На пятый день знакомства с Рюпом Коллинзом переносить Пенрода стало совершенно невозможно. Он умудрился восстановить против себя даже Сэма Уильямса. Некоторое время тот терпел выкручивание пальцев и силовые приемы, которые Пенрод направлял на его шею, и новую манеру друга вести беседу. Но настал момент, когда и он объявил, что его «тошнит от Пенрода». Сие заявление было сделано в один из жарких дней, когда они вместе с Германом и Верманом сидели в сарае Скофилдов.

– Я бы на твоем месте вел себя поосторожнее, малыш, – угрожающе сказал Пенрод. – А то придется тебе узнать, как в таких случаях поступают у нас, в третьей!

– У нас, «в третьей»! – усмехнулся Сэм. – Да ты там никогда не был!

– Это я не был? – заорал Пенрод. – Я не был?

– Конечно, не был!

– Слушай, ты, – мрачно произнес Пенрод и приготовился применить гипнотический метод общения нос к носу. – Когда это я там не был?

– Да никогда ты там не был! – ответил Сэм; несмотря на то, что на него надвигалось свирепое лицо Пенрода, он не собирался сдавать позиций. – Скажи, Герман, – обратился он за поддержкой, – Пенрод был когда-нибудь там?

– Да, по-моему, нет, – со смехом ответил Герман.

– Что-о-о? – Пенрод переместил лицо поближе к носу Германа. – Значит, по-твоему, малыш, нет, не был? Так, да? Советую тебе держаться от меня подальше. Ясно, детка?

Герман не хуже Сэма вынес атаку гипнозом.

Судя по всему, она ему даже понравилась, потому что он не выразил ровно никаких отрицательных эмоций и продолжал смеяться. Верман тоже радостно хихикал. Братья провели целую неделю за городом, где собирали ягоды, и сегодня первый раз наблюдали Пенрода в новой роли.

– Так был я в третьей или нет? – угрожающе вопрошал Пенрод.

– По-моему, нет. Но зачем ты спрашиваешь меня об этом?

– Ты что, глухой? Ты же слышал, что я сказал, что был там.

– Ну, – произнес Герман лукавым голосом, – если верить всему, что слышишь…

Пенрод схватил его сзади за шею, но он с громким смехом высвободился и отошел к стене.

– А ну, возьми свои слова обратно! – взревел Пенрод, размахивая во все стороны кулаками.

– Да хватит тебе злиться, – увещевал его чернокожий.

Он выставил для защиты руки, и удары, которые щедро наносил Пенрод, не причиняли ему никакого вреда. Тогда Пенрод отвесил Герману звонкую пощечину, но и на это чернокожий отреагировал лишь новым приступом хохота. Глядя на него можно было подумать, что Пенрод просто щекотал его. Так же воспринимал это и Верман; он даже потерял равновесие от смеха и свалился в тачку. Пенрод продолжал наносить удары, пока совсем не выдохся. Но все его старания прошли даром, – он так и не смог напугать Германа.

– Ну, вот, – сказал он, отходя, наконец, от Германа, – теперь ты знаешь, был я там или – нет!

Герман потер щеку, по которой его ударил Пенрод.

– О! – воскликнул он. – Мне здорово от тебя досталось! Ой, как больно!

– Тебе будет еще больнее, – поспешил заверить его Пенрод, – если ты окажешься поблизости, когда сюда придет Рюп Коллинз. Он говорил, что зайдет сегодня днем. Мы будем делать вместе полицейские дубинки из рукоятки вот этих грабель.

– Но это ведь новые грабли! Твой папа их только что купил. Зачем же их портить?

– Плевать мы с Рюпом на это хотели. Нужны нам дубинки или нет?

– А как вы их будете делать?

– Мы выдолбим в палках дырки. Потом растопим свинец и зальем внутрь. Мы будем носить дубинки с собой. Пусть после этого к нам кто-нибудь подойдет! Звезданем по башке и – кранты! Уж это я тебе точно говорю.

– А когда придет этот твой Рюп Коллинз? – с опаской спросил Сэм Уильямс. Он был достаточно наслышан об этом субъекте, но до сих пор не имел счастья видеть его.

– Он может прийти в любую минуту. Я бы на твоем месте поостерегся. Тебе крупно повезет, если после его прихода ты выйдешь отсюда живым.

– Не испугался, – возразил Сэм, как того требовал кодекс чести.

