Я провела пальцем по крылу самолёта, который доставили мне в первый день. Я не помню их последовательность, да и не думаю, что это вообще важно, но я чётко запомнила именно этот самолёт.

Я должна отдать Уэсту должное. Он не сдался.

Я же не звонила, не писала и ни разу не зашла на «Фейсбук».

Никакого контакта, за исключением самолётиков, которые прибывали ко мне каждое утро вместе со стаканом апельсинового сока.

Он был упрямым ублюдком, что тут говорить.

Из-за предвкушения, а также нервов, сердце бешено колотилось у меня в груди.

Закусив нижнюю губу, я схватила самолётик и разгладила бумагу, насколько это было возможно. Я не стала сразу читать, что там написано. Вместо этого, схватила следующий самолётик и повторила свои действия: развернуть, разгладить бумагу, сложить в кучу.

Когда у меня в руках оказалась стопка смятых листочков, я приподнялась к изголовью кровати, поправила подушки за спиной и облокотилась о деревянную спинку.

Мои руки тряслись, а сердце бешено колотилось.

Складывалось впечатление, будто эти листочки знали ответы на все вопросы. Будто я могла увидеть, что мне приготовило будущее.

С Уэстом или без него.

Я взяла первый листочек и расправила вмятины, оставшиеся от рук Уэста. Вся страница была исписана одной фразой «Я люблю тебя», снова и снова. Что-то затрепетало у меня в груди, когда одна из стен, возведённых мной для защиты, дала трещину. В самом низу письма был маленький постскриптум, там говорилось, что на каждый день мне предназначалось по одному признанию в любви, начиная с того дня, когда я пыталась спасти его.

В одном из самолётиков он перечислял все те части моего тела, которые он хотел бы поцеловать, отчего меня бросило в жар в самых неожиданных местах. В другом самолётике перечислялись лучшие места, где у нас был секс, - лестничный пролёт во время барбекю был на первом месте. Также было несколько извинений за то, что он не был нормальным парнем, не знал, что мне было нужно, и в итоге потерял. Он обещал учиться, лучше прислушиваться, больше общаться и делать всё возможное. Только не сдаваться. Он это чётко дал понять. Он поклялся, что встретит меня в аэропорту, когда я вернусь.

Но был один самолётик, который заставил меня плакать. Я прочитала его четыре раза.

«Сэди.

Хотя, ты, скорее всего, ненавидишь сравнения, но ты напоминаешь мне океан. Видишь ли, я люблю океан. Я переехал, чтобы быть ближе к нему. Поменял адрес, уехал вместе с братом, лишь для того, чтобы океан был первой вещью, которую я увижу утром, и последней, что увижу вечером.

Но, кое-что изменилось. Ты изменила меня.

Теперь я жажду тебя. Нуждаюсь в тебе. Живу тобой.

Может, я отстойно демонстрировал это. Но я чувствую это. И это чувство настолько сильное и первобытное, неконтролируемое и такое же светлое и огромное, как горизонт. Я люблю тебя, когда ты в ярости и злая. Люблю тебя, когда ты спокойная и мягкая. Люблю тебя, когда ты дикая и непредсказуемая.

Я люблю, когда твой аромат остаётся на моей коже, а вкус на языке спустя много часов после твоего ухода.

Мне нравится, что, закрыв глаза, я ощущаю твои ногти на своей спине и твои руки в моих волосах. Слышу твой голос у себя в голове, пока ты споришь со мной, даже сейчас, несмотря на то, что ты не рядом.

Ты дала мне мотивацию добиться успеха, которой раньше у меня не было. Потому что теперь у меня есть человек, о котором я хочу заботиться каждый день, с которым я хочу делить пончики, играть в воздушный хоккей и проводить пикники с Lunchable на своей яхте.

Я просто хочу прикасаться к тебе, быть ближе к тебе, в тебе, рядом с тобой... просто с тобой. Мои слова имеют смысл, только если ты со мной. Успокаиваешь меня. Любишь меня.

И я знаю, что ты любишь.

Вижу это в твоих глазах. Чувствую в твоих поцелуях. Слышу в твоём смехе.

Знаю своим сердцем.

Я не откажусь от нас. Ты не можешь просто сделать вид, что океана не существует. Он слишком большой, чтобы его просто игнорировать.

То же самое и по отношению к нам.

Я люблю тебя.

Я должен был сказать это раньше. Так как знал это уже очень давно.

Я люблю тебя вне зависимости от того, рядом ли ты или за тысячи миль. Находишься ли ты в моей постели или только в мыслях. Сегодня и бесконечное количество завтра.

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

— У.»

Затаив дыхание, я неаккуратно собрала разбросанные вокруг меня листочки и прижала их к своей груди, пара слезинок проложили горячие дорожки по моим щекам.

Я любила его.

Возможно, всё должно было быть сложнее, возможно, я должна была сильнее защищать себя, лучше знать его, или же вовсе убежать прочь и уберечь себя, но я любила его.

И вдруг этого стало недостаточно.

Я кинулась к своему ноутбуку и включила его, с нетерпением ожидая пока он загрузится, чтобы войти на «Фейсбук». Мне нужно было увидеть его, нужно было убедиться, что и он тоскует по мне.

