ГЛАВА 1

ЛИЛЛИ

─ Моё настоящее имя не Лилли Паркер. ─ Эти слова повисают между нами. В ушах всё пульсирует, пока я наблюдаю за выражением его лица. ─ На самом деле меня зовут Элизабет Сэмпсон. ─ Он внимательно наблюдает за мной. Его лицо — смесь удивления и замешательства. Я жду, но Тео молчит. Воздух между нами внезапно сгущается, и мне кажется, что мои лёгкие перестали дышать. Кажется, что время остановилось, пока я жду его ответа. Всё зависит от его следующих слов. Эта тишина просто убивает меня.

─ Тео, скажи что-нибудь, ─ шепчу я.

Глубокие морщины омрачают его черты.

─ Почему ты лгала об этом?

Я закусываю нижнюю губу и тяжело вздыхаю. Пришло время рассказать ему мою печальную историю.

─ Я не лгала тебе, меня зовут Лилли Паркер... сейчас.

Я вижу, что на его лице появляется понимание.

─ Значит, ты изменила своё имя? ─ Я киваю. ─ Почему?

─ Это... вопрос на миллион долларов, ─ бормочу я. ─ Зачем люди меняют своё имя?

Его голубые глаза внимательно смотрят на меня.

─ Потому что они прячутся.

─ Точно.

Между нами повисает тишина.

─ Когда ты изменила своё имя? ─ осторожно спрашивает он. Я отвожу от него взгляд. Чёрт, ненавижу говорить об этом кошмаре. Но мне нужно всё рассказать ему. Вот он, тот самый момент, когда я могу либо сделать решительный шаг и довериться ему, либо уйти. Он смотрит прямо мне в глаза, и в этих синих глубинах я вижу неизменную преданность. Я не смогу уйти от него, так что у меня просто нет выбора. А был ли вообще у меня выбор? Кажется, что этот момент был неизбежен. В конце концов, он всегда загонял меня в угол. Он никогда не собирался просто позволить мне уйти. Может быть, он захочет, чтобы я ушла, когда услышит то, что я расскажу. Господи, как же сложно начать этот рассказ.

Внимательно прислушиваясь, Тео наклоняется вперёд, как будто боится пропустить даже небольшую, но жизненно важную информацию. Он отчаянно хочет услышать то, что я всегда скрывала от него.

─ Мне было четырнадцать, когда мы сбежали из дома.

Он хмурится.

─ Почему вы сбежали?

Я вздыхаю.

─ Ладно, это... это долгая и грустная история. Прежде чем я расскажу её тебе, хочу попросить тебя вот о чём. ─ Он медленно кивает. ─ Только не жалей меня и не чувствуй себя плохо из-за этого. Ни ты, ни я не можем ничего изменить, и я не выношу жалость. ─ Я отвожу глаза от него. ─ Особенно от тебя, ─ шепчу я. Чувствую, как будто кирпич за кирпичом, медленно рушится моя надёжная крепость. Ощущаю себя обнажённой и беззащитной. Больше всего в жизни ненавижу это чувство уязвимости. Я борюсь с желанием вернуть назад свои стены, это реакция, отточенная годами.

Он тяжело сглатывает и отводит взгляд.

─ Ты же знаешь, что я не могу этого обещать. ─ Он прав. Я не могу ожидать, что он ничего не почувствует, и тем более не могу просить об этом.

─ Ладно, может, хотя бы попытаешься? ─ Он быстро кивает головой.

Я сжимаю губы и пристально смотрю на обивку дивана. С чего начать? Господи.

─ Когда мне было пять лет, мой отец погиб в автокатастрофе. Знаешь, до тех пор мы были просто нормальной семьёй. ─ Как только приходят первые слова, я уже не могу остановиться. Я должна выплеснуть всё это, мне нужно, чтобы он знал. ─ Когда папа погиб, всё изменилось. Я думаю, что он действительно был любовью всей жизни моей матери. ─ Я смотрю на него. Тео полностью сосредоточен на мне. ─ Когда его не стало, она как будто умерла вместе с ним. Она перестала жить, перестала заботиться... и о себе, и о том, что её окружало. Её механизмом преодоления проблем стал алкоголь. Она не могла прожить ни дня без выпивки. Я думала, что она будет печалиться, потом, в конце концов, справится с этим горем, и всё наладится. И поэтому, с оптимизмом, который присущ только детям, я ждала, когда всё изменится к лучшему. Но этого так никогда и не случилось. ─ Я глубоко вздыхаю, вот тут моя история приобретает зловещую окраску.

Тео нежно касается моей щеки.

─ Всё в порядке, Сладкая. Помни, ничего из сказанного тобой не сможет изменить мои чувства к тебе. ─ Он улыбается. Я молю Бога, чтобы это было правдой.

