К городу подъехали уже в полной темноте, для этого пришлось сидеть в придорожном кафе несколько часов, ждать, когда небеса почернеют и проглянут звездами. Петрович, зная все закоулки и объездные пути в округе, мастерски прокрался огородами мимо поста ДПС, протиснулся через какой-то лесок, пару раз вылезал из машины, убирал перегородки загонов для скота, напоследок вырулил на безлюдную темную улицу, загнал машину в деревянный сарай и только после этого разрешил выходить. Пояснил виновато:

– Соседка у меня очень уж злая, как вас увидит, так сразу начнет всякие слухи распускать, мол, собутыльники, то, се, другое, или вовсе террористами обзовет. Баба же, ничего не поделаешь…

Десантники вылезли из «Москвича» с трудом, размеры не соответствовали. Кравцов размял затекшее тело, полез за сигаретами, но увидел кругом сено, раздумал.

Никитин тоже не стал закуривать.

– Пойдем в избу, негоже гостей в сарае держать. – Петрович поманил за собой. – Только сильно не шумите, Макаровна словно вторые уши имеет.

– Макаровна?

– Соседка, я про нее говорил уже.

Прошли в дом, минуя темные сени. Столпились на пороге, ожидая, пока хозяин включит свет. Петрович прошел в темноте, знал каждый уголок в собственном жилище, пощелкал выключателями, включил свет, приглашающе указал в одну из комнат, самую просторную в доме.

– Так, мужики, пока располагайтесь, а я сейчас раскладушки притащу. Сами понимаете, живу один, такие гости бывают редко, вот и не держу их в доме.

Все трое переглянулись. Лавров поинтересовался:

– А матрасов простых нет? Раскладушки… те вряд ли выдержат.

Петрович оглядел здоровенных десантников, словно только сейчас обратил внимание на их габариты. Согласился поспешно:

– Пожалуй, ты прав, Андрей. Ладно, располагайтесь пока, я посмотрю, что можно сделать.

Ушел на улицу, прихватив фонарь.

Дом был старым, полы скрипели при каждом шаге, на стенах красовались еще советские обои, навевая ностальгию по прошлому. Окна были маленькие, выкрашенные в белый цвет. Занавески оказались плотными чрезвычайно, такие не пропустят на улицу ни капли света, даже если сквозь них мощным фонарем светить. Мебель была и вовсе старинная, какая еще сохранилась, похоже, с довоенных времен. Старинная и до сих пор крепкая, не рассыпавшаяся под влиянием десятилетий.

Кравцов выглянул из комнаты:

– Прямо как у моей бабушки в деревне. Того и гляди с улицы зайдет, ворчать начнет на внука. Правда, кошка еще черная была… но в остальном все точно такое же.

Никитин бросил сумку на стол. Сел на табуретку. Вздохнул.

– Поскорей бы уж боеголовку найти, не нравятся мне эти шпионские игры, какой-то войнушкой попахивает.

Лавров удивленно глянул на него, пристраивая свою сумку с другого края стола.

– Ты о чем, Костя?

Старлей обвел все вокруг рукой:

– Да об этом. Странный какой-то этот Петрович. У него звание есть вообще?

– Так он тебе и скажет. – Кравцов прохаживался по комнате, заложив руки за спину, рассматривал убранство. – Наверняка полковник или же генерал в отставке.

– Генерал? С чего ты так решил?

– Не знаю. Кажется… – Кравцов остановился возле книжных полок, взял в руки черно-белую фотографию в рамочке, присмотрелся. Поставил обратно, удовлетворив любопытство.

Майор пожал плечами.

– Может, и генерал, кто знает… Если так интересно, возьми и спроси.

– Неудобно как-то. Подумает еще чего-нибудь…

Вернулся хозяин дома. Притащил три матраса армейского образца. Свалил в одном из углов, вытерев выступивший пот со лба.

– Вот. Чем богат. Устроит такое?

– Конечно! – Кравцов приподнял один, ощупал. – Нам бы такие в горы давали, вообще красота была бы.

– Вот и хорошо. Ладно, пока устраивайтесь, а я на стол соображу.

Никитин малость помялся, высказал то, что у всех троих было в мыслях с самого начала:

– Нам бы вооружиться, Петрович…

Тот понимающе ухмыльнулся. Спросил:

– Без оружия, как без одежды, да?

