— Нет... нет!.. Остановись, пожалуйста...— словно в бреду, повторяла она, вне себя от священного ужаса перед открывшейся в ее теле способностью испытывать столь невероятное наслаждение и от естественного страха перед тем, что последует дальше.— Остановись,— молила она его.— Пожалуйста, остановись. Я боюсь...

— Боишься? — Ив замер. — Чего?

— Тебя... Себя... Нас... То, что происходит, так чудесно... Но прежде я никогда... — запинаясь, говорила Софи.— Прежде никогда...

— С другим мужчиной ты никогда не испытывала такого,— продолжил за нее Ив. — Всё было не так, как сейчас, когда мы с тобой абсолютно едины физически, духовно и эмоционально.— Он помолчал, затем просто добавил:— Я и сам боюсь. Боюсь тебя разочаровать, не оправдать твоих ожиданий. Боюсь, что не сумею использовать шанс, предоставленный нам судьбой.

— Этого не может случиться,— горячо возразила Софи и, не в силах сдержаться, протянула руку к его бедрам и осторожно прикоснулась к кончику самого яркого и недвусмысленного проявления мужского желания. Осмелев, осторожно погладила по всей длине...

Теперь уже стонал и содрогался Ив.

— Господи, как мне хорошо! — прорычал он. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой!

На мгновение он замер, напрягся, сжал ладонью ее грудь так, что Софи вздрогнула от боли, и, прильнув губами к соску, начал целовать его, втягивая в себя неистово и жадно. И делал он это не только для того, чтобы доставить удовольствие.

Софи почувствовала прилив гордости от сознания своего могущества: это было необходимо ему самому. Иву так же страстно хотелось ощутить во рту теплую плоть ее груди, как Софи — ощутить его плоть внутри себя.

— Ну же, Ив, пожалуйста!.. Я хочу... я готова...— молила она между поцелуями, совершенно забыв прежние страхи, одержимая теперь единственным желанием познать все до конца.

Когда Ив наконец решительно и глубоко вошел в нее, Софи вскрикнула торжествующе и облегченно.

Она никогда не догадывалась, что два человеческих тела могут настолько сливаться в единое целое. Ей передавались горячие, дурманящие волны удовольствия, которые накатывались от каждого его движения внутри нее. И она точно знала, что и он с такой же удивительной отчетливостью воспринимает все ее ощущения.

— О, Ив, — прошептала она, когда все кончилось, и вдруг, не в силах совладать с переполнявшими ее чувствами, разрыдалась, тихо, почти беззвучно, уткнувшись лицом в его мускулистую грудь.

— Ну что ты, что ты... Все хорошо, — ласково успокаивал он, осторожно снимая губами слезы, дрожавшие на ее длинных ресницах. — Ты — само совершенство, словно прекрасная и наивная мечта из далекого детства, когда каждый верит, что все будет именно так. Ты... — Он запнулся, и Софи, подняв голову, увидела, что и в его глазах поблескивает предательская влага.

— Ох, Ив, — улыбаясь сквозь слезы, укорила она его и мягко прижалась губами к глазам Ива, а потом поцеловала его в губы, вложив в этот поцелуй всю свою нежданную и безграничную любовь.

— Мы должны найти время и толком поговорить друг с другом, — с трудом прошептал Ив, когда Софи его отпустила. — Нет, не здесь. — Он предостерегающе прижал палец к ее губам.— Если я останусь с тобой здесь... — Он застонал и откинулся на спину. — Давай поужинаем вместе. У моей сестры с мужем — маленький ресторанчик. Мы можем встретиться там. Я не предлагаю за тобой заехать, потому что...— Он улыбнулся и красноречиво взглянул на ее все еще нагое тело, теплое, расслабленное, удовлетворенное... Надолго ли?

Он прав, подумала Софи. Им действительно нужно поговорить. Ей так много хотелось о нем узнать. Ее ожидало столько чудесных открытий.

— Как забавно, что я встретил тебя именно здесь, в доме Фернана Рулена,— задумчиво продолжал Ив и, заметив вопросительный взгляд Софи, пояснил: — Мы никогда не ладили.

— Ты его не любил? — предположила Софи и повернула голову так, чтобы видеть его лицо.

