебежчиков и вовсе была в том, что он был тайным гомосексуалистом…