Гроб стоял в церкви при соответствующей обстановке, требуемой обрядами, и безутешная вдова печально всматривалась в дорогое ей, почти не изменившееся лицо; завтра утром она должна будет навеки расстаться с любимым существом. И вдруг с ужасным замиранием сердца она заметила, что на лбу покойника выступили две капельки; не догадываясь, что это просто результаты оттаивания тела в теплой церкви, вдова решила, что эти капельки пот и что муж ее еще жив и только находится в глубоком сне[9]. С криком она выбежала из церкви и своим рассказом о каплях пота привела в сомнение и других, близких покойному лиц, хотя все они знали, что кости мертвеца раздроблены. Несмотря на позднюю ночь, они немедленно пригласили врача, каковым случайно оказался я; тесным кольцом окружив меня, они требовали почти с угрозами, чтобы я сказал им правду. Торжественная ночная обстановка церкви придавала всей картине особую эффектность, которой не мог не поддаться даже я. Но вскоре овладев собой, некоторыми пустячными опытами, дешевыми фокусами привычного докторского искусства, вроде известного зеркальца, я доказал потрясенным родственникам и безутешной вдове, что смерть — есть смерть и что интересующий нас субъект гораздо мертвее после своих двух недель, чем трехдневный Лазарь. Однако, удаляясь, я слышал, что готовятся послать за другим врачом, находя, что я слишком молод и самоуверен; с невольной улыбкой представил я на своем месте другого врача, который наверное окажется слишком стар. Здесь смешно то, что вопиющая очевидность факта оказалась бессильною перед сладостью веры. В собачьей привязанности к жизни, как единственному сокровищу, целый ряд неглупых людей с ослиным упорством возился над трупом, которому сам Иисус едва ли протянул бы руку, чтобы выйти из склепа. Здесь смешно то, что они почти бранили меня и имели время заметить мою молодость, не видя в то же время того, что у них под носом. Им, несомненно, хотелось бы, чтобы смерти не существовало совсем, чтобы они с своими безутешными вдовами могли жить вечно; им было нужно, чтобы падение с самой высокой горы не вредило их здоровью! Что мне тот ничтожный гонорар, который они выкинули мне «за беспокойство», — своей человеческой глупостью они испортили мне ночь. Жить вечно! Не умирать! Это была ночь непрерывного смеха. Всю ночь я бегал по своей пустой квартире и смеялся над ними; и я жалел, что, подчиняясь нелепым приличиям, я не начал смеяться там, в церкви. Жить вечно! Не умирать! И еще плачут, и еще не верят: у них были расстроенные, но невыносимо смешные лица, особенно у этой вдовы — у этой вдовы, которая увидела капельки пота. Жить вечно!..

Рогоносцы

1

На одном из маленьких островков Средиземного моря, где среди камней, жирных кактусов и низкорослых пальм еще витают призраки веселых греческих богов, сохранился от давних времен один очень странный и необъяснимый обычай. Ему удивляются редкие путешественники, прихотями бродяжнической судьбы занесенные на островок, с ним борется мрачное духовенство, против него восстает и современный разум, холодный и скучный, — но сила тысячелетней привычки побеждает всякое сопротивление и сама насмехается над смеющимися.

Обычай этот, или празднество, каким считают его некоторые, приурочен к осеннему времени, когда собран виноград и молодое кислое вино уже начинает невинно покруживать головы и веселить сердца. Самый день торжества обычно держится в тайне его трагическими участниками, но в один из первых больших церковных праздников, следующих за сбором винограда, весь островок вдруг наполняется громким пеньем, музыкой и криком: это появились в своей торжественной процессии мужья-рогоносцы. Каждый муж, считающий себя обманутым женою, привязывает ко лбу бычьи, козлиные или иные рога, какие удалось добыть, и в сообществе с остальными такими же рогоносцами в течение целого дня шатается по городку и тропинкам маленького острова.

