-А у тебя кого ... ну, это самое ... - приблизив лицо к самому носу Архипа, проговорил Иноненко.

-Прадеда, Максим Петрович, - соврал Архип.

Агент понимающе закачал головой, зашлепал губами и, отстранившись, откинулся на спинку дивана. Теперь он смотрел на Архипа с жалостью, словно гибель прадеда потрясла того не далее, чем вчера.

-А вы?

-Я? - вскинул брови Максим Петрович. - Я вот из-за него...

Он ткнул пальцем в том Ленина.

У двери что-то застучало, словно кто-то уронил банку.

-Дети, - многозначительно сказал Иноненко.- Ну что ж, племянничек, вечереет...

За окном и вправду образовались сумерки. Над соседним парадным зажегся тусклый фонарь.

-Идем ужинать.

Архип испуганно приподнялся.

-Да ты фуфайку-то сними, - засмеялся агент. - Или вы в своей Твери в фуфайках кушаете?

Архип скинул фуфайку, оставшись в русской вышитой рубахе, подобной той, что при царе носили "малые" и "человеки". Не хватало только подпоясаться.

Иноненко с иронией посмотрел, покачал головой и, порывшись в шкафу, выудил старый френч, кое - где попорченный молью.

-Надевай! Не бог весть, а все же... Да и в Твери сейчас несладко живется.

Архип стал переодеваться и краем глаза заметил, что Иноненко с интересом глядит на него.

-А вы, я смотрю, не шибко поправились-то. Хлипкие!

Архип промолчал - он и вправду был не очень силен физически.

Как только дверь комнаты отворилась, в нее хлынул пар, детские крики, а также неторопливый разговор. Неторопливый разговор вели сидящие на кухне люди - много людей. Женщины, мужчины. Как только Архип с Максимом Петровичем появились на кухне, все глаза устремились на новичка. Архип смутился.

-Познакомьтесь, товарищи, - весело сказал Иноненко, без церемоний заглядывая в стоящую на плите большую кастрюлю. - Мой племяш Архип. А что, теть Маш, можно у тебя макарошек своровать?

-Нельзя, - засмеялась тетя Маша, та самая женщина, что открыла Архипу дверь.

Максим Петрович тоже засмеялся и, достав из буфета две алюминиевые миски, быстро наложил макарон.

-Садись, Архип, - подвинулся один из сидящих за столом мужиков.- Ты сам-то откуда будешь?

-Из Тверской области, - проговорил Архип, чувствуя себя не в своей тарелке.

-А конкретнее?

-Не доставай парня, Прытковский, пусть поест с дороги.

-Заметано, Максим Петрович, - оскалился Прытковский. - Еда - дело святое!

Иноненко поставил перед Архипом миску с макаронами, щедро политыми мясной приправой, положил краснобокий помидор.

-Сало будешь, Архип? - спросила одна из женщин.- А то у меня есть.

-Нет, спасибо.

Но сало уже лежало перед ним - толстое, порезанное на аккуратные ломтики.

Архип с детства имел плохой аппетит, а постоянное кофе и концентрат и вовсе сделали его почти равнодушным к пище, но сейчас он позабыл об этом. Такой вкусной еды он никогда не пробовал: мясо в подливке было нежным и сочным, сало медленно таяло во рту, макароны - простые макароны - показались ему чем-то необыкновенным, почти неземным. Но особенно ему приглянулся помидор - он жадно вонзил зубы в его матовый бочок и только тут, подняв на мгновение глаза, понял, что нарушает инструкцию, предписывающую "есть осторожно, нежадно, а по возможности отказываться от пищи".

Жильцы глядели на него с удивлением и жалостью, тетя Маша даже отвернулась и украдкой вытерла набежавшую слезу. У Иноненко то ли от стыда, то ли от злости покраснели уши.

Архип кашлянул и положил помидор в миску.

-Спасибо большое, - сказал он.- Я сыт.

-Может, еще подливочки? - спросила тетя Маша, гремя кастрюлей.- А то у...

-Нет, благодарю,- грубовато отрезал Архип, собираясь в дальнейшем жестко придерживаться инструкции.

Замолчали. Максим Петрович ел, гремя ложкой.

-А что, Архип, в Москве у дяди работать будешь? - спросил Прыковский.

