– Садись!

Упрашивать меня долго не пришлось. Только я завалился на сидение рядом со своим старым другом – машина тронулась с места, перемигиваясь подкапотными мигалками. Пост охраны мы миновали без досмотра – машину эту очевидно знали.

– Мик, давай в городок – негромко сказал Кертис

– Понял, сэр…

Городок или "Роббери-таун", так его многие называли был одной из достопримечательностей академии. Прямо посреди леса был выстроен небольшой квартал на три улицы, с банком, с закусочной, с МакДональдсом – типичный пригород на среднем Западе. Все это использовалось для тренировки сотрудников ФБР – тут отрабатывали самые разные упражнения, но без применения боевого оружия. Пулеуловителей здесь не было, а портить дорогой реквизит было нельзя. Задания здесь отрабатывали "всухую" либо просто с угрозой оружием, либо с лазерными имитаторами стрельбы.

Водитель высадил нас около банка Хокана, прямо у телефонной будки под плакатом Догвуд Инн. Это и было то самое место о котором знали мы оба. Как-то раз – я только начинал в ФБР – это здание… сильно пострадало из-за моих действий. С трудом удалось добиться того, чтобы стоимость ремонта не вычитали из моего жалования.

Субурбан поехал дальше – я знал что он будет ждать на улице Дж. Эдгара Гувера – а мы с Кертисом присели на небольшой лавочке у почтового офиса, не обращая внимания на суету вокруг. Занятия здесь продолжались – мимо проехала машина, затем еще одна, и наше появление не могло их отменить…

Кертис постарел, почти полностью облысел. Вообще, изменился он сильно, сильнее чем можно было ожидать. А чего еще ждать, если уик-энд – это просто два дополнительных рабочих дня.

– Слышал я, ты неплохо поднялся? – начал Кертис

– О чем ты?

– О наследстве. Согласись, не каждому обламывается пятьдесят миллионов.

– Не каждому. И мне не обломились.

Кертис недоуменно посмотрел на меня

– Там трастовый фонд – коротко объяснил я – условия такие, что я имею право только на проценты от него. Дед был большим шутником.

– Понятно – кивнул Кертис – нам нужны кое-какие объяснения.

– Нам – это кому? – подозрительно прищурился я

– Нам – это Бюро. Мне. Директору. Черт возьми, ты что, забыл правила?

Я усмехнулся

– Да как тут забыть. Я кстати уже уволен?

– Как ни странно нет, хотя могли бы. Ты все еще официально числишься как сотрудник ФБР, временно отстраненный от исполнения своих обязанностей.

– И какие объяснения я должен дать? Относительно того, хочу ли я на прежнее место работы?

– Нет… – Кертис раздраженно махнул рукой – кое о чем другом. Прежде всего – у меня теперь новая должность. Меня можно сказать тоже сослали. Я теперь представитель от ФБР в Объединенной антитеррористической группе в ранге инспектирующего агента.

– Такие должности дают перед выходом на пенсию. Чем же ты провинился?

– Много чем. В последнее время появилось слишком много парней, которые сперва делают, потом думают. И эти парни, как только речь заходит о правилах проведения уголовного расследования презрительно кривятся. Не знаю, до чего мы дойдем – но точно, что ни до хорошего.

– И ты один так думаешь?

– Да нет. Так многие думают. Но сейчас Бюро с его старой доброй полицейской работой задвинуто на задворки, а бал правят парни типа "пропустите с оружием".

– А как же новый президент?

– Да брось…

Невесело…

– Но ты так и не сказал мне, в чем я провинился…

– Видишь ли… Министерство безопасности Родины прислало нам меморандум, в котором ты указан в списке подозреваемых в террористической деятельности.

– Чего?

– Что слышал. Директор встал на дыбы и потребовал объяснений. Сам понимаешь – если действующий агент ФБР подозревается в террористической деятельности – это конкретное дерьмо. А если его уволить – получается, что Бюро это косвенно подтвердит. Негропонте*** никаких объяснений не представил – а потом и вовсе его вышибли. Но вонь от этого дерьма осталась и с ним надо что-то делать.

