– Имейте в виду, Мур, я – большая часть ее жизни. Я просил ее выйти за меня замуж.

– Отлично, но, как я понял, помолвка не состоялась. Теперь у нее живу я, и на данный момент большая часть ее жизни – я.

Джон побледнел.

– Что?

– Мы живем вместе, разве Дороти не говорила? Так что если вы являетесь частью ее жизни, то придется ко мне привыкнуть.

– Вы жив... живете вместе?

– Мне что-то захотелось еще мидий. – Дункан пошел в гостиную, каждую секунду ожидая, что лопаточка полетит ему в спину. – Мэллори, – позвал он, закрыв за собой стеклянную дверь, но гостиная была пуста. В кухне в раковине лежала пустая тарелка Мэллори. Он спустился в холл – никого, так же как в офисе и в ванной. И в спальне. Оставалась лишь комната для гостей. – Мэллори. – Дверь была наполовину открыта, он открыл ее настежь. Она стояла около окна и смотрела на деревья в соседнем саду. – С тобой все в порядке?

– Ну почему мужчинам так важно делить территорию? – Она стояла к нему спиной, и хотя ее голос был спокойным, в ее фигуре чувствовалось напряжение.

– Слушай, прости, если я сказал что-то не то. С этого парня надо было хоть как-то сбить спесь.

– Не твое это дело.

– Так ты защищаешь его? В таком случае два очка в его пользу.

– Это не баскетбольная игра. – Она повернулась к нему. – Это семейная вечеринка, и здесь не может быть ни победителя, ни проигравшего. У нас ведь все не по-настоящему, помнишь?

Да, конечно. Однако, когда Джон подначивал его, адреналин в крови был настоящим. Кроме того, желание, которое он испытывал при виде этой хорошенькой девушки, тоже было вполне реальным. Запах ее духов кружил ему голову, заставляя забыть, что из всего этого было настоящим, а что нет.

Он глубоко вздохнул и подошел к ней ближе.

– Ты так хорошо пахнешь.

– Не меняй тему.

– Мы говорили о том, где мы притворяемся, а где – нет. Запах твоих духов – это реальность. Видишь, я прекрасно ориентируюсь. – Он поцеловал ее ниже уха.

– Нет.

– Нет – что? – Ах, какой она была вкусной, ее мягкая кожа так сладко пахла.

– Я уже не помню. – Ее голос затих сам собой, и она вздохнула, чуть застонала, и этот стон разогнал кровь по венам Дункана. Она прижалась к нему.

– Значит, ты тоже себя хорошо чувствуешь рядом со мной, – сказал он и прижался к ней губами.

Они утонули в поцелуе, слились в единое существо.

Руками он нашел молнию на ее платье и расстегнул. Платье скользнуло с плеч.

Черные кружевные бретельки. Желание с новой силой взыграло в нем. Голова девушки откинулась, когда он провел губами по соблазнительной ложбинке шеи и начал целовать ее. Мэллори вздрогнула, и ее пальцы вцепились ему в плечи. Значит, ей нравилось все, что он делал.

– Дункан, – прошептала она, – пожалуйста.

Мэллори пошевелила плечами, и одна из бретелек свободно упала, повиснув на плече. Он спустил вниз одну чашечку, и его взору предстала набухшая грудь.

– Какая ты красивая, – пробормотал он. Она отзывалась на каждое его движение, на каждое прикосновение. Это было чудо.

Каким-то неведомым образом они оказались рядом с узенькой кроватью, и он сел на нее, усадив девушку себе на колени. Он ничего не слышал, кроме бешеного стука собственного сердца, ничего не чувствовал, кроме яркой вспышки страсти и реакции женщины, которую любил с самого начала их знакомства.

Вдруг Мэллори потрясла его за плечи:

– Дункан!

– Что такое? – Он еле оторвался от нее.

– Дункан, сюда кто-то идет!

Проклятье!

Девушка снова надела бюстгальтер, и он быстро начал застегивать металлическую молнию. Но что-то мешало.

– Дай я попробую. – Она дотянулась рукой до молнии. – Господи, да она застряла.

– Сделаем вот так! – Он быстро расстегнул заколку в ее волосах, и они волнами рассыпались по груди и плечам. Едва он успел это сделать, как в комнату вошла ее мать.

Мэллори вела машину автоматически, потому что все ее мысли были сосредоточены на мужчине, который сидел рядом.