-А то где же? - жуя, проговорил Иноненко.- Коль дядя шофер?

-Верно, Максим Петрович, - заговорила женщина с бородавкой на верхней губе. - Нужно детям помогать. Кому они, если не нам, нужны?

Краснолицый мужик, должно быть ее муж, толкнул ее локтем, и женщина замолчала. После этого разговоры в кухне сошли на нет, и жильцы разбрелись по комнатам.

Максим Петрович выудил из миски последнюю макаронину, быстро сполоснул посуду над раковиной.

-Пойдем, Архип, - сказал он, подмигнув. - Помидор-то возьми...

Комната Иноненко уже была погружена во мрак и, завесив окно шторой, агент включил свет.

-Постелю себе на полу, а ты ложись на диван.

Архип запротестовал, но Максим Петрович был непреклонен. Он достал из шкафа старый матрас, свернутый в толстую трубку.

"Уже не раз встречал лаборантов, - подумал Архип. - Наверно, и Кирилл спал на этом диване".

Иноненко тем временем снял с дивана засаленное покрывало и переложил его на матрас, а на диван постелил клетчатое байковое одеяло.

-Ну вот, Архип... - немного смущаясь, сказал он.- Чем богаты...

-Спасибо.

Архип медленно опустился на диван - ему показалось, что он лег в гроб. Максим Петрович выключил свет. Через пару минут послышалось его свистящее дыхание. Должно быть, заснул.

"Странный человек, - подумал Архип.- Участвует в покушении на своего вождя и так спокоен. Что им движет? Да, он же указал на Ленина... Но откуда ему знать про завещание? Просто догадался, читая ленинские книги? Идейный... Ну, а я? Что движет мной? Премия по итогам квартала? Нет, конечно. Честолюбие! Конечно, мое проклятое честолюбие".

Архип иногда бывал честным с самим собой и в такие минуты, послав взгляд внутрь своей души, он находил там жажду славы - архаизма человеческой цивилизации. Подозревал он, что и Кирилл с Ярополком рискуют жизнями не ради поощрительной грамоты.

-Архип.

Хриплый шепот Иноненко заставил Архипа вздрогнуть.

-Да?

-А как там, у вас, хорошо живется?

Архип на секунду задумался, пытаясь сконцентрировать свои ощущения на этом вопросе.

-Нет, - честно признался он.

Максим Петрович тяжело вздохнул, пробурчал что-то сквозь зубы и, повернувшись головой к стене, захрапел.

Нет, там было не лучше, Архип уже в этом не сомневался: диктат информации ничем не лучше диктата человека, и то и другое направлено на порабощение человеческой души, хотя и разными путями. Если ты досконально информирован - это еще не значит, что ты свободен. В конечном итоге всеобщая информированность привела к невысказанному запрету необходимых для душ меньшинства знаний. Так произошло с поэзией, искусством, религией - большинство съело меньшинство, но счастливее от этого, конечно, не стало.

Ходили и слухи об информационных пытках, совершаемых в недрах Интеллектуальной Библиотеки, о репрессированных РОСИИНОМ - Российским Искусственным Интеллектом - писателях, поэтах, ученых, скульпторах, художниках и просто ненадежных.

"Однако Сталин проливает кровь и за это достоин казни" - решил Архип, словно оправдываясь перед кем-то.

После этого сон медленно завладел им: снился не Сталин или РОСИИН, а Надя из лаборатории, с задумчивым видом она смотрела на Архипа, виновато улыбаясь, говорила что-то. Он силился понять, что же она говорит - но никак не мог догадаться и от этого нервно вздрагивал во сне.

* * *

Солнце кинулось к Архипу, принялось тереть ему щеки, покалывать глаза под веками, но окончательно разбудил его лишь бодрый голос:

-Подъем, племяш.

Архип сел на диване, не сразу поняв, где он находится.

-Нам песня строить и жить помогает, - пел Максим Петрович, приседая. После каждого приседания он залихватски похлопывал себя по бедрам.

-Что вы делаете? - удивился Архип.

-А ты не знаешь?- удивился Иноненко. - Эх ты, деревенщина! Зарядка!

Агент рассмеялся, показав белые крепкие зубы.

-Ну вставай, иди умывайся, пока не набежали.