— Не любил? — мрачно улыбнулся Ив — Если говорить откровенно... — Он остановился и покачал головой.— Давай не будем о нем. Слава Богу, ни ко мне, ни к тебе он не имеет никакого отношения.

Софи открыла рот, чтобы возразить.

— Ив...— начала она и вдруг поняла, что не в состоянии ничего объяснять. Во всяком случае сейчас.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — мечтательно проговорил он. — Сразу хочется тебя поцеловать.

— Ты так и не видел дома, — отдышавшись, напомнила Софи десять минут спустя.

— Как-нибудь в другой раз, — беспечно ответил он, но вдруг напрягся и, встревожено глядя на нее, спросил: — Мы ведь встретимся снова, Софи? Снова, и снова, и... — Не дожидаясь ответа, Ив начал опять целовать ее.

В короткие мгновения между поцелуями Софи все же нашла момент заверить его, что они непременно встретятся, чтобы никогда не расставаться.

На то, чтобы встать, принять душ, одеться и, в конце концов, расстаться, им понадобилось больше часа.

Перед тем как Ив ушел, Софи записала адрес ресторана его сестры. Закрыв за ним дверь, она бессильно опустилась на стул и какое-то время сидела неподвижно, бессмысленно уставясь на листок с адресом и машинально считая про себя минуты и секунды, оставшиеся до их новой встречи.

До нее не сразу дошло, что телефон давно звонит, и все с той же блаженно-мечтательной улыбкой на лице она подняла трубку.

Звонила мать. Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы уловить радость, переполнявшую дочь.

— У тебя удивительно счастливый голос, — заметила она осторожно.

— Я действительно счастлива, мама! — воскликнула Софи и изложила ей несколько отредактированную версию случившегося.

Она всегда была очень близка с родителями, и ей никогда не приходилось что-то скрывать от них. Правда, сейчас оказалось, что у нее нет таких слов, которыми можно было бы описать все то, что произошло между ней и Ивом. Это было слишком личным, сокровенным.

— Я понимаю, что все это звучит совершенно невероятно,— говорила она. — И должна признаться, если бы кто-нибудь сказал, что мы с Ивом полюбим друг друга с первого взгляда, я бы в это не поверила. Однако...

— О, Софи...— взволнованно перебила ее мать. — А ты уверена?.. Не знаю, что и думать. По-твоему, выходит, он просто чудо, но...

— Мама, он действительно — чудо, — с жаром заверила ее Софи. — Даже больше, чем чудо,— добавила она тихо, скорее себе, нежели матери. — Кстати, Ив знал дядю Фернана, и у меня сложилось впечатление, что он был о нем не очень высокого мнения.

— А ты сказала, что ты племянница Фернана? — быстро спросила мадам Дюфур.

— Нет, как-то не пришлось. Сегодня вечером мы ужинаем вместе, тогда и скажу.

Мари-Клэр Дюфур некоторое время молчала. Затем, осторожно подбирая слова, попыталась предостеречь дочь:

— Благоразумно ли это, Софи? Ты ведь сама сказала, что он не в восторге от дядюшки Фернана. Возможно, будет лучше, если он не сразу узнает, кем тебе приходится мой брат. Хотя бы пока вы не познакомитесь ближе.

— Ты предлагаешь мне лгать Иву? — воскликнула Софи, придя в негодование от слов матери.

— О Боже! Да нет же, нет! Но если он не спросит об этом прямо... — Мать запнулась. —Понимаешь, я очень боюсь, что репутация дяди может омрачить твое счастье... Не хочу сказать о твоем Иве ничего плохого, но всякое может случиться... Разумеется, после того как он узнает тебя получше...

— Ты хочешь сказать, будто то обстоятельство, что я — племянница дяди Фернана, может оттолкнуть Ива от меня? — медленно спросила Софи.

— Не знаю, моя родная. Надеюсь, этого не случится. Но... твой дядя...

Она замолчала, не договорив, но этого и не требовалось. О репутации Фернана — мошенника, пьяницы и воришки — Софи и так знала.

— О Господи! — расстроенно воскликнула мать.— Похоже, я тебя огорчила и напугала. Прости меня, я вовсе этого не хотела.

— Нет, нет, что ты! — попыталась успокоить ее Софи.— Просто мне отвратительна мысль о необходимости кого-нибудь обманывать. А тем более Ива.