И старый наш знакомец, тов. Мартынов, и новая «Искра» грешат одним и тем же интеллигентским неверием в силы пролетариата, в его способность к организации вообще, к созданию партийной организации в частности, в его способность к политической борьбе. «Рабочему Делу» казалось, что пролетариат не способен еще или долго не будет способен к политической борьбе, выходящей за пределы экономической борьбы с хозяевами и с правительством. Новой «Искре» кажется, что пролетариат не способен еще, или долго не будет способен, к самостоятельному революционному выступлению, и поэтому она называет новым методом борьбы выступление десятков рабочих перед земцами. И старое «Рабочее Дело» и новая «Искра» клятвенно повторяют слова о самодеятельности и самовоспитании пролетариата только потому, что за этими клятвами кроется интеллигентское непонимание действительных сил и насущных задач пролетариата. И старое «Рабочее Дело» и новая «Искра» говорят совершенно ни с чем не сообразный глубокомысленный вздор насчет особого значения осязательных и очевидных результатов и конкретного противопоставления буржуазии с пролетариатом, отвлекая таким образом внимание этого последнего на игру в парламентаризм от все более и более надвигающейся задачи прямого натиска на самодержавие во главе народного восстания. И старое «Рабочее Дело» и новая «Искра», предпринимая ревизию(пересмотр) старых организационных и тактических принципов революционной социал-демократии, суетясь в поисках новых слов и «новых методов», на деле тащат партию назад, выдвигают отсталые, а то и прямо реакционные лозунги.

О ХОРОШИХ ДЕМОНСТРАЦИЯХ ПРОЛЕТАРИЕВ 143

Довольно с нас этой новой ревизии, приводящей к старому хламу! Пора пойти вперед и перестать прикрывать дезорганизацию пресловутой теорией организации-процесса, пора и в рабочих демонстрациях подчеркивать, выдвигать на первый план те черты, которые все более приближают их к настоящей открытой борьбе за свободу !

«Вперед» №1,4 января 1905 г. Печатается по тексту

(22 декабря 1904 г.) газеты «Вперед»

144

ПОРА КОНЧИТЬ ⁶⁴

Отзывы всех очевидцев согласны в том, что демонстрация 28 ноября потерпела неудачу вследствие почти полного отсутствия на ней рабочих. Но почему же рабочие не явились на демонстрацию? Почему Петербургский комитет, на призыв которого сошлась на демонстрацию учащаяся молодежь, не позаботился о привлечении рабочих и погубил этим начатое им же предприятие? Ответ на эти вопросы дает следующее письмо рабочего, члена комитета, которое мы печатаем в главнейших выдержках.

«Настроение (в начале ноября) было приподнятое и стремилось вылиться наружу. Средством для этого должна была явиться демонстрация. И действительно, в это время появился какой-то листок от имени «студенческой социал-демократической организации» с призывом к демонстрации на 14 ноября. Узнав об этом, комитет обратился к этой организации с предложением отложить демонстрацию до конца ноября, чтобы иметь возможность выступить совместно с петербургским пролетариатом. Студенты согласились... Сознательные рабочие рвались на демонстрацию. Многие рабочие были на Невском 14 ноября, полагая, что будет демонстрация студентов. Когда им указывали, что они не должны были идти без призыва комитета, они хотя и соглашались, но отвечали, что «думали, что там что-нибудь да будет». Во всяком случае этот факт характеризует настроение сознательных рабочих.

18 ноября на заседании комитета решено было устроить демонстрацию 28-го. Тотчас же была выбрана комиссия, которая должна была заняться организацией демонстрации и выработкой плана действий: решено было выпустить два подготовительных агитационных листка и один призывной. Работа закипела. Пишущему эти строки пришлось лично устроить ряд собраний

ПОРА КОНЧИТЬ 145

рабочих, представителей кружков, на которых говорили о роли рабочего класса, о цели и значении демонстрации в настоящий момент. Обсуждали вопрос о вооруженной и невооруженной демонстрации, и на всех собраниях были приняты резолюции, солидарные с решением комитета. Рабочие требовали побольше листков для распространения: «хоть целые возы давайте», — говорили они.

Итак, к 28-му готовилась демонстрация, которая сулила быть грандиозной. Но тут наше петербургское «меньшинство», подобно «меньшинству» «всероссийскому» и заграничному, не могло не сыграть чисто отрицательной роли — роли дезорганизатора. Чтобы эта роль стала особенно ясна, я позволю себе сказать несколько слов по поводу местного «меньшинства» и его деятельности. До демонстрации, как и после, комитет состоял в своем большинстве из сторонников большинства II партийного съезда. Провалы и раздирающие партию разногласия ослабили во многих отношениях деятельность местных социал-демократических организаций. Местное «меньшинство» в своей борьбе с «большинством» старается дискредитировать местный комитет в пользу своих фракционных интересов. Представители районов, сторонники «меньшинства», не допускают в свои районы товарищей из «большинства», не дают комитету никаких связей. Получается страшная дезорганизация и понижение работоспособности данного района. Есть, например, такой факт. В одном районе в последние 5—6 месяцев представителем был «меньшевик». Благодаря оторванности от общей работы этот район страшно ослаб. Вместо прежних 15—20 кружков теперь с трудом насчитывается 4—5. Рабочие недовольны таким положением дел, и их представитель старается использовать это недовольство против «большинства», восстановляя на этой почве рабочих против комитета. «Меньшинство» старается использовать всякую слабость местной социал-демократии против «большинства» — успешны ли его старания или нет, это другой вопрос, но это факт.

За три дня до демонстрации по инициативе «меньшинства» сзывается собрание комитета. По некоторым обстоятельствам три члена комитета из «большинства» не могут быть извещены о собрании и отсутствуют. «Меньшинством» вносится предложение об отмене демонстрации — в противном случае оно грозит противодействовать демонстрации и не распространять ни одного листка — и благодаря отсутствию трех товарищей, отстаивавших демонстрацию, предложение это проходит. Решается: листков не распространять, а призывные уничтожить.

Широкая масса как из общества, так и из рабочих готовится к демонстрации и ждет только призыва комитета. Начинают ходить слухи, что демонстрация отменена и откладывается на неопределенное время. Многие выражают свое недовольство такой отменой; техника протестует и отказывается впредь работать для комитета.

В пятницу сзывается собрание комитета, и трое отсутствовавших на прошлом собрании протестуют против неправильного

146 В. И. ЛЕНИН

перерешения вопроса о демонстрации; ввиду того, что масса публики все равно соберется на Невском и без листков, они настаивают на принятии всех мер, чтобы рабочие тоже участвовали в демонстрации. Представитель «меньшинства» противится, мотивируя тем, что «не все рабочие достаточно развиты для того, чтобы сознательно принять участие в демонстрации и отстаивать требования, выставленные комитетом».Вопрос голосуется, и большинством голосов против одного собрание решает принять участие в демонстрации. Но тут оказывается, что большое количество — свыше 12 000 — отпечатанных призывных листков сожжено. Кроме того, широкое распространение их на фабриках невозможно, потому что к утру субботы листки никуда не поспеют, а работа на фабриках оканчивается в субботу в 2—3 часа. Таким образом распространение листков возможно было только в узком круге рабочих, среди знакомых, но отнюдь не в широкой массе. При таких условиях демонстрация заранее была обречена на неудачу. И она потерпела крушение...