Терпухин подбежал к зверю. Желтые глаза волка под бугристыми бровями с редкими оборванными воло­сами смотрели на Юрия с укоризной. Казалось, что жажда жизни, борьбы не покинула зверя, тело которо­го было насквозь прошито десятком пуль. Казалось, что серый хищник сейчас поднимется и прыгнет на обидчика. Терпухин наставил на волка автомат, по зверь часто-часто заморгал, в горле у него что-то заклокотало, раздался и замер предсмертный хрип, и хищник застыл. Однако желтый глаз по-прежнему с лютой злобой смотрел на человека. Потом волк еще раз чуть слышно всхрапнул, оскалив бледно-желтые десны, по его поджарому телу пробежала последняя мелкая дрожь, и все кончилось.

Терпухин, все еще не снимая палец со спускового крючка и по-прежнему наставив ствол автомата на зверя, подошел к нему совсем близко. Он заглянул п его стекленеющие глаза, пнул волка ногой под выпи­рающие ребра и не без отвращения вытер носок обуви о траву — в шерсти волчуги копошились мелкие насекомые-паразиты.

«Даже шкуры не снимешь, — подумал Юрий, — разве что подождать, когда остынет, да хлоркой какой посыпать?»

Теперь можно было узнать, что же было в яме под кустом жимолости. Но едва Терпухин подошел к кусту жимолости, как из ямы выскочила громадная вол­чица и глухо зарычала. Юрий сделал резкое движе­ние — положил руку на автомат, и она прыгнула за куст. Прыгнула так, словно у нее не было шеи, не поворачиваясь, а боком, всей тушей, как бревно. Юрий хотел было выпустить очередь по кустам, но пере­думал.

Он подбежал к яме, стараясь не вдыхать исходя­щий из нее смрад и глянул вниз. Там, на дне, валялись белые кости, а в углу ямы была вырыта неглубокая пе­щерка. Из нее на Терпухина уставились дрожащие го­ловастые твари.

«Волчата! — удивился Юрий. — Вот это да! Волк защищал волчат, а волчица уводит меня от них... Нет, далеко ты не уйдешь!»

И в самом деле, Терпухин прошел метров сорок вперед и увидел волчицу, злобно глядящую на него из кустов. Прикончить ее было проще простого, но Юрию было интересно понаблюдать за поведением зверя.

Он пошевелился, и волчица скрылась в кустах. Терпухин понял, что она уводит его от волчат, поэтому пошел обратно к яме. Волчица двинулась за ним. Тогда он пошел прямо на нее и в конце концов выгнал хищ­ницу из балка. Волчица крупными, размашистыми прыжками понеслась по степи, обегая хутор Демидова. Юрий выкарабкался из балка и пошел к хутору, на ко­тором жила дочь Демидова с мужем-моряком по фами­лии Авдеев.

Волчица остановилась и следила за человеком, ино­гда принюхиваясь к земле. Вела она себя так, словно была собакой и не раз навещала хутор. Неожиданно из дома выскочил Авдеев, на ходу заряжая охотничье ру­жье, припал на колено и выстрелил.

Волчица огромными прыжками умчалась в поле.

— Стой! — заорал Терпухин. — У нее волчата!

Но Авдеев не слышал. Снова хлопнул выстрел. Волчица кувыркнулась, вскочила и принялась в ярости кусать собственное тело, в котором, очевидно, засела картечь или пуля. Когда Терпухин подбежал к ней, она попыталась уползти. Чтобы избавить волчицу от муче­ний, Юрий выстрелил ей в голову.

Когда подбежал Авдеев, волчица была мертва.

—   Зачем ты стрелял? — спросил Терпухин. — У нее же в балке волчата!

—   Она потаскала гусят... — оправдывался Авдеев.

—   Гусят не она потаскала, — возразил Юрий. — Волки никогда не озоруют возле логова.

—   Как же, не озоруют! Четырнадцать гусенят вы- волокла, сволочь! Мы и капканы ставили, и отраву сы­пали... Поначалу думали, лиса...

«Значит, детеныши остались одни, если это их мать», — подумал Терпухин, и ему до боли стало жал­ко волчат.

Сахибу всю жизнь не везло. Не везло, вероятнее всего, от того, что его отец, узбек по национальности, встретил русскую, и в результате этой встречи по­явился Сахиб. Чтобы угодить мужу, мать записала Са­хиба узбеком по национальности.