– Испугаешься! – не без оснований возразил Пенрод. – В этом квартале не сыщется ни одного мальчишки, который бы не боялся Рюпа. Советую тебе не пытаться с ним разговаривать. Ты и рот не успеешь раскрыть, как Рюп и тебе врежет. Вот тогда ты пожалеешь, что не ушел раньше. Ты заорешь «мамочка» и побежишь домой лечиться.

– А кто такой Рюп Коллинз? – спросил Герман.

– «Кто такой Рюп Коллинз?» – передразнил Пенрод и выдал порцию хриплого хохота.

Но Герман и не думал пугаться. Наоборот он и Верман решили, что Пенрод хочет их повеселить, и снова начали смеяться.

– Ничего, – мрачно произнес Пенрод. – Вы только задержитесь подольше. Тогда узнаете, кто такой Рюп Коллинз! Ох, плохо вам тогда придется!

– А что он нам сделает?

– Скоро увидите! Только дождитесь.

И тут в сарай вбежала коричневая собака. Она приветливо помахала Пенроду хвостом, а потом дружески обнюхала Герцога.

В дверях показался толстомордый парень. Он окинул холодным взглядом собравшееся в сарае общество, после чего напустил на себя скучающе-равнодушный вид. Двое чернокожих тут же прекратили смеяться, а Сэм Уильямс на всякий случай подался поближе к двери, которая выходила во двор.

Сэм явно не ждал от пришедшего ничего хорошего. Тот был на голову выше Пенрода и Сэма и вдвое превосходил ростом Германа, который был явно не велик для своих лет. Вермана вообще не стоило принимать в расчет. Ему было всего девять лет, и он в сравнении с толстомордым казался маленькой черной точкой. Сэму показалось, что вид мистера Коллинза ничуть не противоречил страшным пророчествам Пенрода. Его толстое лицо выражало недовольство и злобу, доведенные до такого совершенства, что у Сэма душа ушла в пятки. Правда, в последние дни он наблюдал лишь немного ослабленную копию этого выражения на лице у Пенрода. Оно и сейчас царило на его бесхитростной физиономии, и было очень забавно наблюдать, как он ринулся навстречу знатному гостю.

Переваливаясь из стороны в сторону так, что даже плечи ходуном ходили, Пенрод приблизился к двери. По дороге он сделал выпад в сторону Вермана, но это была всего лишь шутка. Просто Пенрод хотел показать, что в ожидании равного себе он вынужден был убивать время с существами низшего порядка.

– Хэлло, детка! – приветствовал Пенрод друга самым низким голосом, какой только был в силах из себя выжать.

– Кого это ты назвал деткой? – не разделил радости Пенрода Рюп и тут же наказал дерзкого подданного. Зажав голову Пенрода под мышкой, он начал костяшками пальцев массировать ему виски.

– Да я это только для смеха сказал, Рюп! – взмолился страдалец.

Когда же Рюп отпустил его, он тут же сказал:

– Подойди сюда, Сэм!

– Зачем?

Пенрод снисходительно фыркнул.

– Да успокойся, не собираюсь я тебя трогать! Подойди!

Но Сэм не изъявлял никакого желания оставлять выгодную позицию около двери. Тогда Пенрод сам подошел к нему и схватил сзади за шею.

– Гляди, Рюпи! – крикнул он, после чего подверг Сэма той же экзекуции, от которой только что сам едва пришел в себя.

Сэм не сопротивлялся. Он лишь с растущим недоверием следил за Рюпом Коллинзом, который внушал ему все большее опасение. Предчувствие, что его ожидает пытка, несравненно более серьезная, росло в нем с каждой секундой.

– Это не больно, – сказал Пенрод, отпуская его.

– Нет, больно! – не согласился Сэм и потер висок.

– Видал, Рюпи? Мне не было больно, а ему больно! Слушай, Рюпи, покажи этому молокососу, где у него бородавка на пальце.

– Этот фокус я уже от тебя знаю, – запротестовал Сэм. – Ты только сегодня испробовал его на мне два раза, и раньше тоже пытался, только у тебя не получается. Силы не хватает. Но все равно я себе представляю, о чем вы говорите, и не хочу…

– Ну, Рюп, – не сдавался Пенрод, – заставь этого ребенка есть глину.

Услышав его просьбу, Рюп шагнул по направлению к Сэму, а тот переступил порог сарая, намереваясь бежать. Но Пенрод, издав негодующий вопль, схватил его за плечи и втянул обратно.

– Ребенок побежал к мамочке! – закричал он. – Нет, не выйдет! Я его держу, Рюпи!