Трембинский (за сценой). Это беспорядок! Я во всем здесь нахожу беспорядок! Это непростительно!.. (Входя в сопровождении Петра лакея и казачка Васьки.) Я имею формальное предписание от госпожи! Меня здесь все должны слушаться! (К Петру.) Понимаешь ты меня?

Петр. Слушаю-с.

Трембинский. Госпожа с своим супругом сегодня сюда приехать изволят… — меня вот наперед прислали, — а мы что здесь делаем? Ничего! (Обращается к казачку.) Ты зачем здесь? Шататься тоже любишь, а? Ничего не делать тоже? (Схватывает его за ухо и держит.) Даром хлеб есть? Это вы все любите даром хлеб есть! Знаем мы вас! Вон! на место! (Казачок уходит. Трембинский садится в кресло.) Совсем, ей-богу, замучился! (Вскакивает.) А что ж портного мне не представляют? Где ж, наконец, этот портной?

Петр (глянув в переднюю). Пришел портной-с.

Трембинский. Что же он не входит? Чего дожидается? Поди сюда, братец ты мой, как тебя зовут?

(Входит Анпадист и становится у дверей, заложив руки за спину.)

Трембинский (Петру). Это портной?

Петр. Точно так-с.

Трембинский. (Анпадисту). Сколько тебе лет, братец ты мой?

Анпадист. Семидесятый годок пошел, батюшка.

Трембинский (Петру). И другого нет у вас портного?

Петр. Никак нет-с. Был другой, да негодным оказался. По причине косноязычья.

Трембинский (поднимая руку к небу). Что за беспорядки! (Анпадисту.) Ну, ты, старина, исполнил приказание?

Анпадист. Исполнил, батюшка.

Трембинский. Воротники на ливреях подшил?

Анпадист. Подшил, батюшка. Только, батюшка, желтого суконца не хватило… батюшка.

Трембинский, Ну так как же ты распорядился?

Анпадист. А, батюшка, мне из кладовой юбочку старенькую выдали, желтенькую такую.

Трембинский (махая руками). И не говори!.. Ну, однако, делать нечего. Не ехать же теперь в город за сукном. Ступай. (Анпадист хочет идти.) Да смотри у меня! Живо! А то ведь я, брат, того… Ну, ступай. (Анпадист уходит. Трембинский опять садится и тотчас опять вскакивает.) Ах, да! чистят ли дорожки в саду?

Петр. Как же-с, чистят-с. С деревни бестягольных нагнали.

Трембинский (подступает к Петру). Да ты кто?

Петр (с изумлением). Чего изволите-с?

Трембинский (подступает ближе к Петру). Ты кто, говорят тебе, кто ты?

Петр (с возрастающим изумлением). Я-с?

Трембинский (подходит к самому носу Петра). Да, ты, ты, ты… Кто ты?

(Петр конфузится, глядит на Трембинского и молчит.)

Трембинский. Да говори же, наконец, — тебя я спрашиваю: кто ты такой?

Петр. Я Петр-с.

Трембинский. Нет, ты лакей — вот ты кто. Дом — твое дело; и лампы чистить — тоже твое дело; а сад — не твое дело. Бестягольных ли нагнали или других там каких-нибудь — это не твое дело. Это дело приказчика. Я тебя не спрашивал; я от тебя ответа не требовал. Твое дело за приказчиком сходить. Вот это — твое дело.

Петр. Да вот они сами сюда идут-с.

(Входит Егор из передней.)

Трембинский. А, Егор Алексеич! очень кстати изволили прийти. Скажите, пожалуйста, вы распорядились там в саду, насчет…

Егор. Распорядился, Нарцыс Константиныч. Не извольте беспокоиться… Табачку не хотите ли?

Трембинский (берет табак у Егора и нюхает). Вы не поверите, Егор Алексеич, в каких я хлопотах с утра. Признаюсь вам откровенно, не ожидал я в таком большом имении найти подобные беспорядки! Не по вашей части, разумеется, не по хозяйству — а в доме.

Егор. Та-ак-с.

Трембинский. Вообразите себе, например, спрашиваю: музыканты имеются? Вы понимаете — надо господ как следует встретить. Говорят мне, имеются. Ну, говорю, подайте их сюда. Что ж вы думаете? Все они, музыканты-то, в разных должностях состоят. Кто огородником, кто сапожником; контрабас за волами ходит. На что это похоже? Инструменты тоже в беспорядке. Насилу кое-как сладил. (Опять нюхает табак.)