Отец Сахиба был военным, но командовал только в семье. Он не пользовался уважением среди офице­ров. Сына его, Сахиба, третировали в школе, потом унижали в армии. Уже после того, как Союз разва­лился, Сахиб поехал на заработки в заполярный Мур­манск. Его, молодого и сильного, охотно взяли на службу в военную часть в качестве контрактника. Од­нако служба у Сахиба, как и у отца, не заладилась. Сахиб прервал контракт и решил вернуться домой, на родину отца.

Наверное, все сложилось бы в его судьбе иначе, не повстречай Сахиб на мурманском вокзале знакомого по имени Карим. Тот стал убеждать его не торопиться с отъездом, мол, есть возможность в короткий срок за­работать приличную сумму, с которой не стыдно будет вернуться в Узбекистан.

И действительно, поначалу все шло гладко. Вместе с Каримом Сахиб занимался строительными работами. К несчастью, им пришлось строить дом главарю пре­ступной группы. Хозяин не торопился с расчетом за выполненную работу. Пришлось отказаться от строительства и уйти. Но не так-то легко оказалось отде­латься от этого человека.

Через несколько дней беглецов отыскали. Подруч­ные хозяина приехали к ним на квартиру и насильно доставили их на злополучную стройку. Хозяин не стал церемониться с беглецами и, взяв шланг от стиральной машины с пропущенной в него цепью, стал бить их по голове и спине. Сопротивляться было бесполезно, но и согласия остаться для завершения стройки садисту вы­бить из них не удалось.

Тогда упрямцев затолкали в карцер и продержали там без еды и питья до следующего утра. Утром все повторилось. Избитых до потери сознания парней по­садили в карцер и, чтобы не убежали, приковали на­ручниками к кроватям.

Вот так случилось, что Сахиб оказался в положении раба. Невольников в карцере было несколько, в основ­ном опустившиеся мастеровые, залетные бомжи. За малейшее ослушание их жестоко избивали. Дверь карцера была прочно окована железом и запиралась на ночь. На сутки пятерым узникам давали одну банку консервированного гороха и пачку макарон. Днем при­ходилось работать до седьмого пота под наблюдением вооруженного охранника.

После того как один из узников не выдержал пыток н сбежал, оставшихся на стройке бедолаг стали запирать на ночь в подвал. Парни совсем ослабели и едва держались на ногах. Сахиб решил проявить хитрость и втереться в доверие к хозяину. Он больше не огрызался и не перечил его подручным. Однажды Сахибу поручили закрыть оставшихся троих узников в подвал, а самому идти в карцер, который уже не замыкался, Сахиб сделал вид, что выполнил приказание, и вернул ключ от подвала хозяину. Когда под утро все в доме затихло, он пошел к подвалу, разбудил узников, и они ушли.

Их поймали. Били долго и жестоко. А потом Сахиба продали чеченцам, промышлявшим в Мурманске нар­котиками. Больше всего Сахиб боялся, что его посадят на иглу, поэтому безропотно выполнял все поручения новых хозяев. Вскоре чеченцев арестовали, но жизнь подбросила Сахибу новое испытание.

Сахиб ошивался на вокзале, пытаясь наскрести де­нег на билет хотя бы до Петербурга. К нему подошел белобрысый с решительным лицом мужчина в штат­ском и тоном, не терпящим возражений, попросил от­везти в Чечню крупную сумму денег вместе с послани­ем от арестованных чеченцев. Сахиб понимал, что этот мужчина, скорее всего, следователь-оперативник и его вербуют для сотрудничества с правоохранительными органами. В конце беседы белобрысый дал адреса, по которым Сахиб может выходить на связь. В случае предательства или невыполнения приказа Сахибу гро­зил арест и срок за распространение наркотиков. Са­хибу ничего не оставалось, как согласиться. По пути в Чечню он думал о том, чтобы бросить все и уехать в Узбекистан, но страх останавливал его.

По приезде в Чечню, сразу после того, как Сахиб отдал деньги и послание, он был избит и брошен в подвал.

— Мы тебя отпустить не можем, — однажды ска­зал ему новый хозяин. — Ты принадлежал моему бра­ту, а он пропал. Моли Аллаха, чтобы он вернулся жив- здоров.

Но чем больше унижений испытывал Сахиб, тем сильнее было желание отомстить за все. Поскольку все считали его конченым, не способным оказывать сопро­тивление, то не особо опасались его, и Сахиб узнавал многие секреты. Теперь он только ждал случая, чтобы вырваться на волю.