Но не нужно думать, что рогоносцы эти погружены в печаль или уныние, объясняемое обстоятельствами, — наоборот, их странное шествие дышит весельем, они поют и смеются, дудят в маленькие флейточки, барабанят, тренькают на мандолинах и гитарах. Некоторые даже подплясывают, и все вместе весело перекидываются остротами и шутками с сопровождающей их толпой, что под ярким солнцем Средиземья, на фоне гор и голубеющих морских далей составляет отнюдь не печальное зрелище.

Количество мужей-рогоносцев, конечно, в разные годы различно и сильно колеблется: ибо если есть урожай на виноград и маслины, то существует он и на рога; и бывало время, когда всего десятка два или три рогоносцев вяло таскались по островку, теряя бодрость от малолюдства и скуки, но случались и такие года, что чуть не пол-острова убиралось рогами и производило неописуемый шум и гомон.

Но что же делают преступные жены, пока их несчастные мужья столь странно веселятся?

2

Когда хорошенькая и легкомысленная Розина заметила, что муж ее, Типе, вернувшись из города, что-то пронес под полою и запер на замок в своем сундуке, она не на шутку обеспокоилась: нечто колючее в форме спрятанного предмета напомнило ей большие бычьи рога. Но неужели он догадался? Когда-то Типе, человек мрачный и важный, грозил ей в шутку, что в случае измены не только наденет рога, но даже позолотит их, к чему, по его мнению, его обязывало положение богача на островке и возраст. Однако, зная серьезный и сдержанный характер мужа, Розина тогда не поверила этой угрозе и не испугалась; последующие года, когда Типе уже имел некоторые основания присоединиться к процессии, но не делал этого, оставаясь только зрителем, укрепили ее уверенность. Но если спрятанное не есть рога, если Типе действительно не задумал этой подлости, то чем объяснить тогда его необыкновенную любезность и ласковость, столь не похожие на обычную его манеру обращения с женой?

А сбор винограда уже начался, и надо было торопиться предупредить несчастье. И вот, поцеловав мужа (она тоже была особенно нежна все это время), Розина отправилась в городок, к аптекарю Мартуччио, который, кроме прямого своего дела, занимался еще тем, что приготовлял для мужей рога по их заказу, золотил их, полировал и пригонял по мерке: может быть, ей удастся что-нибудь выпытать про мужа.

Придя, она вначале несколько смутилась: Мартуччио сидел на пороге своей лавочки и тщательно скоблил какие-то огромные, небывалые рога, а возле восседало в разных позах целое собрание молоденьких женщин и мужчин, смотревших на его работу и непринужденно шутивших. На Розину также сперва взглянули с удивлением, но когда она попросила у аптекаря слабительной воды для мужа, все поняли, что она пришла за делом, и перестали обращать внимание. Оказалось, впрочем, что и все женщины пришли неспроста, а за лекарством, и все имели добрый и невинный вид, и это опять не понравилось Розине. Мужчины же пришли так, без дела, лениво покуривали и были, в общем, непонятны.

— Какая это глупость! — сказала Розина, нахмурив брови. — И кого они могут напугать этими рогами? Мой Типе никогда бы не пошел на такую глупость: рога!

— А разве?.. — спросил один из мужчин, наглый Паоло, и засмеялся.

— Никакого нет «разве», я просто так говорю. Уж не для тебя ли эти рога, Паоло, ты что-то слишком весел? — съязвила Розина, но Паоло не шелохнулся.

— Тогда увидишь, для кого, — лениво ответил он, и опять все мужчины засмеялись. Засмеялись и женщины, а Мартуччио, аптекарь, отодвинул рога на длину руки, полюбовался ими и сказал:

— Это для меня. Хороши?

— А ты примерий! — засмеялась бойкая Пьеретта. — Тогда мы и скажем.

Мартуччио приставил рога, но оказалось, что они велики для его узкого сдавленного лба, и все женщины стали припоминать, какие лбы у их мужей? Но так по памяти судить было трудно, и опять все стали смотреть на Мартуччио, взявшего для отделки другие, красиво изогнутые козлиные рога. Среди женщин пробежал даже шепот восхищения.

вернуться

9

Там смерть принималась за сон, здесь сном казалась смерть.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: