– Я не могу просить ее об этом! – стиснув зубы, заявил Феликс.

Принципы боролись в его душе со страстным желанием помочь горячо любимой дочери.

– Милый мой, кто же говорит об этом. Конечно, ты не можешь просить. А вот я…

– Ты?

– Да я и просить, собственно, не буду. Обещаю тебе не произносить никаких просьб. Я только подведу ее осторожненько к этой мысли. Она же меня сама еще и попросит об этом! Твое дело только не мешать мне, обещаешь? Ты должен меня поддержать…

– Конечно, конечно, – задумчиво сказал Феликс. – В любом случае, если твой план не сработает, я найду способ избавить энскую клинику от этого… врача.

– Вот и замечательно, – улыбнулась Луиза, – а теперь, прошу тебя, не показывай вида, что ты хоть что-то знаешь… И еще, я пригласила Максима на завтра. Ну что он все на кухне и на кухне. Талантливый мальчик, твой будущий помощник, пусть учится общаться с людьми.

– Да, да, – бросил Феликс, а потом посмотрел на Луизу внимательно – она уже вовсю занималась своим израненным пальчиком, – да, да…

Его порой приводила в ужас мысль о том, что когда-нибудь удивительные способности его жены могут быть направлены против него. Вдруг ей вздумается обмануть его? Она же обведет его вокруг пальца, и никто об этом никогда не узнает. Феликс поежился от такой мысли и тут же отогнал ее. Нет, Луиза, его Луиза, не такая. Она любит его. Он любит ее. И так будет продолжаться до самой смерти.

Майка чувствовала приближение перемен. Она еще толком не знала каких, но сердце ныло тревожно, и весь мир окутан был дымкой печали. Может быть, это просто оттого, что Кирилл уехал в свой обожаемый Лондон? А ее, обожаемую Майку, оставил дома одну? Но ведь он обещал привезти ей фиалок… Да еще эта Дарья Марковна… Вот уж не придумаешь ничего лучше такой встречи. Их что-то связывает, он говорил. Да и она сама это видит. Да они и похожи, как брат и сестра. «Старшая сестра и младший брат», – резко поправила себя Майка. Да, она старше его, старше намного. Но что это, собственно, меняет? Они двигаются одинаково, у них одинаковая мимика, одинаковые жесты. И это делало Майку самой несчастной девушкой на свете.

Раздался длинный телефонный звонок:

– Сестренка?

– Что-нибудь случилось?

– Случился отпуск, случилась путевка. Мы с Гошей летим в Крым.

– Там сейчас, наверно, еще холодно, – поежилась Майка.

– Холод – не голод, – рассмеялась Люська. – Это, конечно, не Лондон, зато бесплатно.

– А почему бесплатно?

– Уметь надо. На работе путевку себе выбила…

Майя знала, каким именно способом сестра обычно что-нибудь выбивает. Мужчины кружили возле нее, как шмели вокруг банки с малиновым вареньем, а она все время из них что-нибудь выбивала.

– Ну что тебе сказать? Счастливого пути…

Бессмысленный разговор не хотелось продолжать. Он не вписывался в ауру ее дня.

– Май, я ведь тебе из Питера звоню. Сейчас заеду. У нас поезд только через пять часов. Дашь мне сарафанчик свой, помнишь, бирюзовый такой. Тебе он все равно до лета не пригодится.

– Приезжай, – ответила Майя, – я жду.

И, положив трубку, снова принялась бесцельно бродить по квартире. Однако Люся развеяла пелену красивой грусти, в которую она заворачивалась с утра, и теперь грусть была явной, неприятной и даже несколько резкой. Через четверть часа раздался звонок. «Надо же, как быстро прискакала», – подумала Майка и распахнула дверь.

Первым ее желанием было немедленно закрыть снова дверь. Захлопнуть, повернуть до упора все замки, набросить цепочку и, возможно, придвинуть к двери что-нибудь тяжелое. Но от страха она только крепче вцепилась в дверную ручку и не могла ни двигаться, ни говорить.

На пороге стоял невысокий человек в сером плаще и в измятой широкополой шляпе. Его взгляд был как удар наотмашь, синие глаза кусались. Разглядывать его было выше человеческих сил. Все в нем казалось немного перекошенным: линия плеч, рот. И только потом она скорее догадалась, чем заметила, что он ко всему прочему еще и горбун.

– Кто вы? – спросил он ее, заходя в дом, зажигая спичку, закуривая.

– Майя.

Он выбросил догоревшую спичку на лестничную клетку, захлопнул дверь, пошел в комнату, потом на кухню.

– Где он?

Почему-то Майке не хотелось говорить ему: «А кого вы, собственно, ищете? Кто вам нужен?» Почему-то она понимала, что речь идет о Кирилле.

– Он в Лондоне.

– Что такое Лондон? – спросил мужчина.

– В Англии… – растерялась Майка.

– Когда вернется?

Вот этого ей совсем не хотелось ему сообщать.

– Через две недели.

– Точнее?

– Ну…

Он обжег ее взглядом.

– Двадцать третьего.

– Хорошо.

Мужчина принялся обследовать квартиру. Долго всматривался в корешки книг на книжной полке, изучал вид из окна. Майку слегка лихорадило.

– А ты, стало быть, его подруга?

– Да.

– Жанну знаешь?

– Нет…

– Жанна – мать Кирилла.

– А… Я знаю, что ее так зовут, но никогда не видела.

– Ты с Кириллом случайно или как?

– Не случайно.

– Отца его знаешь?

– У него нет отца.

Мужчина снова посмотрел на нее и скривил губы.

– Ну в смысле, Кирилл своего отца никогда не видел.

– А что рассказывает?

«Да что это за допрос?! – хотелось закричать Майке. – Кто вы, собственно, такой и по какому праву?..» Но это было бы похоже на киношную сцену, а Майка очень не любила киношных сцен в жизни. Поэтому предложила:

– Чаю хотите?

Мужчина посмотрел в потолок, спросил:

– Водки нет?

– Есть немного.

– Тогда буду.

Она поставила чайник на плиту, принесла из шкафа четверть бутылки водки, оставшейся еще с Нового года.

– А как вас зовут? – вежливо поинтересовалась Майя. Мужчина хитро посмотрел на нее: ишь чего захотела.

– Волк я. Так и зови меня – Волк. А хочешь, можешь звать дядя Волк.

Во всем, что он делал и говорил, сквозила безудержная неуправляемая сила. Казалось, что он вот-вот сорвется и начнет крушить все, что попадется под руку. Но Майя понимала, что он такой всегда, не только сегодня, сейчас, с ней. А его кусающийся взгляд убеждал ее, что он, скорее всего, и в тюрьме побывал, и во всех передрягах жизненных тоже.

– Я бы лучше звала вас просто по имени, – сказала Майя.

– Э… маленькая… – протянул он и, взяв у нее из рук пачку чая, высыпал всю ее в заварник. – Ну расскажи мне про Кирилла, что ли?

– А что рассказать?

– Все рассказывай. Лучше – по порядку. Так куда его отец, говоришь, делся?

Он залил в чайник кипяток, сорвал зубами крышку с бутылки водки, понюхал, сплюнул.

– Отец их бросил…

– Неправда.

– Мне так Кирилл сказал. Он его даже не видел никогда.

– А ему так мать рассказала. Не так все было. Взыграло у матери ретивое однажды – получился ребенок. А потом решила послаще в жизни пристроиться, взяла и сбежала…

– Откуда вы знаете? – Майка вдруг подумала, что этот странный человек может быть…

– Оттуда, – отрезал Волк.

Он разлил по стаканам чифир, добавил в каждый немного водки и поднял свой:

– Ну, вздрогнули?

Майя не посмела отказаться, но выпить так и не смогла, до того гадкое было пойло.

– Ладно, тебе чистенькой, – и Волк плеснул ей водки в другой стакан. – Ну рассказывай.

После водки наплывы дрожи неожиданно прекратились. И чего ей, собственно, бояться этого гор… Волка? Совсем она его не боится.

– В школе учился хорошо. Школа была английская.

– Ну это я еще помню.

– Поступил в университет на филологический. С третьего курса выгнали.

– За что? – Волк смотрел с интересом.

– За неуспеваемость по физкультуре.

Волк водил глазами по сторонам, не в состоянии уловить смысл сказанного.

– Не понял…

– Не подходил он им, понимаете?

– А-а-а…

– А сейчас он в Лондоне. Его недавно пригласили возить группыю

– Туристические, что ли?

– Вроде.