Все в ней клокотало от желания, когда она представляла, что еще он может с ней сделать. Она была наверху блаженства, услышав шаги матери, но когда Дороти вошла в комнату, то увидела лишь, что они стоят у окна и разговаривают.

Возбуждение и сейчас не исчезло. Всякий раз, переключая скорость, Мэллори касалась рукой колена Дункана и думала, что взорвется от желания. Удивительно, как она еще жива при таком напряжении.

Они поднялись наверх. Атмосфера накалялась, готовая разразиться громом и молнией, тело у Мэллори горело.

Девушка включила лампу в своей комнате, села в старинное кресло и повернулась к Дункану:

– Так как же мы поступим дальше? Будем продолжать как ни в чем не бывало заниматься каждый своим делом или обсудим то, что между нами только что произошло?

Он удивленно взглянул на нее, как будто не мог решить, поцеловать ее или нет.

– Лучше обсудим. Ты хочешь спросить, интересует меня, есть ли у вас с Блэйком роман?

Она облизнула пересохшие губы и заметила, что его взгляд остановился на них.

– Нет, мне интересно знать, есть ли роман у нас с тобой.

– Действительно, пока мы этого не выяснили. – Казалось, слова ему давались с трудом, он как будто охрип.

Мэллори скинула сандалии.

– Понятно. Ты поцеловал меня, то есть нарушил правила. А если я поцелую тебя? Или это будет неэтично? Будь добр, помоги мне расстегнуть молнию.

В комнате настала тишина, которая бывает только после неожиданного выстрела.

– Не могу.

– Хорошо. – Она достала рукой молнию, расстегнула ее и сняла платье.

Она звала к действиям. Прохладная, желанная. Иди сюда, Дункан, не оставляй меня одну.

Он сделал шаг и обнял ее за талию.

Дункан вел ее, пока они не наткнулись на кровать и не упали на нее.

– И насколько же неэтичными ты представляешь себе наши действия, а, Мэллори?

Вместо ответа она наклонила к себе его голову и поцеловала.

– Абсолютно, – вдруг сказала она шепотом, прижимаясь к нему всем телом.

– Абсолютно... что?

– Абсолютно неэтичными.

Он коснулся ее груди, и она издала восторженный стон. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и ее груди разорвут бюстгальтер.

– Какая ты чувствительная, – прошептал он и нежно провел языком по соску.

Она застонала, его хриплый голос доводил ее до безумия.

– Я хочу ласкать тебя непрерывно, – прошептал он ей на ухо. – Ты мне разрешишь?

Она поднялась, села, погладила его волосы, шею, затем плечи под рубашкой. Дункан потянулся и наконец расстегнул застежку на бюстгальтере.

– Тебе нравится? – спросил он, проводя губами по нежной коже.

– Мне так с тобой хорошо, – прошептала она, глаза у нее были закрыты, а губы приоткрылись.

Он нежно и благоговейно касался ее груди.

– Потрясающе, – шептал он, лаская ее и желая, чтобы этот волшебный миг длился вечность. Ему нравились ее кожа, ее запах, ее фигура. Женщина стонала под его ласками. – Ты вкусная, как земляника летним днем, – прошептал он, – сладкая и сочная.

– Это правда или ты шутишь? – спросила она, чуть дыша.

– И ты еще спрашиваешь! Милая, да ты – самая сексуальная женщина в мире, нет на земле мужчины, которому бы ты не понравилась. Ты такая красивая. Только посмотри на себя в зеркало! Лишь один взгляд на тебя заставляет меня трепетать.

Она прижалась к нему, и он усадил ее к себе на колени.

– Итак, на чем мы остановились?

– Ты говорил, какая я красивая, и мне почему-то кажется, что ты еще не закончил. – Она подняла голову, погладила его щеку, затем так же нежно коснулась его губ кончиком языка.

– Да, ты права. – Он поцеловал ее так, что у нее захватило дыхание. Затем начал целовать ее оголенные плечи и шею. – Ты помнишь тот день, когда ты пустила меня к себе? Ты его помнишь?

– Да.

– Ты стояла у окна, и солнце просвечивало сквозь твою рубашку. Я видел сквозь нее твою грудь, – прошептал он еле слышно. – Надевай эту рубашку почаще, она такая соблазнительная. – Он погладил округлые бедра и наконец добрался до самого нижнего участка тела. – Я хочу туда. Пожалуйста.