─ Когда мне было восемь лет, она познакомилась с Шейном, ─ выпаливаю я. Один звук его имени заставляет меня чувствовать себя физически больной. ─ Она подцепила его в каком-то баре. Он был каким-то тридцатилетним коммерсантом с растущей карьерой. Она была одинокой нетрезвой женщиной с большим банковским счетом, благодаря страховке, полученной ею после смерти нашего отца. Спустя два месяца он переехал к нам. Первое время он не обращал на нас никакого внимания. Мама всё ещё кормила нас, как-то заботилась о нас, а потом всё быстро покатилось под гору. ─ Я замолкаю, отчаянно пытаясь сохранить свою решимость. Тео — самое хорошее, что случилось в моей жизни. Иногда он бывает задницей, но он заставляет меня чувствовать себя красивой и особенной, а ещё неприкасаемой. Он смотрит на меня, как будто я для него весь мир. Но во мне есть эта грязная и уродливая часть, которую я никогда не хотела показывать ему, и сейчас чувствую, что настежь распахиваю своё сердце, поэтому он может хорошо рассмотреть всё. Я должна доверить ему эту боль. Должна верить, что он любит меня достаточно, чтобы принять моё ужасное прошлое. Я смотрю ему в глаза. ─ Шейн оказался далёк от образа, созданного им первоначально. Он оказался жестоким козлом со вспыльчивым характером и склонностью к насилию. Джейн стала его персональной боксёрской грушей. В течение следующих трёх месяцев её ежедневное употребление алкоголя стало чуть ли не ежечасным. Она физически не могла протрезветь. Однако никогда не пыталась выгнать его. ─ Мне приходится усмехнуться. Хотя кто купится на это? Слабость ─ это яд. ─ И когда она стала находиться в пьяной отключке по двадцать часов в день, тогда он переключился на Гарри и меня. ─ Я смотрю на Тео, его челюсть так сильно сжата, что кажется, будто мышца в его щеке вот-вот выскочит. Я молча наблюдаю, как он пытается осознать ситуацию. У меня были годы, чтобы справиться с этим, и я всё ещё злюсь, не из-за себя, а из-за Гарри. Самое ужасное в жизни — знать, что человеку, которого вы любите, причинили боль. Я это испытала на собственной шкуре.

─ Всё в порядке, ─ тихо говорит он. ─ Продолжай.

Я не хочу рассказывать ему все эти ужасные вещи, но ему нужно понять. Мне нужно, чтобы он знал. Может быть, это эгоистично, и я не могу объяснить, почему, но хочу, чтобы он знал. Я не могу продолжать бегать и сражаться с ним. Я хочу остановиться... с ним.

Поэтому я рассказываю ему о своих кошмарах наяву.

─ Это продолжалось годами. Бóльшую часть времени Гарри пытался заслонить меня от Шейна. Он так сильно избивал его, и так много раз. ─ Мой голос ломается, и я вонзаю ногти в ладони, чтобы остановить застарелую боль, которая пытается вырваться на поверхность. Сейчас не время. Сдерживаю воспоминания об избитом теле Гарри и стараюсь сосредоточиться на Тео. Его взгляд смягчается, он протягивает руку и мягко гладит меня по щеке. Я опускаю глаза. Сейчас не могу принять его жалость. Мне ненавистно это. С моей стороны нечестно просить его не испытывать жалость, но я, бл*дь, ненавижу когда на меня смотрят так.

Я отстраняюсь от его прикосновения и отворачиваюсь, не в силах принять его сочувствие. Продолжаю говорить, слова льются из меня потоком боли и гнева:

─ Когда мне исполнилось тринадцать, Шейн начал относиться ко мне по-другому. Я больше не была собачкой, которую можно было пнуть для развлечения. Я стала привлекать его совершенно по-другому. Он переключил всё внимание с Гарри на меня. ─ Я чувствую, как желчь подступает к горлу. Хватаюсь руками за живот и глубоко вздыхаю. Раньше мне никогда не приходилось говорить это вслух, никогда не приходилось произносить эти слова.

Тео застывает рядом со мной. Он хватается руками за голову.

─ Бл*дь! ─ поражённо произносит он. Я чувствую себя чудовищем за то, что причиняю ему боль.

─ Эй, ─ шепчу я и рукой касаюсь его щеки. ─ Посмотри на меня. ─ Его глаза смотрят на меня, в них плещется боль. ─ Я смирилась с этим давным-давно. ─ Смирилась ровно настолько, сколько успокоения могут принести шоты с водкой. Он закрывает глаза, морщины искажают его черты, прежде чем неуклюже кивает головой.

─ Продолжай, ─ произносит Тео, но его язык тела говорит мне, что он услышал более чем достаточно.

Я отдёргиваю руку, чувствуя, как в моём желудке возникает неловкое чувство. В голову закрадываются сомнения, и моя прежняя решимость, похоже, готова с криком выбежать за дверь. Есть вещи и слова, которые ты никогда не сможешь вернуть назад. Если я расскажу ему всё сейчас, он, возможно, никогда не посмотрит на меня как раньше. Могу ли я рискнуть?

─ Тео, я... это моя ноша. Есть очень веская причина, почему я не говорила тебе об этом раньше. Тебе не нужно слушать остальное. Я думаю, что дала тебе довольно чёткое представление о том, что было, ─ говорю я ему.

─ Нет, Лилли, ─ обрывает он меня. ─ Если ты можешь быть достаточно сильной, чтобы сидеть здесь и рассказывать мне это, то я могу быть достаточно сильным, чтобы услышать всё. Я не буду притворяться, что это меня не расстраивает, или, что я не злюсь. Это не так. Так, бл*дь, сильно. Но это твоя жизнь, твоё прошлое, и, Лилли, я хочу знать всё, что нужно знать о тебе. Всё хорошее и всё плохое.

Я киваю головой, пытаясь сдержать нахлынувшие слёзы. Опускаю взгляд на руки, которые безвольно лежат на коленях. Стыд и обида ползут по моей коже, как насекомые.

─ Когда мне было четырнадцать, Шейн начал продавать меня.

─ Ох, бл*дь, нет, ─ выдыхает Тео. Он резко встаёт и выходит из комнаты. Я не иду за ним. Не могу. Я чувствую себя голой и грязной, как будто каждая часть моей уродливой натуры всплывает на поверхность. Мне не нравится чувствовать себя уязвимой. Никогда. Я слышу, как открывается дверь в патио. Холодный осенний воздух дует в дом, заставляя меня слегка дрожать.