Меня не так угнетает жестокость, как глупость людей, не понимающих, что их тёмными страстями играет внешняя злая сила. Мне не кажется, чтоб одинаково позорные для всей страны кровавые трагедии в Баку и Эривани отличались по своим мотивам от таких же трагедий в Кишинёве и Варшаве, в Житомире и Лодзи. В Нахичевани, Курске, в Риге и в Иваново-Вознесенске — везде видна гнусная работа кучки людей, обезумевших от страха потерять свою власть над страной, — людей, которые стремятся залить кровью ярко вспыхнувший огонь сознания народом своего права быть строителем форм жизни.

Эти люди привыкли к власти, им так хорошо жилось, когда они могли, никому не давая отчёта в своих действиях, распоряжаться судьбою и богатствами нашей страны, силой и кровью народа: они привыкли смотреть на Россию как на своё поместье, они насильно держали бесправный народ в невежестве и грязи — для того, чтобы ослабить дух народа, не дать роста его энергии, сделать его слепым и немым рабом, послушным их воле.

С цинизмом людей, развращённых безнаказанностью, с жестокой откровенностью животных, сознающих свою силу, они делали всё для того, чтоб убить творческий дух народа. Но они, эти жалкие люди, считающие себя хозяевами всей жизни страны, — невежественны и тупы; они не понимают, что превратить народ в слепую, механическую силу так же невозможно, как обработать в кучу глины гранитные горы Кавказа.

Бессмысленное и бесчеловечное угнетение людей не погасило в стране нашей огонь смелой и свободной мысли, — он разгорается всё ярче и сильнее, даже слепые видят теперь его гневный блеск, он неожиданно вспыхивает повсюду и жаждет слиться в одно мощное, радостное пламя, в бурный вихрь протеста всех разумных и честных людей против насилия над ними со стороны бездарной и беспочвенной кучки паразитов, вспоённых лучшими соками родной земли.

Паразиты чувствуют, что наступает их агония и близка смерть, но они хотят жить и борются, как могут, против воли народа, — борются бесчестно, трусливо и позорно.

Они поднимают со дна жизни всё тёмное и грязное, всё, что изуродовано их гнётом до потери человеческого образа, своекорыстное, продажное, подлое, и эту тупую массу хищников и животных они натравливают на лучших людей страны, чтобы раздавить их и хоть на год ещё удержать власть в своих бессильных руках.

Они открыто науськивают, как собак, русских на евреев, поляков и финнов, татар на армян и грузин, отупевшего от голода, забитого мужика на студентов и даже на детей!

И может быть так: если завтра татары потребуют признания за ними человеческих прав на самоопределение — противлшх пошлют киргиз и мордву, чтобы перебить их чужими руками. Повсюду одно и то же: злая сила паразитов привлекает на защиту своего положения в стране наиболее диких, наименее разумных людей против тех, кто искренно и бескорыстно желает добра и свободы своей родине и народу своему.

На всём протяжении истории человечества ни в одной стране борьба командующего класса за сохранение своей власти над народом не велась столь позорно, так бесстыдно и цинически жестоко, как она ведётся в нашей стране в наши кровавые дни.

Какое гнусное и жалкое бессилие чувствуется в этих людях, опьяневших от пролитой крови и от предчувствия своего конца!

Какое презрение должна возбуждать наша страна у европейцев благодаря тому, что те, кто правит нами, вызывают в ней к жизни только животное, грубое и зверское, стараясь им поразить всё воистину творческое, честное и человеческое!

Дни, которые переживаем мы, — это канун духовного обновления всей страны, но та борьба, которая ведётся в России против стремления к свету и новой жизни, — эта борьба будет записана в истории как одно из гнуснейших деяний за всю жизнь человечества…

Эта борьба не может длиться долго, ибо власть развращает. Те, кому сегодня дана власть безнаказанно грабить и убивать, не скоро выпустят её из своих рук. Рука, которая вчера разбила череп армянина или еврея за то, что они сознали себя свободными людьми раньше русского или татарина, — кто скажет, на чью голову опустится завтра эта рука?

