Кикимора*
Впервые опубликован: Северные цветы Ассирийские. С. 76.
Рукописные источники — Херсонская рукопись I, II (под названием «Кикимора»); РГАЛИ. Ф. 420. Оп. 1. № 12.
Прижизненные издания: Шиповник 4; Посолонь. Париж, 1930.
Дата: 1903.
«Кикимора — близкая и родная нам русским Кикимора, — детище Омеля, нашедшая исход отчаянию в юморе и некотором озорстве» (Авт. комм. С. 315).
В рецензии на четвертую книгу альманаха «Северные цветы» именно «Кикимора» была приведена в качестве примера «декадентщины», укоренившейся в молодой прозе (Русское богатство. 1905. Кн. 8. С. 52. Отд. «Новые книги»). Еще в ссылке Ремизов соединил зырянский миф о кикиморе с рассказом О. Сомова «Кикимора» (Иверень. С. 168), В поздних редакциях 1910-х гг. фольклорный характер образа был усилен автором благодаря впечатлениям от музыки А. К. Лядова, написавшего в 1909 году опус «Кикимора. Народное сказание», и знакомству с материалами, собранными И. П. Сахаровым (См.: Сахаров И. П. Сказания русского народа. Т. 2 СПб., 1841. С. 16–17). Образ кикиморы был для Ремизова поводом для игровой сам о идентификации. Ср.: «Он зябко кутается в вязаный дырявый платок. Голова, запавшая между высоко вздернутыми плечами, выглядывает из низ, как цыпленок из гнезда Очень близорукие глаза распахнуты, будто в испуге. Но рот при этом улыбается насмешливо и добродушно. У него нос Сократа, а лоб такой, какой можно видеть на изображениях китайских философов. Волосы пучком торчат кверху. <…> Однажды я спросила Ремизова, как может выглядеть кикимора — женский стихийный дух, которым пугают детей. Он ответил поучительно: „Вот как раз, как я, и выглядит кикимора“» (Волошина М., (Сабашникова М. В). Зеленая Змея. История одной жизни / Пер. с нем. М. Н Жемчужниковой. М., 1993. С. 147). В начале 1920-х Ремизов вновь вернулся к любимому мифологическому образу, придав ему роль символического кода к такому загадочному явлению истории русской литературы, как Н. В. Гоголь. См. новеллу «Кикимора», впервые опубликованную в берлинской газете «Руль» (1922. 21 сентября. № 551. С. 2), которая затем в новой редакции была включена в книгу «Огонь вещей».
Заклинание ветра (I)*
Впервые опубликован: Чертов лог и Полунощное солнце. С. 264. Рукописные источники: Херсонская рукопись I (под названием «Ветер»); Херсонская рукопись II (под названием «Заклинание ветра»).
Дата: <1903>.
«Заклинание ветра. По зырянскому поверью Ветер прежде всего глуп и, когда он дует, его легко можно успокоить, сказав, что жива его Бабушка» (Авт. комм. С. 315).
Заклинание ветра (II)*
Впервые опубликован: Чертов лог и Полунощное солнце. С. 265.
Дата: <Не ранее конца апреля 1904>.
Разбудишь Наташу! — Упоминается маленькая дочь Ремизова, которая родилась 18 апреля 1904 г., в Одессе. С этого времени для писателя становится актуальным жанр детской сказки. Наташа стала первой слушательницей и героиней многих его сказочных произведений, написанных на основе народного фольклора. О своем отношении к маленькой дочке Ремизов писал давнему другу актеру А. П. Зонову: «Не можете представить меня отцом., а вот много во мне перемены внесла Наташа — пою для нее, пою и не стесняюсь своего голоса, прыгаю, будто пляшу, сочиняю разные разности о медведях и волках и лисицах, которые „тоже пришли“ наше молочко есть, и топочу — убегаю с преглупым лицом, совмещая в себе и медведя и волка и лису…» (Цит. по: Брюсов. С, 186). Только упоминание имени дочери писателя позволяет определить время создания этого текста.
[Разрешение пут]; (Плач девушки перед замужеством)
Лепесток*
Впервые опубликован: Юг (Херсон). 1903. 14 августа. № 1560. С. 3 (с подзаголовком «Стихотворение в прозе»).
Прижизненные издания: Наша жизнь. Литературно-научное приложение. 1906. № 3–4.
Дата: <1903>.
В архиве Щеголева сохранилась газетная вырезка первой публикации стихотворения с авторской правкой, расходящейся с редакцией произведения в сборнике «Чертов лог и Полунощное солнце» (ИРЛИ. Ф. 627. Оп. 2. № 75. Л. 2).
<Кладбище>
Впервые опубликован: Шиповник 2, в цикле «В царстве полунощного солнца».
Чайка*
Впервые опубликован: Юг. 1903. 12 августа № 1558. С. 3. Дата: <1903>.
Наша жизнь. Иллюстрированная и литературная неделя. Приложение. 1905. 27 августа. № 17. 604
В архиве Щеголева сохранилась газетная вырезка первой публикации стихотворения с авторской правкой, расходящейся с печатной редакцией в сборнике «Чертов лог и Полунощное солнце» (ИРЛИ. Ф. 627. Оп. 2. № 75. Л. 3).
<Радуга>
Впервые опубликован: Шиповник 2, в цикле «В царстве полунощного солнца».
<Белая ночь>
Впервые опубликован: Шиповник 2, в цикле «В царстве полунощного солнца».
Воскресенье*
Впервые опубликован: Северный край (Ярославль). 1903. 17 сентября. № 244. С. 2–3 (в составе четырех стихотворений с общим заголовком «По весне северной»).
Прижизненные издания: Наша жизнь. 1906. № 1–2. Дата: <1903>.
