Случай устроил все как нельзя лучше. Ошеломленный, Шарль опустил телефонную трубку.

— Что такое? — сказала Жюльетта.

— Дядя… — промямлил Шарль. — Дядя Андре… Он умер… Горничная сообщила. Она обнаружила его мертвым по возвращении из магазина.

— Что-о?

— Да… Несчастный случай. Подлинный… Он плохо себя почувствовал, читая в ванне. Он, должно быть, хотел встать, позвать… Он держал ножик для разрезания бумаги и упал на него сверху. И тут же скончался.

Супруги переглянулись. Их распирало от радости.

— Мы богачи! — сказала Жюльетта.

— Хорошая все-таки штука, — сказал Шарль, — чувствовать себя неповинными!

Прокурор слушал профессора.

— Никакого сомнения, — подытожил Лаваренн. — На этот раз он пошел до конца. И речи быть не может о несчастном случае, я вам только что объяснил почему.

— Жак Клемент… Равайяк… — задумчиво сказал прокурор.

— А теперь этот мужчина, заколотый в собственной ванне, — продолжил профессор.

— Марат, конечно, — сказал прокурор.

— И Шарлотта Корде, — сказал Лаваренн. — Все время навязчивое тяготение к платьям.

— Я сейчас отдам распоряжение.

— Если позволите, господин прокурор, насколько это зависит от вас, мне бы хотелось, чтобы его поместили в мое отделение. Вы же понимаете, он станет объектом самой пристальной опеки. Не опасайтесь, что он ускользнет!.. Случай весьма необычный. Буду рад понаблюдать за ним.

В то время я служил инспектором полиции. Недавний выпускник Высшей школы полиции, я наивно полагал, что достаточно применить те методы, которые нам преподавались, чтобы довести до конца самое запутанное дело. Опыт старшего поколения — всех этих Торренсов и Жанвье, — казалось мне, отдавал затхлым эмпиризмом. Полицейское расследование являлось для меня всего лишь одним из направлений научного исследования. Нет спасения без лабораторных изысканий!

Мой начальник, бригадный комиссар Мерлин, хорошо знавший Мегрэ, часто повторял: «Будь осторожен, малыш. (Он всегда разговаривал со мной на «ты» в минуты доверительности.) Истина — не графиках, не в статистике и не в учебниках по психоанализу… Если хочешь преуспеть, слушай сперва, о чем говорят люди!» Я улыбался Он также говорил: «Истину отыскать — как трубку раскурить». Старческие предрассудки! Я почитывал свои книги в ожидании такого дела, которое позволило бы доказать, чего я стою. И оно появилось. Это было дело Сен-Манде. В течение нескольких дней оно будоражило умы, а потом о нем забыли. Я же помнил о нем всегда, поскольку оно сыграло в моей жизни решающую роль.

С виду так, самое заурядное дело. Комиссар Мерлин вызвал меня. В его кабинете сидел здоровый темноволосый малый, довольно симпатичный, у которого под левым глазом красовался совсем свежий кровоподтек. Но что меня поразило больше всего, так это то, что он недавно плакал.

— Робер Мило, — сказал комиссар.

Я чуть было опрометчиво не спросил: «Что он натворил?» К счастью, Мерлин научил меня держать язык за зубами.

— Чемпион Европы в легком весе, — продолжил тот. — Вы не были вчера вечером на Ваграм? Жаль! Много потеряли… Он уложил Мака Сирвена во втором раунде. Мы так и думали, что он выиграет. Но не столь быстро. Расскажи нам дальнейшее, Робер.

— Я сразу же захотел позвонить маме, чтобы сообщить ей хорошую новость, — сказал Мило. — Она слишком впечатлительна, чтобы следить за моими матчами по радио, так что…

Слезы брызнули у него из глаз, как будто ему только что заехали кулаком в лицо. Было даже как-то неудобно видеть такого сильного парня, сраженного детским горем.

— Итак, — мягко сказал комиссар, — телефон был занят.

— Это именно то, чего я не понимаю, — пробормотал Мило. — Она знала, что я буду ей звонить, как я делаю это всякий раз после боя.

— Да, — сказал Мерлин, — но ты забываешь, что встречу продлили, на сколько?.. Не больше шести минут вместо запланированной сорокапятиминутки. Если у нее появилось желание поговорить с кем-нибудь, то она думала, что у нее достаточно времени, так?