У меня так сильно тряслись руки, что мне трижды пришлось вводить свой пароль. В поисковике я ввела Уэст Монтгомери, но потом вспомнила, что удалила его из друзей, а поскольку его страница была закрыта для общего доступа, чтобы просмотреть его фотографии мне нужно быть у него в друзьях.

Его друг. Этого слова было недостаточно, чтобы описать, кем мы были друг другу. Как изнывало моё сердце от разлуки с ним. Как хотелось до зуда в руках потрогать его кожу, почувствовать, как его мышцы сокращаются под моим прикосновением.

Нет, я не могла зайти на его страницу. Но я могла просмотреть фото на которых он был отмечен.

Это лучше, чем ничего.

Я просмотрела результаты. Фотография с клиентом - довольный ухмыляющийся мужик, держит за хвост рыбину, а позади стоит Уэст. На другом фото Уэст со своей сестрой Хейли и маленьким Коди, сидящим у него на плечах. Сделано оно было в доме их бабушки и дедушки, где собственно и жили Хейли и Коди.

Я остановилась на ней. Он выглядел неряшливо. Будто не брился с тех пор, как я уехала.

Мне стало любопытно, как бы его щетина ощущалась между моих ног?

Его брат Уайт отметил его на фото в доме, где они вместе жили, Уэст спал в гамаке, рядом валялись три скомканные банки пива. Ещё на одной фотографии Уэста прижимал к земле огромный пёс его брата, генерал Борегар.

Я продолжала жадно просматривать фото, будто наркоман в поиске дозы. Несколько групповых снимков в «Крушении», которым Уэст с Уайтом владели вместе. Моя улыбка испарилась. Слишком много лиц я узнала на этих фотографиях. Бун, Тревор, Кендра, Уэст, Уайт, ещё пара девчонок... и Обри.

Грёбаная Обри.

Я проверила дату. Прошлые выходные.

Я быстрее прокрутила колёсико в поисках других фотографий с ней.

Ещё немного и следующая череда снимков. Похоже на ресторан. Я не знала большинство людей, но Обри сидела возле Уэста.

Мило.

Действительно. Блядь. Мило.

Ему придётся изрядно попотеть ради меня.

Если он и правда хочет быть со мной, разве он не должен был прекратить общаться с ней? Избегать её? Потому что, основываясь на этих фотографиях, для Уэста ничего на самом деле не изменилось.

За исключением тёмной щетины, покрывающей его красивую челюсть.

По которой она наверняка проводит своей костлявой рукой.

Я перевела взгляд на часы на прикроватной тумбочке.

Сорок семь минут десятого вечера.

Бар внизу скорее всего работает. Работает и полон выпивки. Выпивки, которая поможет мне забыть. Сделает меня счастливой. Сделает боль в моём сердце, разрывающую меня на части, хотя бы терпимой.

Я устала от всех этих мыслей.

И напиться до потери сознания звучало как лучшая идея, которая мне приходила в голову.

Я решила идти в обход, вместо того, чтобы сразу отправиться в бар. Уэст сравнивал меня с океаном? Что ж, прекрасно, пусть подавится своими чёртовыми бумажками. Мне они не нужны.

Сбросив шлепки, я шла по пляжу, пока не достигла берега, - где вода сражалась с песком за доминирующую позицию. Я, как могла, пыталась сложить самолётики обратно. Те, которым у меня не получилось вернуть прежний вид, я просто скомкала в шарики. Пофиг. Они всё равно будут лететь, когда я их выброшу.

Одну за другой океан забирал его ложь, унося его письма прочь, туда, где они больше не смогут причинить мне боль.

А я стояла и ждала, когда же мне станет легче.

Но не стало.

Волны щекотали мои ноги, намочив края джинсов.

Что-то коснулось моих пальцев, и я отскочила назад. Одна из записок вернулась ко мне. Я подобрала промокшую бумагу, задаваясь вопросом: может быть это знак свыше? Я расправила мокрый листочек и приблизила его к лицу, стараясь рассмотреть, какое именно письмо вернулось.

«Я люблю тебя». Слова, которыми была исписана вся страница.

Он говорил, что никогда не остановится.

Тогда почему мне так хреново?

Я снова выбросила этот листок. Пусть его заберёт вода или песок. Мне он больше не нужен.

Бармен - мой новый лучший друг. Я нахмурилась. Ну после Ру, конечно. И после Тео. Мой третий самый лучший друг. Потому что она продолжала наливать мне эти чудесные маргариты.

Обычно я терпеть их не могла.

Но Элисон? Мой третий самый лучший друг? Она делала их чертовски вкусными. И было так много различных вкусов! С лаймом был ничего так. С манго лучше. С арбузом не очень, но я всё равно его выпила, так как не хотела её обидеть. Я уже практически допила маргариту с кровавым апельсином, и он мог бы стать моим любимым, но мне предстояло попробовать ещё несколько, так что, кто знает?

Единственное, что мне нужно было решить прямо сейчас, какой коктейль выбрать: с лимоном или ананасом?

Разве ананас не должен придавать сладковатый привкус?

Постойте, это сработает только если парень выпьет его, правильно?

Я не могла вспомнить.

И это было чертовски здорово.

Элисон - мой третий самый лучший друг, а маргарита с кровавым апельсином - редкое дерьмо.

Лучшая. Ночь. В. Жизни.

Я резко повернула голову, когда услышала, как заскользил соседний стул по керамическому полу, потеряв равновесие.