– С вами все в порядке? –  ласковым голосом спросила у меня Мелисса.

– Да! Все хорошо.

– Вы уверенны?

–Да-да.

– Я тут собиралась выпить чашечку капучино, может, составите мне компанию?

Я кивнул головой, и мы зашли в кафе. Уже было довольно поздно, и в кафе сидела лишь одна влюбленная парочка. Мелисса принесла мне мой любимый чай с бисквитным печеньем, а себе ее любимое капучино. Она была мила и гостеприимна, глядя на нее, я бы никогда не сказал, что этот добродушный человек пережил столько бед. Ничто не сломило ее. Лицо излучало ласковый теплый свет, словно ангел который защитит от всех невзгод.

Впервые мы вот так общались. Я не имел никакого права спрашивать о ее жизни, просто говорили о всякой всячине. Мы общались с ней до тех пор, пока не ушла парочка влюбленных.

– Ой, Дейв, простите меня, пожалуйста, но мои дети ждут меня. Мне пора. Я и не заметила, как быстро время прошло. Мне, в самом деле, было очень приятно с вами пообщаться, но…

– Ничего страшного! Я все понимаю, это вы меня простите.

– За что?

– За то, что задержал вас.

– Что вы, наоборот,  я очень рада, что нам удалось пообщаться. Давненько я не общалась так увлеченно, что совсем потеряла времени.

После того раза, мы частенько встречались по вечерам. Болтали. Домой я приходил поздно, а следующие 20 часов ждал новой встречи. Она рассказывала о забавных случаях в кафе, о ее детях, о соседях, которые самые веселые люди на планете. Но никогда не раскаливала о своей семье и о том, что с ней произошло, за тридцать лет жизни.

Месяц подходил к концу, деньги заканчивались и я понимал, что мне пора возвращаться домой. Я долго мучился, я не знал, как ей сказать, что мне необходимо уезжать. Я не мог сказать «прощай», мне безумно хотелось, чтоб она попросила меня остаться. Но, увы… Все закончилось так и не начавшись. Она отпустила меня лишь с легкой грустью, как отпускают приятелей и хороших знакомых, но никак любимого и дорогого человека.

Я уехал домой, но она навсегда осталась в моей душе. Она осталась для меня идеалом женщины. Я искренне верю, что у нее все прекрасно, она заслуживает это. Таких людей ничто не может сломить, в этом вся ее прелесть. Да, задумывался над тем, что возможно мне стоит переехать жить в Лондон, и быть с ней всегда. Но за все время общения с ней я никогда не чувствовал к себе ничего, кроме дружеского отношения. Я никогда не говорил ей о своих чувствах, боялся. По прошествии многих лет я понимаю, что возможно это была ошибка, и мне стоило во всем признаться, но, наверное, все к лучшему. Не уверен  что она смогла бы, после горького опыта, снова нырнуть в семейные отношения. Всю себя она посвятила своим  детям, и это самое правильное решение.

Я вернулся в Сиэтл. Долгие четыре года я думал о Мелиссе, в каждой прохожей девушке я искал ее черты. Мне казалось, что она идеальна, и если в какой-то девушке я найду хоть половину плюсов Мелиссы, то это будет, то, что надо. О, как же я все-таки ошибался. После очередного Дня рождения я вдруг осознал, что мне уже сорок лет, а у меня ничего нет. Все эти несколько лет я работал, точнее, подрабатывал внештатным архитектором, проектировал мелкие объекты. Деньги были не плохие, но эта работа совсем не радовала меня. Путешествуя по Европе, я совершенно забросил архитектуру. Я перестал думать в этом направлении, рука забыла «ощущение карандаша». Строительство не стояло на месте, и мои знания стали уже не актуальны. Вернуться в бурное течение современной архитектуры было практически невозможно, хотя вероятнее всего я просто не нашел в себе силы учиться заново. Пришло осознание, что пора мне искать себя в чем-то новом. Банально, но ближе к старости все возвращаются к своим юношеским хобби, к счастью моим увлечением были не танцы и не пение. Я увлекался живописью, а точнее пейзажной живописью. Я        скупил все краски и кисти в магазине, выбрал лучшие холсты, не хватало лишь одного – вдохновения. Для этого отправился в самый большой парк в Сиэтле. Брать с собой все принадлежности не стал, боялся, что не попрет, и я как минимум покажусь глупо. Я долго ходил по парку, в тот день как никогда было много художников. Я наслаждался красотой, которую видел перед собой, и невольно завидовал, всем художникам, так как не взял с собой ни листочка.