— Вы не знаете ее, — сказал Мило. — Уж слишком она беспокойная… вернее, была…

Он тяжело сел, закрыв глаза руками.

— Итак, — продолжил комиссар, — телефон был занят. Уточняю, недавно пробило десять часов. Десятью минутами позже Мило вновь позвонил. На этот раз он услышал гудок, но никто не ответил. Тогда он прыгнул в свою машину и помчался в Сен-Манде. Он нашел свою мать… мертвой… Но подождите, в этом-то и заключается странность. Несчастная женщина была тяжело больна на протяжении ряда лет… Назовите это стенокардией — как хотите. Она вела себя крайне осторожно. Сама по себе ее смерть не должна вызывать никаких вопросов. Ведь так, Робер? Ты наверняка ожидал того, что произошло?

Мило какое-то мгновение пребывал в нерешительности, прежде чем утвердительно кивнуть головой.

— Она упала в коридоре между своей спальней и комнатой сына. И она держала в руке ружье, ружье для стрельбы стрелами — знаете, такие детские ружья, которые стреляют палочками с приделанными на конце резиновыми присосками.

— По мне, — сказал Мило, — так она хотела защититься.

— От кого? — возразил комиссар. — Ведь квартира была заперта на ключ?

— На ней остались следы побоев? — спросил я.

— На первый взгляд — нет, — сказал Мерлин. — У нас еще нет результатов вскрытия, но врач не обнаружил никаких подозрительных признаков. По его мнению, мадам Мило умерла от сердечного приступа.

— А тогда, — с чувством воскликнул Мило, — зачем ей понадобилось это ружье?

— Ну послушай, Робер! Подумай хорошенько! Твоя мать была разумной женщиной. Чтобы защититься, она взяла бы какой-нибудь другой предмет.

— Существует игрушечное оружие, — заметил я, — которое в точности похоже на настоящее.

— Но не это, — ответил Мерлин. — Это была маленькая, копеечная игрушка, так ведь, Робер?

— Она подарила мне его, — пояснил Мило, — чтобы я согласился пойти в школу. Она купила его на рынке… В те времена мы не были богаты. Мой отец недавно умер, а тут мне в школу!.. Сколько я играл с этим ружьем! Есть ребятишки, которые берегут какого-нибудь плюшевого мишку или деревянную лошадку. Для меня это ружье — все…

— Что… «все»? — тихо проговорил комиссар.

— Не знаю… может быть, время, когда мы были счастливы — моя мать и я.

— А теперь вы не счастливы? — спросил я. — Насколько я понимаю, дела у вас идут превосходно.

— Это другое. Да, в каком-то смысле я счастлив. Зарабатываю много денег. Обо мне говорят… Но…

Мило пытался уточнить свою мысль. Счастье — понятие сложное, да и не только для боксера. Он так ничего и не добавил.

— Вы пойдете туда, — сказал мне Мерлин. — Разнюхайте что и как. На мой взгляд, там ничего не найти… Тем не менее никогда не знаешь… И потом, я был хорошо знаком с его отцом… Ладно, вперед! Встретьтесь с комиссаром полиции, первым прибывшим на место происшествия…

Он чуть было не добавил: «Слушайте, что говорят люди!» — но спохватился, что повторяется, и ограничился тем, что протянул мне руку.

— Да, — добавил он, — а адрес?

— Дом 36-бис по улице Алюетт в Сен-Манде, — сказал Мило.

Я оставил их вдвоем, а сам спустился вниз, раздраженный и расстроенный. Вот все, что мне предлагалось в качестве завершения моей подготовки! Старуха умерла, черт возьми, своей собственной смертью, а я буду дергать всех совершенно понапрасну!

Я добрался до Сен-Манде. Дом выглядел неплохо. Три этажа, гараж, садик. Он был, наверное, куплен на первые деньги Мило. Комиссар полиции был удивлен моим посещением. Ему дело представлялось предельно ясным. Действительно, присутствовала любопытная деталь — игрушечное ружье, но когда кто-нибудь умирает внезапно, его смерть всегда кажется необычной.

— С тем же успехом она могла держать в руках кастрюлю или утюг, — резонно заметил комиссар. — Но она держала ружье… оружие, в общем, смехотворное. А совпадения — их встречается сколько угодно!