В общем и целом, образованные представители общества викторианской эпохи прекрасно осознавали, что с другими европейскими народами их объединяет общее наследство греческой и римской культур, а также, в первую очередь, христианства. Гладстон написал три книги о Гомере и издал проповеди епископа Батлера. Растущее число частных школ вывело классическое образование на ведущие позиции. Те, кто могли себе это позволить, исполняли и слушали немецкую музыку, читали французские романы и посещали картинные галереи в Италии. На протяжении большей части XIX в. британцы принимали интеллектуальное и иногда материальное участие в событиях, происходящих на континенте. Это особенно ярко проявилось в наполеоновских войнах и в Крымской войне, но, кроме того, в Британии вызывали живейший интерес Греческая война за Независимость и Рисорджименто (борьба за объединение Италии), гораздо больший, чем привлекали местные колониальные войны и приобретение новых колоний. Тот восторг, с которым толпы рабочих приветствовали итальянского героя Гарибальди во время его приезда в Англию в 1864 г., свидетельствует о том, что викторианцы всех классов общества были способны соотносить события на континенте со своими собственными надеждами и конфликтами: журналы саутгемптонских школ зафиксировали повальные прогулы в тот день, когда Гарибальди сошел на берег в городском порту. В 1876 г. Гладстон поставил правительство в весьма затруднительное положение в связи с избиением болгар турками. Континентальные новости занимали важное место в сообщениях британской прессы, хотя начиная с 1870-х гг. больше внимания стало уделяться колониальным вопросам.

Главное различие между Британией и континентальными странами, особенно в середине XIX в., заключалось в том, что у Британии внешняя торговля была гораздо более развита и охватывала намного более обширную территорию. Континентальные экономики были более самодостаточными; внешняя торговля по большей части велась с другими европейскими государствами. Таким образом, Британия была более зависима от внешней торговли и от положения в мире, чем Европа. Из этого вытекали многие черты, отличавшие Британию от континента: ориентированность на внешний мир и интернационализм; заинтересованность в мирном сосуществовании, которое, как считалось, создавало наилучшие условия для торговли и определяло дипломатическую изоляцию от континента (за исключением периода Крымской войны), которой следовала Британия, чтобы не оказаться втянутой в европейские войны; и нежелание содержать большую и дорогую армию.

Британское отношение к Америке отличалось двойственностью, и таким же было отношение Америки к Британии. О ней писали многие викторианцы, например, Чарльз Диккенс, Энтони Троллоп и Джеймс Брайс, и все они симпатизировали американской энергии и целеустремленности, но часто были шокированы ее «вульгарной» (популистской) политикой. Стандартным упреком политическому деятелю служили обвинения его в «американизации» британской политики, которые выдвигались, в частности, против Гладстона и Джозефа Чемберлена. Между двумя государствами возникала и открытая враждебность: в период Крымской войны, когда британцы, которые к 1855 г. остро ощущали нехватку войск, пытались рекрутировать американских наемников; во время американской Гражданской войны, когда Британию подозревали в симпатиях к Югу; и в периоды конфликтов из-за столкновения империалистических интересов в Новом Свете и Тихом океане, например, из-за Венесуэлы в 1890-х гг., хотя Британия приняла доктрину Монро, требовавшую невмешательства. Гражданская война (1861-1865 гг.) расколола британское общественное мнение. Юг стремился добиться дипломатического признания и тем самым легитимизировать свое отделение. Министр иностранных дел, лорд Джон Расселл, и канцлер казначейства Гладстон положительно относились к такой возможности, но из опасения, что признание повлечет за собой войну с Соединенными Штатами, этот шаг так и не воспоследовал. К враждебности приводила не только политика с позиции силы. Существовало также культурное и экономическое соперничество, например, из-за закона об авторском праве в 1850-х гг.

С другой стороны, несмотря на расхождения по поводу границы штата Мэн и более существенные разногласия относительно судьбы современной Британской Колумбии, британцам и американцам удалось придти к согласию об установлении канадской границы без войны. Точно так же отношения не были нарушены из-за набегов на Канаду, совершавшихся фениями, осевшими в Америке ирландскими террористами. Британцы активно вкладывали в Америку инвестиции, особенно в железные дороги; американцы перенимали британские технологии, опять же в основном в железнодорожном строительстве; были налажены важные культурные и общественные связи. В 1870-1914 гг. американки иногда выходили замуж за пэров или их наследников, принося в приданое значительные состояния, как, например, в случае с Консуэлой Вандербильт, вышедшей за герцога Мальборо в 1895 г.

Имперское сознание органически вошло в британский национализм, особенно в конце XIX в. Правительство подпитывало эти настроения: Виктория стала императрицей Индии в 1876 г., журнал «Панч», влиятельный имиджмейкер, популяризовал империю своими карикатурами, а общественные здания украшались имперскими символами. Согласно общепризнанному мнению, экспансия империи преследовала как национальные, так и нравственные цели, распространяя либеральное управление и власть законности и расширяя возможности проповеди христианства. Сознание совершенства британской конституции также внесло немалый вклад в укрепление национализма. Хотя политические уловки, компромиссы и стремление к сиюминутной выгоде играли главную роль в конкретных деталях политических реформ, идеализм также занимал важное место. Кампании в защиту нравственности, направленные против рабства, жестокости в обращении с животными и алкоголя, снискали широкую поддержку, способствовав развитию и расширению добровольных обществ, служивших отличительной чертой Британии. Между тем многочисленные гимны того времени показывают неослабное общественное значение христианства: религия вовсе не заключалась в одном лишь личном спасении.

Хотя британский радикализм поначалу возник под влиянием Великой французской революции (1789 г.), революционные крайности и террор привели, особенно начиная с 1792 г., к реакции, сплочению под знаменем Церкви, Короны и нации, с которым всегда будет связываться имя политика-полемиста Эдмунда Берка, хотя он придерживался скорее либеральных взглядов на рабство и британскую политику в Америке, Индии и Ирландии. Этот подъем консерватизма помог Британии выстоять в годы поражений от французов, но огромное экономическое напряжение и общественное недовольство не закончились с войной и на самом деле даже обострились после 1815 г. вследствие послевоенной депрессии и демобилизации. Рост численности населения вызвал неполную занятость и безработицу и, как следствие, низкую заработную плату и нищету как для безработных, так и для рабочих. Безработица, в какой-то мере обусловленная внедрением новых технологий (и тем самым вдохновившая луддитов на уничтожение новых машин в Йоркшире в 1811-1812 гг.), несбалансированность промышленных изменений и экономические проблемы, вызванные этой неравномерностью, плохие урожаи и призывы к политическим реформам создали шаткую послевоенную атмосферу. Парламент, действовавший в интересах землевладельцев, выпустил Закон о торговле зерном, который запрещал ввоз зерна, если только цена на британское зерно не превысит 80 шиллингов за четверть. Таким образом, цена важнейшей статьи расходов большинства населения искусственно завышалась. Вследствие этого среди голодных сельскохозяйственных рабочих вспыхивали голодные бунты, во время которых они нападали на фермеров и мельницы и требовали повышения заработной платы. Молотилки, сделавшие ненужным ручное обмолачивание зерна, также вызвали гнев рабочих, приведя к случаем уничтожения машин, как, например, в южном Норфолке в 1822 г. Подоходный налог, введенный в качестве экстраординарной меры в военное время, был отменен в 1816 г. Уильям Коббетт (1762-1835), ведущий политический публицист, обвинял в сборнике эссе «All Things considered» («При всем при том») англиканский аристократический истэблишмент, доминировавший в общественной, политической, религиозной и образовательной системе благодаря патронату.