– Да. Голыми себя ощущаем на сквозном холодном ветру.

Хозяин дома отрицательно покачал головой. Пояснил как можно убедительнее:

– Оружие сейчас ни к чему, только засветитесь. Сначала надо план разработать и на месте все осмотреть, к тому же не думаю, что придется стрелять вообще. Наша задача – диверсия на железной дороге, а убивают и разбираются с предателями пусть другие. Нам что – взорвать только. Иными словами, сделать то, что двум предыдущим группам не удалось, поэтому-то меня к делу и подключили.

– Крайний вариант, да? – Никитин помрачнел.

– Да. – Петрович кивнул твердо, посерьезнел. – Наверху заигрались, демоны, информация куда только не уходит, даже среди первых двух групп кто-то под другой шкурой был, вот и не вышло ни хрена. Вас взяли со стороны, как незаинтересованных, меня тоже привлекли к этой операции не просто так, это вообще не по моей направленности дело, в общем – больше Родине надеяться не на кого. Так что, мужики, давайте действовать крайне осторожно и не допускать ошибок. Боеголовка вот-вот будет здесь, и мы должны успеть подготовиться к ее встрече. У нас не больше двух-трех дней.

– Наши рожи на всех столбах, Петрович. – Кравцов пристроил свой матрас возле окна, оглянулся. – Как нам в город-то выходить?

– Херня все это, справимся. Я вам новые рожи сделаю. Как и документы.

Он оглядел всех внимательно. Смягчился несколько:

– Ладно, устраивайтесь. Я пока на стол соберу. За ужином и обмозгуем, что и как, тут без литра не разобраться.

Несколько дорогих тонированных иномарок выехали из Благовещенска, миновали мост через реку Зея и свернули в направлении Белогорска. Ощутимо превысили разрешенную скорость, обгоняя всех. Дэпээсники даже не пытались останавливать, прекрасно знали, кому принадлежат эти иномарки; тронь их, оштрафуй за тонировку или превышение скорости, и будешь несколько лет постовым в тундре отрабатывать, следить за оленями и упряжками эскимосов…

Через несколько десятков километров головной джип свернул на асфальтированную дорогу, уходящую в лес. За окнами потянулись мачтовые сосны, небо закрыли ветви, слегка потемнело.

Александр приоткрыл окно, посмотрел на Алика, потом широким жестом обвел вокруг:

– У вас в Китае небось такой природы нет?

– Зря думаешь, что только в России деревья растут. Каждая страна по-своему очаровательна, нужно лишь всего-навсего это замечать. – Китаец невозмутимо смотрел на проносящиеся мимо таежные красоты, его трудно было чем-то удивить. – Тем более что каждому дорога его родина, место, где он появился на свет, всегда будет для него самым прекрасным, и все остальные ни в какое сравнение не идут.

Александр пожал плечами, китаец иногда говорил правильные вещи, причем так, что ничего оскорбительного и не услышишь в свой адрес. Да, мол, красиво, не спорю, но родина лучше.

– Я ведь не в этих краях родился, не думай, что это моя родина. Я вообще из-под Саратова.

– Ты родился в России, а вся эта страна единое целое. Привык к лесу, простору, свободе. У вас везде тайга, куда ни глянь.

– Н-у-у… степи еще есть, не только тайга. Тундра…

Алик отшутился:

– Степь – это выпиленная тайга, просто надо поменьше лесом торговать с соседними государствами. А тундра – это… это вообще владения чукчей, насколько я знаю, и эти самые чукчи нисколько не считают себя русскими, у них даже религия своя, как и главный шаман…

– Оригинальная точка зрения.

Колонна снизила скорость, начала заворачивать вправо. Впереди, за стволами деревьев, показалась высокая бетонная стена и металлические ворота. Джипы охраны посторонились, пропуская машину промышленника вперед. Затем, когда «Мерседес» миновал ворота, пристроились следом.

Подъехали к крыльцу трехэтажного особняка, полностью облицованного природным камнем. Обогнули бассейн с фонтаном. Водитель заглушил двигатель и выбежал открывать двери.

– Вот тут я и останавливаюсь, Алик, во время своих поездок в Благовещенск. – Александр выбрался из машины, пояснил, глянув на китайца: – Моя, так сказать, крепость. Надежная и несокрушимая.