Егор. Хлопотливую должность изволили получить-с.

Трембинский. Да, смею сказать, не даром хлеб свой ем… А что, музыканты стоят у крыльца?

Егор. Как же, у крыльца. Дождик накрапывать стал — так они было в официантскую забрались: инструменты, говорят, подмочит. Да я их, признаться, выгнал. Ну неравно вестовой прозевает — господа вдруг пожалуют. А инструменты можно под полой подержать.

Трембинский. Совершенно справедливо. Кажется, всё теперь в порядке.

Егор. Будьте спокойны, Нарцыс Константиныч. (Взглядывает на Петра.) Ты что тут торчишь? Ступай-ко вон, на свое место, мой любезный, между продчим… (Петр уходит в переднюю. Из коридора выбегает Маша.) Ишь, ишь, ишь, куда, сударыня, спешите?

Маша. Ах, Егор Алексеич, оставьте! Прасковья Ивановна уж и так затормошила совсем. (Бежит в переднюю.)

Егор (глядит ей вслед, потом оборачивается к Трембинскому и подмигивает глазом. Трембинский ухмыляется). А позвольте узнать, Нарцыс Константиныч, который час?

Трембинский (смотрит на часы). Три четверти одиннадцатого. Того и гляди господа приедут.

(Из передней показывается Кузовкин, останавливается, делает кому-то сзади себя за дверью знаки, осторожно входит и пробирается к столу возле окон.)

Егор. Пойду сбегаю в контору. Староста, наверно, себе бороды не вычесал, а целоваться небось тоже полезет… (Уходя, сталкивается с Кузовкиным.)

Кузовкин. Здравствуйте, Егор Алексеич!

Егор (не без досады). Эх, Василий Семеныч! не до вас. (Уходит в переднюю. Кузовкин продолжает пробираться к окну.)

Трембинский (оглядывается и замечает Кузовкина. Про себя.) А, этот! (Кузовкин кланяется Трембинскому, Трембинский небрежно кивает головой и говорит ему через плечо.) Ну, что? И вы туда же? Тоже молодых господ встречать собрались?.. а?

Кузовкин. Как же-с.

Трембинский. Ну что ж, и рады вы? (Не дожидаясь его ответа.) Приоделись?

Кузовкин. Да… то есть…

Трембинский. Хорошо, хорошо… Вы можете тут в уголку посидеть. (Кузовкин кланяется.) Ах, да! я и забыл! Петр!.. Петр!.. Петрушка!.. Что это? Никого нет в передней?

Иванов (до половины высовываясь из передней). Что угодно-с?

Трембинский (не без удивления). Да позвольте… Вы… каким образом…

Иванов (не выказываясь более). Иванов, Иван Кузьмич… вот их приятель-с… (Указывает на Кузовкина.)

Кузовкин (Трембинскому). Сосед… здешний-с… В гости ко мне пришел-с.

Трембинский (с расстановкою и качая головой). Эх, не время теперь… не место здесь, господа!

(Петр выходит из передней мимо самого носа Иванова. Иванов прячется.)

Трембинский (Петру). Где ты пропадаешь? Ступай за мной… Я хочу посмотреть — что у тебя там в кабинете… Чай, всё не так, как я приказал… Положись-ка на вас!

(Оба уходят в гостиную. Кузовкин остается один.)

Кузовкин (после некоторого молчания). Ваня… а Ваня!

Иванов (из передней, не показываясь). Чего?

Кузовкин. Войди, Ваня, ничего, можно.

Иванов (медленно входит). Я лучше уйду.

Кузовкин. Нет, останься. Что за беда? Ты ко мне пришел. Вот поди сюда. Вот тут сядь-ка. Это вот мой угол.

Иванов. Пойдем лучше в твою комнату.

Кузовкин. В мою комнату нам теперь идти нельзя. Там теперь белье разбирают… Перин тоже много нанесли. Да здесь чем худо?

Иванов. Нет, я лучше домой пойду.

Кузовкин. Нет, Ваня, ты останься. Сядь-ка вот тут, ся-ядь. И я сяду. (Кузовкин садится.) Наши вот сейчас приедут. Посмотри на них.