<Иван-Купал>
Впервые опубликован: Шиповник 2, в цикле «В царстве полунощного солнца».
Иуда*
Впервые опубликован: Воздетые руки. Книга поэзии и философии. М.: Орифламма, 1908. С. 6–21.
Рукописные источники: Беловые автографы. ИРЛИ. Ф. 627. Оп. 2. № 70; ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. № 1 (в конце рукописи указание адреса: Киев, Безаковская, 20, 17, на обороте последнего листа штамп: Лит. Музей. Всерос. Союза писателей и номер регистрации <?>: 1224).
Дата: 1903.
Прижизненные издания: Сирин 8, под загл. «Иуда Предатель»; Трагедия и Иуде Принце искариотском. М.: Нар. Комиссариат по просвещению. Театр. отдел, 1919 (под загл. «Иуда Предатель»).
Первое упоминание о поэме встречается в письме к жене от 26 июня 1903 г.: «Взялся за „Иуду“ <…> Вчитываюсь в евангелие, чтобы изобразить „рамку“» (На вечерней заре. I. S. 175.). К 25 октября работа была завершена и рукопись отправлена Брюсову в издательство «Скорпион» для альманаха «Северные цветы» (Брюсов. С. 167). Однако вскоре между издательствами «Скорпион» и «Гриф» (издатель С. Соколов) развернулась острая конкурентная и идеологическая борьба, и автор оказался в сложной ситуации; «„Иуда“ будет напечатан, если я не участвую в „Грифе“, а я в Гриф послал стихи и ответ уж получил о принятии» (ИРЛИ. Ф. 627. Оп. 4. № 1479–1610. Л. 80, п. к П. Щеголеву от 16 января 1904). Возможно, этим обстоятельством объясняется отказ Брюсова напечатать это произведение в «Северных цветах». Поэма была высоко оценена B.Ивановым, который был ознакомлен с ее текстом еще в рукописи (См.: <Брюсов В. Я> Переписка с Вячеславом Ивановым. 1903–1923. / Предисл. и публ. С. С. Гречишкина, Н. В, Котрелева и А. В. Лаврова // Литературное наследство. Т. 85. Валерий Брюсов. М, 1976. С. 466). Подробнее о поэме см.: Lamp! Н. Aleksej Remizov's. Betrag zum Russischen Theater // Wiener Slawisches Jahrbuch, Bd. 17. 1972. S. 136–183. Фактически, Ремизов был первым среди писателей-модернистов, кто интерпретировал образ Иуды, отступив от канона православной церкви. Ср. с повестью Л. Андреева «Иуда Искариот» (1907) и ее анализом в статье М Волошина «Некто в сером» (1907), а также с незаконченным «Евангелие от Иуды» М Волошина (1908), автограф которого сохранился в РО ИРЛИ (Ф. 562). Увлечение литературной обработкой евангельского сюжета о Иуде сказалось и в работе Ремизова над переводом поэмы «Иуда» («Judasz») польского поэта Яна Каспровича, который был подготовлен к печати в начале 1904 г., но так и остался неопубликованным (Там же. С. 174). Включение поэмы в цикл «Полунощное солнце» в качестве ее третьей части объясняется единой темой тюремного заточения и ссылки, которая объединяет все произведения, составившие эту композицию. В этом смысле поэма «Иуда» развивает автобиографический мотив, связанный с комплексом навязанной вины — несправедливых подозрений в предательстве, которые роковым образом преследовали Ремизова на его путях по тюрьмам: «Об Иуде, как пламеннике веры и венце всяких страданий, сколько раз думал, особенно в скитаниях по тюрьмам, когда рушились все эти трухлявые перегородки, что жизнь нашу разделяют, и сердце человеческое, такое горячее и сиротливое, странным своим голосом подавало голос» (Там же. С. 172–173; п. В. Брюсову от 13 января 1904). Подробнее этот автобиографический мотив был изложен в докладе C. Н. Доценко «„И к злодеям причтен“. Тема предательства в поэме А. Ремизова „Иуда“» (См.: Обатнина Е. Р. Международная научная конференция «Алексей Ремизов и мировая культура» // Русская литература. 1998. № 1. С. 220). Интерпретируя предательство Иуды, как исполнение величайшего злодеяния во имя «победы горней», Ремизов шел вразрез с ортодоксальным толкованием, чем создавал предпосылки для цензурных преследований в соответствии с 75-й статьей Уголовного уложения о применении судебных санкций за преступные действия, препятствующие «отправлению общественного христианского богослужения». На актуальность возможных гонений указывает ремизовский инскрипт на сборнике «Воздетые руки»: «Максимилиану Александровичу Волошину эту книгу поэзии и философии (статья 75 Уголовного уложения 1903 г.) на Красную горку подношу. А. Ремизов» (Гречишкин С. С, Лавров А. В. М. Волошин и А. Ремизов // Волошинские чтения. Сборник научных трудов. М, 1981. С. 98) Два сохранившихся беловых автографа имеют значительные разночтения, отличаясь также и от последующих печатных редакций. В 1919 г. поэма под названием «Иуда предатель» была напечатана в одной книге вместе с пьесой «Трагедия о Иуде принце Искариотском» (1908). В последней печатной редакции текст поэмы предварялся эпиграфом: «У Христа Иуда — / он первый был / Он верующий». Вероятно, эпиграф (как и название), восходит к исследованию проф. М. Д. Муретова «Иуда предатель» (Богословский вестник. 1905. Т. 2. С. 539–559; Т. 3. С. 39–68; 1906. Т. 1. С. 32–68; 246–262. Ср.: «…Иуда Искариот из числа Двенадцати апостолов, ближайший ученик..» (1905. Т. 3. С. 47).