Её слепые взмахи и удары легко остановить. Нужно только, чтобы все лучшие, все честные люди Кавказа и Финляндии, Польши и России — соединились в одну семью друзей-борцов, в дружину честных и бесстрашных, соединились и спросили друг друга:

«Кто наш враг?»

Ответ найти легко.

Все люди — татары, русские, армяне и евреи, поляки, финны — все хотят одного: жить лучше, чем им живётся. И у всех одинаково нет свободы, нет права жить сообразно племенным, религиозным и бытовым условиям своим.

Что прежде всего необходимо для роста человека и народа?

Право свободно определять свои личные и общественные желания, право свободно строить формы общежития, наиболее просторные для роста своего духа и духа племени своего.

Так разве армянин лишает татарина этой свободы, и разве грузин? Разве русский, еврей и поляк не связаны по рукам и ногам той же силой, которая одинаково тяжело ложится и на плечи татарина?

У всех нас — один враг.

И все, у кого разум светел, чья воля не поддаётся порабощению, должны соединиться в одну семью для борьбы с той злой и бессмысленной силой, которая одинаково тяжко давит всех нас.

У всех — один враг.

Да будет же между всеми нами равенство и братство, да просветит нас всех свет разума, сольёмся в одну великую, непоборимую волю и тогда —

свобода!

Мещанство — это строй души современного представителя командующих классов. Основные ноты мещанства — уродливо развитое чувство собственности, всегда напряженное желание покоя внутри и вне себя, темный страх пред всем, что так или иначе может вспугнуть этот покой, и настойчивое стремление скорее объяснить себе все, что колеблет установившееся равновесие души, что нарушает привычные взгляды на жизнь и на людей.

Но объясняет мещанин не для того, чтобы только понять новое и неизвестное, а лишь для того, чтобы оправдать себя, свою пассивную позицию в битве жизни.

Отвратительное развитие чувства собственности в обществе, построенном на порабощении человека, может быть, объясняется тем, что только деньги как будто дают личности некоторую возможность чувствовать себя свободной и сильной, только деньги могут иногда охранить личность от произвола всесильного чудовища — государства.

Но объяснение — не оправдание. Современное государство создано мещанами для защиты своего имущества — мещане же и дали государству развиться до полного порабощения и искажения личности. Не ищи защиты от силы, враждебной тебе, вне себя — умей в себе самом развить сопротивление насилию.

Жизнь, как это известно, — борьба господ за власть и рабов — за освобождение от гнета власти. Темп этой борьбы становится все быстрее по мере роста в народных массах чувства личного достоинства и сознания классового единства интересов.

Мещанство хотело бы жить спокойно и красиво, не принимая активного участия в этой борьбе, его любимая позиция — мирная жизнь в тылу наиболее сильной армии. Всегда внутренно бессильное, мещанство преклоняется пред грубой внешней силой своего правительства, но если — как мы это видели и видим — правительство дряхлеет, мещанство способно выпросить и даже вырвать у него долю власти над страной, причем оно делает это, опираясь на силу народа и его же рукой.

Оно густо облепило народ своим серым, клейким слоем, но не может не чувствовать, как тонок этот холодный слой, как кипят под ним враждебные ему инстинкты, как ярко разгорается непримиримая, смелая мысль и плавит, сжигает вековую ложь…

Этот натиск энергии снизу вверх возбуждает в мещанстве жуткий страх пред жизнью, — в корне своем это страх пред народом, слепой силой которого мещанство выстроило громоздкое, тесное и скучное здание своею благополучия. На тревожной почве этого страха, на предчувствии отмщения у мещан вспыхивают торопливые и грубые попытки оправдать свою роль паразитов на теле народа — тогда мещане становятся Мальтусами, Спенсерами, Ае-Бонами, Ломброзо — имя им легион…