– И как же я умудрился связаться с УБЛ? ****

– Дело не в УБЛ. Дело в неонацистах. Ультраправых.

– В ком?

– Слушай, не прикидывайся, а?! – вышел из себя Кертис – ты решил, что все, что там происходит, не отслеживается?

– Отслеживается? – начал выходить из себя и я – а вы вообще знаете, что там происходит? Или только отслеживаете? Может, пора что-то сделать, а не отслеживать и наклеивать ярлыки?!

– И ты что-то уже сделал?

– Да, черт возьми, сделал! Сделал и собираюсь делать дальше! Кто-то должен что-то сделать, не всем же наблюдать…

Я остановился – резко. Ну, сукин сын! Вывел на эмоции и добился того, что я потерял контроль над собой и сказанул лишнего.

– В общем и целом так, Кертис. У меня есть планы заняться бизнесом. Создам частную охранную компанию и буду оказывать услуги – там это очень востребовано. Создам горнорудную компанию и буду добывать полезные ископаемые. Заработанные деньги я постараюсь потратить на то, чтобы сделать юг Африки хоть немного лучше, чем он есть сейчас. Официально тебя спрашиваю – ФБР имеет что-то против этого?

– Не имеет. Если ты и впрямь собираешься делать именно это.

– Именно это и ничего другого. Если вы не возражаете. Но остаются вопросы – что делать с той кучей дерьма, которую походя вывалило на меня Министерство безопасности Родины. Подавать в суд или?

– Или. Я все-таки не последний человек. Из списков подозреваемых в терроризме мы тебя вычеркнем

– Премного благодарен – издевательски поклонился я – и еще. Заявление об отставке из ФБР мне прямо сейчас можно написать?

– Если ты не возражаешь.

И тут я все понял. Господи, до чего же… Они ведь просто боятся, что я начну поднимать какой-либо шум. Потому что раньше ко мне бы не прислушались, а теперь прислушаются. Когда у человека есть больше миллиона долларов – к нему вообще очень тщательно прислушиваются, этакая народная американская традиция. Вот они и боятся – как бы я не начал рассказывать про то, что творится в ФБР, рассказывать всю правду.

Господи… Какое же здесь везде дерьмо…

Заявление об отставке я написал прямо в здании академии, в административном корпусе, не на положенном бланке, а на обычном листе бумаги. Коробило жутко – понимание того, к чему привела моя служба в ФБР, мой риск. Черт ведь я же постоянно был на переднем краю, рисковал своей задницей, реально рисковал в отличие от некоторых, которые за столом "инспектирующего агента", а то и "заместителя директора" высиживают. И итог? Теперь от меня руководство сторонится как от чумного из-за старых обвинений по той стрельбе в школе, из-за новых обвинений в сотрудничестве с крайне правыми экстремистами и из-за опасений, что у меня хватит сил дать Бюро здоровенного пинка как раз в тот момент, когда будет рассматриваться бюджет на следующий год. Вспомнился сразу один парень из отдела по борьбе с организованной преступностью – он подался в частные детективы, в специалисты по корпоративной безопасности. Как то через год мы встретились – судя по новенькому джипу БМВ дела у него были на высоте – и я спросил у него, каково работать на гражданке. Он тогда подумал, а потом сказал: "Знаешь… На гражданке радует хотя бы то, что тебя имеют не бесплатно…".

Вот и мне не стоит падать духом. В конце концов, на моем личном счете скопилось не менее миллиона долларов США, у отца есть еще миллионов десять. Это если не считать доставшихся мне от дедушки ценностей – пока мы их не пустили в оборот, не желая привлекать к себе внимание. По своей работе я знал, что все сделки с золотом, алмазами и бриллиантами находятся под особым контролем потому что таким образом любят переводить деньги исламские террористы, минуя официальную банковскую систему. У меня нормальная кредитная история, связи в ФБР и в спецназе КМП США. Наконец у меня есть одна из самых красивых женщин на этой планете, и еще я знаю, где лежат шесть портативных ядерных взрывных устройств, каждое из которых можно толкнуть какому-нибудь шейху или тому же УБЛ за пятьдесят – семьдесят миллионов долларов США.