Погода была прекрасная, пока Сиэтл не порадовал своей достопримечательностью – проливным дождем. В этот момент все начали суетиться, и то радостно, то встревожено вскликивать. Я не стал торопиться, смотрел на окружающих меня людей, и радовался дождю. Через минуту уже почти никого не было, кроме одной девушки. Она, так же как и я, подняла руки к небу, и радовалась дождю. Это было так неожиданно. Мы смотрели друг на друга и смеялись. После продолжительного смеха, она вдруг обратилась ко мне:

– Я как чувствовала, что сегодня будет дождь, но все равно пришла. Хотела закончить картину. И вот, – показала на мокрый от дождя холст, –закончила.

Она очень легко посмеялась. Такой забавный и звонкий смех, он невольно вызывал на моем лице улыбку. Девушка начала собирать вещи, которые были рассыпаны по земле.

– Давайте, я вам помогу.

– Ох, спасибо. Меня зовут Эмма, – вдруг она протянула мне руку.

– Меня – Дейв.

– Очень приятно!

– Взаимно.

– Дейв, а не хотите ли вы выпить чашечку кофе. А то я живу далековато, а дождь, похоже, не скоро закончится. Здесь рядом есть очень хорошее место.

Сам не ожидая того я согласился. Мы быстро собрали оставшиеся вещи и побежали в сторону кафе. Мы зашли, но все места были заняты, поэтому пришлось сесть за стойку.

– Так, Дейв что вы будете чай или кофе?

– Чай, черный.

– Дайте, пожалуйста, черный чай и кофе Мокка, – попросила Эмма у бариста.

Эмма была художницей, она писала замечательные картины. Меня, как в каком-то роде художника,  всегда завораживали ее творения, но еще больше привлекало внимание то, как, и с какой отверженностью, она рисует. Она могла проснуться в два часа ночи и следующие два дня рисовать, забыв обо всем на свете. Каждая картина легко читалась, и я ясно представлял историю героев, и что именно хотела донести Эмма. Но больше всего она любила пейзажи, и я полностью разделял ее любовь, что может быть лучше картин природы, они все уникальны и неповторимы, стоит только оглянуться вокруг и тебе уже хочется все запечатлеть в своей памяти. Это была пейзажная лирика на холсте.

Ее любимым художником был Ги Дессат – известный французский импрессионист. Его городские пейзажи Парижа, заставляли мечтать, что собственно и делала Эмма, она просто бредила Парижем. У нее были книги с картинами Ги Дессата, и многие страницы были протерты до дыр. Она так же, как и Дессат, обожала яркие краски, что в какой-то мере открывало ее с другой более яркой стороны, ведь на самом деле она было достаточно скромной и сдержанной. В ее одежде всегда преобладали постельные или же очень насыщенные неброские тона. Единственное, она никогда не носила черный цвет, объясняя это тем, что этот цвет не несет за собой никакой эмоции. Благодаря ее одежде, я помню каждое ее настроение. Глядя на то, в чем она была одета, я знал, что нужно ей сказать, и как посмотреть. Я обожал ее длинные светло-русые волнистые волосы, которые она чаще всего заплетала в косу, но при этом никогда  не завязывала кончик, и коса постепенно расплеталась. Ее серо-голубые глаза меняли свой оттенок в зависимости от ее настроения, а это было очень часто, но я до сих пор помню каждое изменение ее глаз.

Я помню все. Но пока мы просто общались в кафе, как случайные знакомые. Дождь закончился и нам пришлось разойтись. Мне, несомненно, было приятно с ней обещать, но в тот момент я не понял что это особенный человек, и сыграет в моей жизни одну из самых главных ролей.

Также просто как мы встретились, также и расстались. В этот период у меня появилось много работы. В парке я практически не появлялся, и встреча с Эммой осталось случайным, неприметным событием в моей жизни.